Страница 96 из 123
— Не с моим, а с Новиковским! Не переводи стрелки. Сейчас — по Харитоновой базар.
— Беседа, — поправила я подругу.
— Вот что ты цепляешься!
— Извини…
Я ждала продолжения, но Марья вдруг замолчала, окунувшись в размышления. Решив, что её наконец-то сморил сон, она выключит ночник, уляжется под одеяло и обещанной сказочки на ночь не случится, я уже, было, собралась последовать её примеру, как:
— Ладно, слушай про Вику…
— Ну, наконец-то… О чем раздумывала?
— Неважно. Не перебивай! До меня дошёл кое-какой слушок.
— От кого дошел?
— Ну, ты и зануда! Ладно, не дуйся: Лаврентьев из ее потока нашептал.
— Это тот, кого ты в нашу службу безопасности по клубу записала?
— Что? Ааа, да. Не перебивай же! В общем: решил он как-то на лекции у окна присесть. Ну, чтоб не так тоскливо было препода слушать. «Приземлился», значит, у окошка, а Харитонова — тут как тут! Подходит к нему… Уверенно так подходит… И заявляет: «Тебе лучше сесть здесь!» И указывает на место рядом с собой, прикинь! Лавруша чуть прифигел от такого явного подката, но напор новенькой заценил и кости рядом с ней кинул.
— Что? Не поняла…
— Сесть, говорю, с ней рядом согласился.
— Ааа, понятно…
— Слушай дальше. Тут — звонок. Препод в аудиторию «заруливает». В общем, обсудить планы на вечер Лавр с ней не успел. Сидит, значит, такой, лекцию в пол-уха слушает, пишет там что-то для проформы, а сам Харитоновский профиль разглядывает. Короче, фейс ее прям на соточку заценил! И решился, было, «стрелку» на вечер забить, а тут: бабах и всё накрылось медным тазом!
— В смысле? Что-то случилось?
— Оглушительный звон, стекло — вдребезги! Паника. Все вскакивают с мест, голосят чайками. Препод — в ауте.
— Что значит «в ауте», Маш? В обмороке, что ли?
— Ну, почти. Сердчишко у него прихватило. Не переживай, откачали Светилу. Волокардинчиком отпоили. В общем, Лавр отвлекся от новенькой, оглядел кипиш и знатно так прифигел!
— Во второй раз за занятие?
— Что?
— Ну, сначала от Харитоновой прифигел, потом — от обстановочки.
— Точняк! — рассмеялась Машка, — А ты, молоток, учишься! И в юмор, оказывается, слегонца можешь! Жаль, что редко.
— Наверное, только когда от усталости валюсь, — смеясь, парировала я.
— Ладно, слушай дальше, самокритичная ты наша! В общем, на парте, прям на том самом месте, где он поначалу кости кинуть думал, — камень «нарисовался»! И целая куча осколков стекла вокруг него! А камень — просто глыбища, говорит, — стекло играючи вышиб. Напрочь! И, если бы не Харитонова, Лавруша бы, точняк, мишенью стал. Пол-лица, говорит, разворотило бы — не меньше. И осколками бы всего посекло! Короче, хвалится теперь, что в рубашке родился. И о Харитоновой дифирамбы поет!
— А кто камень в окно забросил?
— Да какая разница, Кать!
— Как это какая?
— Вот вечно ты отвлекаешься! Олух один преподу за отчисление отомстить решил, — объяснила Марья, раздраженно взмахнув рукой, — Теперь с органами дело имеет. Короче: тут важно другое: как Вика могла заранее знать, что в окно камень прилетит, а?
— Может, простое совпадение?
— Вряд ли.
— А если она и не знала ничего, просто этот Лаврентьев ей действительно понравился?
— Тогда чего ж она теперь его «динамит»? Он — в непонятках.
— Ну, не понравился, значит, а как-то прознала, что тот студент мстить собрался. Еще до начала лекции узнала и…
— Ладно… — перебила меня подруга, — Аргумент принимается, хоть и со скрипом!
— Почему со скрипом?
— Потому что окон в аудитории несколько! Откуда Харитонова знала, что камень попадет именно в то окно, возле которого Лавр поначалу решит «приземлиться»? Подошла ведь она именно к Марику! Остальных-то «проигнорила»! Все они остались на своих местах — некоторые: у окон! Аудитория — битком в тот день была! В конце семестра, сама знаешь, преподы в популяре.
— Без понятия я, Маш, как это у нее вышло… Может, рассчитала траекторию движения?
— Чего⁈ Какую еще траекторию, Кааать! Чего это тебя понесло на ночь глядя!
— Я говорю о траектории полета камня, Маш…
— Говорит она… Приглуши уже свою заумность на ночь глядя и объясни проще!
— Не сердись… Всё просто: девушка подошла к окну, увидела во дворе… злоумышленника, догадалась, что сейчас в окно прилетит и убрала студента с линии атаки.
— Омагад! Линия атаки — слова-то какие знаем!
— Обычные для любого айкидоки…
— Ну, чего ты насупилась? Не обижайся! К тому же твоя версия с этой самой линией — не катит, — вполне себе миролюбиво заявила Машка.
— Почему?
— Потому, что, если верить Марику, то у окна Харитоновой не было! И камень прилетел в него не сразу, как только она в аудиторию вошла! Около часа прошло. Чем ты слушаешь⁈ Лавр успел кучу листов накатать, профиль ее заценить, родинку даже у нее за ухом обнаружить и только потом…
— Родинку за ухом? — вдруг прервала я подругу, — Черную такую? За левой мочкой? — Ни с того ни с сего осенило меня.
— Вроде да. Лавр говорит, она у нее в виде капельки, что ли. Именно черная и именно за левым ухом. А ты откуда знаешь?
— Просто вдруг родинку увидела…
— Где увидела?
— Перед глазами. Как видение какое-то… Промелькнуло и исчезло.
— Чёт ты меня всерьез беспокоить начинаешь, мать! Видения у нее… Кассандра, блин!
— Кассандра?
— Ну, а кто⁈ Кстати, эта Харитонова тоже промямлила Лавру что-то вроде того, что «увидела», — заявила Марья, изобразив пальцами кавычки в воздухе.
— Что увидела?
— Увидела, что Лавру камень по башке прилетит. Что с тобой?
— Ничего… Кассандра… Имя знакомое… Кажется…
Глава 48 «Орел» или «решка»?
— Конечно, знакомое! — воскликнула Марья, — Предсказательница же древняя!
— Да я не о той… — задумчиво проговорила я, пытаясь выудить из памяти хотя бы немного конкретики по имени, показавшемуся вдруг знакомым лично мне и еще некоторым…
«Некоторым — это кому?» — мысленно спросила я у себя, но Машин возглас перебил мои сумбурные раздумья.
— А о ком же еще⁈ Эту Кассандру еще вестницей несчастья называют. Так что ты это брось, слышишь! Видения у нее! Только несчастий нам щас не хватало! Перед клубом-то!
— Опять ты об этом клубе… — обречённо вздохнула я, — Слушай… Не помню, говорила тебе я или нет… В общем, Миша велел мне туда не ходить.
— Что⁈ — встрепенулась Марья.
— Да. Сказал, что небезопасно это.
— Вот козел! — возмутился мой гладиатор в пижаме, — Сам значит там будет, а нам — не ходить⁈ Ааа, ясно! Это — чтоб ты делишки ему проворачивать не мешала!
— Какие делишки, Маш?
— Пока точно не знаю, какие, но однозначно: темные — тут без вариантов!
— Почему без вариантов-то? — в недоумении уточнила я.
— Потому что Новиков априори не может ничем хорошим заниматься! Он по уши замазан в том мутном братстве! Помнишь, я тебе об их сходке рассказывала? Когда мы до «Империала» добирались.
— Вспомнила. Только братство — не обязательно равно криминал, Маш.
— Да Новиков и криминал: единое — целое, чтоб ты знала!
— Ты к нему предвзята…
— Ничуть! Он же реально мутный, Кать! Как ты этого не видишь⁈ — искренне возмущалась подруга.
— Миша — непростой человек, Маш, но, чтобы мутный… Не знаю… И потом: напрасно ты к этому братству прицепилась…
— Как это напрасно⁈ — округлила она глаза и выдала: — А вдруг они там живым товаром торгуют!
— Где — там? И что значит… живым… торгуют? — совсем растерялась я.
— Где—где! В братстве том мутном — вот где!
— Как это?..
— Как—как! Может, девчонок наших в рабство там сгоняют! Ну, чего глаза распахнула? Не паникуй! Это пока как вариант. Один из. Рабочая версия, в общем. Ясно?
— Маша… Ты… Знаешь, что! — возмутилась я.
— Что⁈ — в тон мне ответила она, — Ну что ты вытаращилась на меня! Новиков же болтал с кем-то по телефону? Болтал! Я сама слышала. И болтал он о каком-то там товаре. А товар может быть и живым!