Страница 48 из 123
— Катерина! — обеспокоенный голос дедушки ворвался мне в уши.
Я распахнула глаза и тряхнула головой, чтобы прогнать остатки наваждения.
— Это была тетя Алла, да? Она установила блок, о котором ты говорил?
Дед медленно кивнул, не сводя с меня цепкого взгляда.
— Зачем она это сделала?
— Обещала помочь тебе справиться с уходом Ольги. Я дал согласие.
— Зачем?
— Ты вела себя странно. Навязчиво твердила о каком-то старике… Каком-то светлячке в траве. Но внятно ничего объяснить не могла. Мы терялись в догадках и решили, что так проявляется стресс. Приняли решение «очистить» память от этих видений.
— Как это «очистить память»? Чем?
— Прибегли к технике гипноза. Хватило трех сеансов. Бред о старике перестал тебя беспокоить.
— Подожди, а вдруг бы я забыла всё⁈ Абсолютно всё! Всех! Включая тебя⁈
— Не истери. Этого бы не случилось. Потому что Алла профессионал. Я доверяю ей.
— А ведь я тогда ничего не придумала! И совсем не бредила! — «завелась» я, почувствовав себя бесправным подопытным кроликом, над которым ставились эксперименты. От обиды даже слёзы на глаза навернулись. — Старик реально был! — выпалила я и пару раз моргнула, чтобы их пелена не мешала мне видеть лицо напротив.
— Был?
— Конечно! Я всё вспомнила! Нам с мамой тогда встретился Жаров! — меня теперь было не остановить, — Родственник Кирилла Андреевича! Кирилл Андреевич подтвердил, что с этим портсигаром его родственник никогда не расстается! Вот и в холле он вертел им между пальцев! И портсигар также сверкал! Также, как тогда — в траве!
— Какой портсигар? Подожди, к чёрту портсигар! Какой Кирилл Андреевич?
— Орлов! — выпалила я и поняла, что проболталась.
— Не понял? — удивленно пробасил мой собеседник и замолк, задумавшись о чем-то. Но замолк ненадолго. Вскоре снова послышался его тихий голос. Голос, наполненный холодной ненавистью, или чем-то, очень похожим на нее: — Так этот щенок всё-таки вышел на тебя… А почему я до сих пор не курсе, что вы пересекались?
— Он владелец Базы отдыха, деда.
— Владелец «Империала»?
— Да. Реальный владелец, а не какой-то там Градский, с которым ты говорил.
— Не может быть… Думал меня провести? Чином не вышел, Шельмец!
— Каким еще чином?.. Неважно… Ладно, хоть больше не щенок.
— Щенок и есть! В моих глазах был и останется!
— Ну зачем ты так… Щенки беспомощные и слабые, а Орлов совсем не производит такого впечатление.
— Рассказывай, как всё было!
— А что рассказывать? Это ему позвонил Саша, когда все случилось, насколько я поняла. Этот он вытащил меня из тех кустов.
— Из каких кустов?
— В которые я с горки прилетела. Лично в самые дебри полез, не стал ждать спасателей. Он даже одеться по погоде не успел. Выбежал в свитере на мороз в минус пятнадцать.
— Минус двадцать было. Согласно отчету Гидрометцентра.
— Вот видишь, было ещё холоднее, а он — в свитере и джинсах.
— Героя из него не строй. Сними розовые очки.
— Да никого я из него не строю! Сам же признал, что мороз крепкий был! Согласно отчетам Гидрометцентра. А он врать не будет.
— Ладно, оставим это, — недовольно бросил дед.
— Ну, давай оставим. Только щенком его больше не называй. Щенок бы не справился.
— Защитница выискалась, — проворчал дедушка.
— Кирилл Андреевич был так обеспокоен моим состоянием, что и обследование это организовал. С его результатами ты недавно ознакомился. В общем, действовал оперативно и вполне себе профессионально.
— Не твоим состоянием он был обеспокоен, а репутацией своего заведения. Расставляй приоритеты правильно.
— Можешь считать, как тебе удобнее. В общем, он вытащил меня из кустов и донес до номера. На руках. Потому что идти сама я была не в состоянии.
— До своего номера?
— До моего, дедушка, до моего!
— Что-то слабо верится…
— Сразу прислал врача. Андрея Андреевича, — продолжила я рассказывать, проигнорировав его бурчание, — Очень обходительный доктор. Шутливый такой. Доброжелательный. Работу свою знает. Осмотрел меня. Рефлексы проверил, МРТ назначил. Сам его и провел. Прямо в «Империале». Там у них целый медицинский бокс имеется. С операционной, прикинь! Ну, или представь…
— Так вот кто его перетянул из моей клиники.
— Кого?
— Чернова. Андрея Андреевича.
— Может, и перетянул, тебе виднее. Они друг друга понимают. С полуслова.
— О чем ты с ним говорила?
— С доктором?
— Не юли! С Орловым!
— О разном. Он рассказал мне о маме.
— Что именно?
— Так… В общих чертах, — разочарованно ответила я, вспомнив, что об их связи тот так и не упомянул. — Сказал, что специалистом была хорошим. Кажется, он тоже ищет отца.
— Вынужден.
— Вынужден искать? Почему?
— Потому что завязан на нем, — не спеша ответил мой скрытный собеседник. И нехотя пояснил: — Завязан на информации, которой тот обладает. — Выдал и подумав, уточнил: — Обладал.
И вдруг как гром среди ясного неба:
— Я забираю тебя домой, Катерина. Сейчас же! Согласись, в сложившихся обстоятельствах это единственный выход. Дед известил меня о своем внезапном решении фирменным менторским тоном. Тоном, не предполагающим возражений. Но я всё же решилась возразить.
— Что значит «забираю домой»⁈ Я что, посылка какая-нибудь что ли?
— Если и посылка, то очень ценная, Катюша.
— Нет! — возмутилась я, в серьез испугавшись, что проиграла и скоро снова стану затворницей в собственном доме. Этот страх придал мне сил и решимости, и я пошла в наступление: — Это беспредел! Я против этого твоего решения! Я остаюсь в общежитии! Это не обсуждается! И имей в виду: чем дольше ты будешь настаивать на своей бредовой идее замуровать меня дома, тем сильнее я буду сопротивляться!
— Бунтарка, — устало вздохнул мой настойчивый собеседник. И добавил с налетом какой-то безысходности: — Вся в мать…
Я взглянула на него с вызовом и заявила:
— И имей в виду второе: если закроешь меня дома насильно, я сбегу! Поверь, у меня получится!
— Знаю, что изучила «слепые зоны». Серов давно заметил твой интерес к его вотчине.
— Да! Я запросто обойду все камеры, которыми ты напичкал наш дом! Сбегу и ты меня больше никогда не увидишь!
— Бессмысленное безрассудно. Ну что ж… Тогда уж и ты возьми на заметку: подобное безрассудство стоило твоей матери жизни. Также прими к сведению и то, что в случае бунта с тобой я намерен действовать жестче, чем с нею. На том простом основании, что еще одной потери мне не пережить.
В его глазах мелькнула боль, и моя воинственность посыпалась, как карточный домик.
— Ну, что ты, деда, — прошептала я, — Со мной такого никогда не случится.
— Ты не можешь быть в этом уверена. Не преувеличивай своих возможностей. Запомни: самое опасное — не дооценить ситуацию. Ты слабое звено, Катерина. Прими это. Ты в разы слабее своей матери. В тебе нет ни ее находчивости, ни ее выносливости.
— Выносливости — возможно и нет, — кивнув, миролюбиво согласилась я, — а в плане находчивости — могу с тобой поспорить.
— Не сотрясай воздух в пустую. Оспаривать сои слова нет смысла. В плане находчивости, как ты выразилась, ты и мизинца ее не стоишь. Равно как и в готовности рискнуть по-крупному. Ты не сможешь поставить на карту всё, что имеешь. Потому что в тебе нет ее безрассудства. И это хорошо. В этом твой плюс, а не минус. Объясню на примере близкого тебе ассоциативного мышления.
Его низкий бархатный голос полился неспешно и очень напомнил мне тембр голоса Кирилла Андреевича, правда, звучал с большей хрипотцой и чуть меньшей мелодичностью. Но также как и тот, который я слышала совсем недавно, голос деда успокаивал меня, лишал желания перечить и бунтовать. Похоже, именно на это и была сделана ставка. И я позволила ей сработать: успокоилась и принялась вслушиваться в то, что он говорил.
— Ты — только что распустившейся бутон розы, — объяснял дедушка, — Бутон, растущий на мощном кусте. Мощный он только потому, что его культивируют, постоянно удобряют. То есть поддерживают в жизнеспособном состоянии. Куст этот растет рядом с домом. Стены этого дома не скрывают его от солнца, но защищают от ветров и хлестких дождей. Зимой куст очищают от снежной шапки. Очищают не полностью, чтобы не промерз и не погиб, а лишь частично… Аккуратно сметают излишки снега, способные надломить стебли. Ты отнюдь не самый крупный бутон на том кусте. Потому что прячешься за еще более крупным. И превратилась ты из бутона в красивый цветок только потому, что тот бутон тебе это позволил — не более того. Ты слабое звено во всей этой конструкции, Катерина. Это не значит, что несущественное. Ты главное звено — центровое… Ты связываешь все звенья цепи. Именно поэтому нуждаешься в защите больше всего. Во избежание разрыва всей цепи. Потому как если цепь разорвется — наступит конец. Все погибнет. Так понятнее?