Страница 94 из 123
— Нет, Маш. Ему не нужны. Думаю, он сидит на полном обеспечении Орлова. И потом…
— Что «потом»? — навострила ушки мой, сегодня не в меру приставучий «репей».
— Он — идейный, понимаешь?
— Не совсем… Но ты ж мне сейчас объяснишь, да?
— Попытаюсь…
— Ну, давай!
Наш разговор меня утомил. Усталость стала наваливаться волнами. Но я постаралась взять себя в руки и запихнула в рот пельмень — один из трех, оставшихся на тарелке.
— Ну! — не отставала с допросом Марья, — Так что же нужно этому твоему идейному?
— Думаю, он хочет видеть отца… мертвым, — предположила я, — Таким же, как его дочь и внучка.
— Бред какой!
— Нет…
— Ну, нафига ему это, скажи, пожалуйста⁈
— Он… Он воюет с дедом, понимаешь. Полагаю, что воюет всю жизнь… Хочет причинить ему боль. Реальную, понимаешь? Настоящую…
— Ну с чего ты это себе напридумывала? Он же старик уже. Нафига ему этим заворачиваться то⁈ В его годы уже о вечном задумываются!
— Вот он и задумывается о вечном. Только не о своем…
— Ты от Громова—старшего паранойей заразилась, что ли?
— Нет, Маш. Просто подслушала один разговор Каменнолицего с Предсказательницей — и мне хватило!
— А предсказательница у нас кто?
— Жена, наверное.
— Это та брюнетка с налетом гламура? Ну, которая вечно с ним рядом, как приклеенная?
— Да.
— Ну-ка что за разговор был? Когда подслушать-то умудрилась?
— На выходных… Прошлых. В «Империале».
— Ну, давай колись! Только дословно всё вспомни, поняла! С этим своим… как его там? Погружением в тот день и тэдэ.
— Поняла, — вздохнула я и напрягала свою «закипающую» от нежданного мозгового штурма память. — Эти воспоминания скоро в дребезги разнесут мою несчастную черепушку, — едва слышно пожаловалась я и приступила к выполнению выданного Машкой задания: — Предсказательница говорит… Сейчас… Там было так:
«Ты хочешь отдалить от Дани единственного близкого ему человека, Жаров?»
«В идеале сделать их врагами».
«Не слишком ли?»
«Это будет для него достойной платой в моих глазах. Потому что это его уничтожит».
«Не думаю… Не думаю, что тебе это удастся. Полагаю, он правильно воспитал девочку».
«Да он пылинки с неё сдувает, а она верёвки из него вьёт».
«С чего ты взял?»
«Девчонка что хочет, то и делает. Вся в мать. И только тогда, когда она станет ему чужой, он почувствует, что такое настоящее одиночество».
«И какое же оно? На твой взгляд?»
«Одиночество в душЕ».
«Меня пугает твой настрой, дорогой. Очень смахивает на одержимость…»
«Ты же знаешь, я ждал столько лет!» Видишь, Жарову деньги не нужны. У него вендетта. Он хочет уничтожить всю мою семью, — сделала вывод я, очнувшись от воспоминаний.
— Мда… Странные дела… А по отцу он что-нибудь сказал?
Я снова напрягла память и выдала:
— Да. Сейчас… Сказал… Вернее, Предсказательница сказала:
«Пункт третий: зять. Тот тоже канул в Лету».
«А вот тут я чувствую подвох!»
«Какой ещё подвох? Ты же не нашёл его следов, так?»
«Полгода — небольшой срок, Эльвира. Чёртова болезнь дала мерзавцу фору в несколько лет! Не удивительно, что он успел замести следы. Но с зятем его что-то нечисто. Печёнкой чувствую!»
«И с чего ты это взял?»
«С того, что не чувствую его среди ушедших». Всё, закрыли тему, Маш! Устала, сил нет…
— Что значит «не чувствую его среди ушедших»?
— Ма-ша!
— Ладно, пошли спать. Утро вечера мудренее. Посуду завтра вымоешь!
— Слава богу! — воскликнула я, не поверив своим ушам. Скинула с себя ее кофту и запрыгнула в постель.
Глава 47 Сказочка на ночь
Я вертелась с бока на бок. Сон не шёл.
«Это всё Машенция со своим допросом! — принялась мысленно причитать я, — Надо было не выбираться из-под одеяла час назад… Давно бы уже спала как убитая, а не это вот всё… Еще и эти ее бредовые идеи о папе… И клуб этот еще… Не нравится мне всё это…» — недовольно брюзжала я.
Идея с клубом реально настораживала. Интуиция не то, чтобы набатом била тревогу, но была далеко неспокойна и время от времени подбрасывала в кровь адреналина, стоило лишь задуматься о визите в то непонятное место.
«Маша — та еще строптивица! — жужжали мысли в моей бессонной головушке, — Если что-то решила — обязательно сделает! А ведь она решила туда нагрянуть! Да не просто решила, а намертво вбила это себе в голову! Вбила так, что и топором не вырубить… Как же я позволю ей в одиночку кинуться на амбразуру? — в десятый уже, наверное, раз задалась я вопросом. — Откажусь — свяжется с кем-нибудь ещё. С той же Викой или как там ее?.. Вика… Интересно, кто она?.. Кажется, мы раньше встречались… Только вот не помню, когда и где… Ладно, потом вспомню. О чем я? Ах, да! О Машкиных сопровождающих… Не согласится та Вика — так моя „заноза“ договорится с теми двумя, о которых тогда в лесу все уши мне прожужжала… Нет… Без меня ей туда идти не вариант… Совсем не вариант…»
Марья близко общалась только со мной, и я прекрасно это знала. С остальными подруга предпочитала держать дистанцию, частенько заявляя, что настоящих подруг не может быть много. И что ей вполне достаточно меня одной…
— Не спится, да? — послышалось с постели напротив моей.
— Весь сон мне прогнала своим допросом, — негромко пожаловалась я, — Столько всего наговорила, что…
— Так и слышу, как ты в уме щас: бу-бу-бу, бу-бу-бу, — с усмешкой подначили меня.
— Неспокойно мне что-то, Маш…
— С чего бы это? — Вопрос прозвучал саркастически—удивлённо.
— Настораживает…
— Что именно?
— Да всё подряд…
— Брось панику нагонять, ясно! — весело—авторитарно велели мне.
— Не нагоняю я… Просто…
— Слушай, раз уж мы всё равно не дрыхнем, давай по Жарову разберемся, а? Не дают мне покоя его слова о твоем отце. Как там? Ну, напомни уже, что ли! — потребовала подруга.
— «Не чувствую его среди ушедших», — выудила я из памяти слова Каменнолицего и повернулась лицом к своей неугомонной собеседнице.
— Точно! — негромко воскликнула она.
Моя любительница тайн и загадок включила ночник на стене рядом со своей постелью и, выбравшись из-под одеяла, уселась, прислонившись спиной к стене и водрузив оба своих точеных запястья на согнутые в коленях ноги.
— Это подтверждает, что твой отец жив, так?
— Угу… Скорее всего…
— Но согласись, мысль высказана как-то необычно, да?
Я промолчала. Так не хотелось развивать тему с Жаровскими странностями, но выбора у меня, похоже, не было. Моя настойчивая подружка всегда стремилась докопаться до сути — в любой ситуации. Если, конечно, была в этом заинтересована. А тут интерес как раз был налицо. Вернее, на симпатичном сосредоточенном лице, со взлетевшими вверх бровями, чуть прищуренными серо—голубыми глазами, слегка вздернутым носиком и вмиг напрягшимся волевым подбородком, с настырной ямочкой по самому его центру.
— Вот объясни мне: как Жаров может это чувствовать? Он что, телепат? — последовал следующий вопрос моего неугомонного «дознавателя».
— Что-то вроде того… — вздохнув, негромко откликнулась я. Откинулась затылком на подушку и чуть прикрыла глаза. Правда, прикрыла всего на мгновение, ведь возглас подруги снова притянул всё мое внимание к её неуёмной персоне.
— Да ладно! — сразило мои барабанные перепонки. Я распахнула глаза и взглянула в Машкины. В свете ночника те на пару мгновений превратились в блюдца, а кончик аккуратного носика еще чуть вздернулся, словно взяв след. — А ну-ка, «колись» давай! — авторитетно распорядилась моя «заноза».
Я вздохнула и принялась «колоться». Впрочем, пересказывать подруге весь свой «Империальский» разговор с Кириллом Андреевичем по поводу его странного родственника я не стала — лишь сообщила по сути вопроса:
— У Каменнолицего есть… некоторые способности. Необычные… О них он сам мне сегодня поведал.