Страница 85 из 123
— И в чем же она?
— Ты жаждешь раскопать дело отца, — вернули меня в русло нашего разговора.
— Да. Но как это соотносится с вами? Какой мне резон делиться с вами хоть чем-нибудь?
— Я помогаю тебе его найти, цыпа. Я твой талисман на данном этапе.
— Даже так…
— Именно так и никак иначе. Это я активировал твой мозг. Я допустил тебя в его логово. Я позволил вам провести вместе два дня. Цени это. И воспользуйся на наше общее благо.
— О ком вы сейчас говорите? Помимо себя—любимого, разумеется.
— Я перестарался и допустил у тебя проблемы с краткосрочной памятью?
— Не думаю. Прекрасно помню, что ела на завтрак, — дерзко заявила я, припомнив свой пережаренный омлетик.
— Не утрируй, цыпа. Я говорю о периоде твоего нахождения в вотчине моего нерадивого зятя. О ваших с ним… трали—вали, если быть точным. Ведь он же не проср… не упустил шанса? Не упустил — по глазам вижу. — ответил он за меня, — Мой зятек своего никогда не упускает. А секс — это единственное, что его цепляет по-настоящему. Для него это допинг. Единственный, скажу я тебе. Он же у меня правильный: не пьет, не курит. Только трахает все что более-менее достойно внимания. И в стрелялки играет.
— В тире?
— Если бы.
— Что тогда? Онлайн игры?
— Нет. Эта пурга его не привлекает. От слова совсем. Он любит бить по живым мишеням. Опасный малый, скажу я тебе.
— Харизматичный, — поправила я своего собеседника.
— Подсадил, значит, на крючок, — усмехнулся мой разоткровенничавшийся собеседник, — Быстро. Мать твоя, помнится, дольше сопротивлялась его напору. А легкая победа никогда не ценится, скажу я тебе. Так что Кира ты потеряла — это факт. Нет в тебе изюминки, цыпа. Мужика нужно уметь зацепить. А зацепить такого как мой зятек, можно только интригой. Его внимание должно быть постоянно захвачено. Помимо трали—вали. Это должно было стать для него бонусом, цыпа. Он должен был его заслужить, а не получить все сразу, на второй день знакомства. С учетом того, что в первый ты для этого дела не годилась. После глупого развлечения со своим женишком, помнишь?
Я молча кивнула, уже проглядев дыру на поверхности стола.
— Стало быть, — продолжили меня распинать, — для моего неугомонного зятя ты уже вариант отработанный. Смирись с этим, цыпа. Но я доволен. Старый лис будет в ярости: внучка не оправдала его высоких ожиданий. Ну так яблочко от яблоньки, как известно, далеко не катится.
— Подождите! — Терпению моему пришел конец. — О ком вы мне все рассказываете? У вас есть зять? Если есть, то зачем вы мне о нем говорите? — несла я браваду и меня было не остановить, — А если в таких подробностях о нем распинаетесь, то хоть скажите, кто он что ли! Может, нам и познакомиться доведется. Когда-нибудь. Ближе к старости.
— Не дерзи, — предостерегающе произнесли губы, с которых я теперь не спускала глаз. — До старости тебе еще дожить нужно. Она, знаешь, не к каждому приходит.
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю. Но оставим это пока. Вернемся к нашему барану, — оповестили меня, чуть изменив известную французскую пословицу, — Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
— Знаю, — не стала оспаривать я, — но с некоторой поправкой: у вас был зять. Был — не «есть». Все в прошлом, понимаете. А теперь… Теперь он вполне может стать зятем кого-то другого.
— Это вряд ли… Я этого не допущу. В любом случае.
— Да неужели! — несло меня, — На цепь его посадите, чтоб всегда рядом был?
— А ты язва. Вся в мать, — чуть ли не выплюнули губы напротив. И сложились в тончайшую ниточку.
Похоже наша беседа утомила не только меня, но и его самого, причем не на шутку. И безусловно разозлила. Теперь собеседник мой выглядел до чертиков усталым. Я прошлась аккуратным взглядом по его лицу с напряженно выпирающим желваками, мазнула им по чуть прищуренным глазам, вернулась к губам и спустилась ниже — туда, где из тугого ворота белой рубашки проглядывала бледная кожа замершей в напряжении шеи. Он наблюдал за мной, молча позволив себя рассматривать. Я взглянула на руку, всё так же сжимавшую рукоять трости. Он была так напряжена, что побелели костяшки пальцев.
К нашему столику подошла бариста—официантка и принялась выкладывать с подноса мой заказ. И, как ни странно, заказ Каменнолицего. Делала она это вдумчиво, не спеша, время от времени поглядывая на меня из-под ресниц, будто чего-то ожидая.
— Вы закончили? — холодно поинтересовался у нее Жаров, когда перед ним «нарисовалась» такая же белая чашечка, как и моя, но не с кофе, а с чаем. Зеленым.
— Почти, — помолчав, ответила она, передвигая тарелочку с «Наполеоном» с места на место, словно никак не могла найти для нее правильное, — Что-нибудь ещё нужно? — с некоторой опаской спросила она у меня.
— Нет. Моя собеседница в высшей степени довольна, — ответил за меня Каменнолицый.
Девушка стушевалась и даже слегка дернулась от его неприветливо-официального тона, но не отошла от столика, а лишь протянула руку за подносом, который на него поставила.
— Все в порядке? — снова спросила она у меня. И услышала раздраженное Жаровское:
— В полнейшем, милочка. Я не съем вашу гостью. Можете быть уверены. Хотя… — добавил он и усмехнулся: — Все будет зависеть от того, насколько полезной она окажется. Можете быть свободны.
Мне бы было попросить девушку о помощи, но я сидела как замороженная салака и продолжала молчать.
— Можно вас на секундочку, — обратился к официантке посетитель, сидевший за соседним столиком.
Девушка улыбнулась мне, понимающе, как союзнику. Подхватила свой поднос и не спеша отошла от нашего столика.
— Я не получил ответа на свой главный вопрос, — напомнили мне, стоило нам снова остаться на своих местах вдвоем.
— Нельзя вспомнить то, чего не знаешь, — резонно ответила я, освежив в памяти его вопрос об отце. И помолчав, добавила, разглядывая кусочек тортика на такой же, как и чашка, белой тарелочке. — И всё же я кое-что освежила в памяти. И именно благодаря вашим неустанным усилиям… по раскопкам в моей бедной голове.
— Что именно? — с интересом откликнулся он.
— Ваш портсигар! — выдала я. Тон моего голоса помимо воли прозвучал обвиняюще. — Это вы были тогда под аркой! — продолжила я, стараясь четко выговаривать слова. В горле резко запершило и возникла какая-то преграда. Может, я его всё же застудила, прохлаждаясь на морозе? Как бы то ни было, слова мои каким-то образом стали цепляться за нее и приходилось прикладывать усилие, чтобы их произнести. И это усилие отразилось на голосе: он стал на пару тонов тише. — К чему в тот день был весь ваш маскарад? Может к тому, что именно вы подстроили взрыв маминой машины? — уже с явной хрипотцой закончила я.
Чашка с чаем дрогнула в его правой руке. Левая ладонь продолжала удерживать трость в вертикальном положении. Черный набалдашник посеребрённой красавицы, в который я вонзилась взглядом, чтобы избежать прямого контакта с глазами собеседника, казалось, врос в пол. Чашка Жарова опустилась на стол, звонко зыкнув об его накрахмаленную белую поверхность, и только чудом не раскололась. Скатерть под ней всё же приобрела зеленоватый окрас.
В ответ на мой вопрос не прозвучало ни слова, но пристальный взгляд моего собеседника вдруг закружил голову — не спасло даже то, что я теперь уперлась взглядом в эту его белую чашку на столе и в пятно под ней. В ушах вдруг загудело, словно они наполнились целым роем жалящих пчёл. Причем, пчелы эти будто летали не рядом — они копошились прямо в ушах и резво бились в барабанные перепонки, раздирая их оглушающе громким жужжанием. Перед глазами на какие-то мгновенья «ожила» кофейня и поплыла, прямо со столиками, посетителями, восседающими за ними, и окном с огоньками тонкой гирлянды, мерцавшими по всему периметру его рамы.
Мне вдруг так захотелось заглянуть прямо в глаза моего настойчивого собеседника. Это иррациональное желание поразило остротой и неизбежностью. Будто ничего в моей жизни сейчас не было важнее того, чтобы удостовериться в цвете их радужки. Это наваждение росло как снежный ком, мгновение за мгновением становясь всё сильнее и сильнее и вскоре превратилось в настолько невыносимо сильное, что я против собственной воли оторвала взгляд от тарелочки с нетронутым тортиком и подняла его на лицо напротив. Мне показалось, что оно было теперь впритык к моему. Показалось, что лица наши сблизились настолько, что мы сидим сейчас прямо нос к носу друг к другу.