Страница 35 из 123
«На всё? Даже на откровенность?» — дерзко уточнил он тогда.
«Смотря в чем», — туманно заметила она.
«В вопросе, который меня интересует, — заявил он. И решил ковать железо, пока горячо: — Так что: пари? Откровенность на…»
«На это волшебство? О боже, Холод, спрашивай все о чем пожелаешь!» — Рассмеялась она тогда.
«Тогда сработало, но неизвестно, как отреагирует сейчас… — задумался Орлов, — Не изменились ли вкусы? Все-таки столько лет прошло…»
В тот вечер, поставивший точку в их отношениях без обязательств, он расспросил ее о психологическом состоянии Ольги. Расспросил и окончательно определился по их с Громовой будущему. По иронии судьбы сегодня он будет пытать Птаху относительно Громовой-младшей.
Мысли вернулись к его неугомонной фигурантке. То, что для нее их близость оказалась не более, чем условием для сделки, сбивало с толку, рушило почти сооруженный каркас его доверительного отношения к своей новой старой знакомой. Все выходные он только и делал, что уделял ей внимание. Было интересно вводить ее в ступор и наблюдать, как она отреагирует на очередную провокацию и какой путь выберет, чтобы избежать расставленных им ловушек: поведет ли себя со спокойным достоинством, как Василий, или опустится до истерики, как Ольга после «фееричного выступления» Громова—старшего на том разгромном для нее разборе? И за все два дня Кирилл Андреевич дважды увидел свою «подопытную» в некоем подобии истерики: в первый раз — после ее визита в номер жениха, во второй — после провокационного эксперимента с поцелуем.
Вопрос о контрацепции он поднял спонтанно: захотелось вытянуть свою бессменную на протяжении этих пары дней собеседницу из раздумий, в которые ему доступа не было. Ее ответ подразумевал наличие опыта в интимных делах, что на поверку оказалось неправдой. Солгала. И Орлов заметил бы подвох, если бы глубже вник в суть вопроса, а не зациклился на дежавю: Екатерина вдруг потребовала оправдываться за Жарова, что пришлось ему не по нраву и навело на подозрение: случайно ли или намеренно она прибегла к излюбленному приему своей матери? Ольга обожала играть в эти игры, и за пару месяцев их отношений он «реабилитировался» перед нею не раз и не два: как за малейшую недоработку в подготовке к заданию, так и за любую нестыковку относительно их тайных встреч, каждая минута которых, казалось, была у нее на счету.
— Ваш букет готов, — послышалось издали.
— Благодарю, — откликнулся Кирилл Андреевич. Подошел к прилавку и осмотрел работу флориста. — Красиво выглядит.
— Рада, что вам нравится. Счастливого торжества, — ответила девушка с улыбкой и вручила ему букет.
Въехав в знакомый двор, Орлов припарковался на своем привычном месте. Как ни странно, оно оказалось свободным. Правда раньше он парковал на нем свой «Харли» — подарок отца на совершеннолетие. Кирилл до сих пор прекрасно помнил, насколько мама была против того подарка, но отец тогда настоял именно на нем, и мама смирилась.
«Смирилась ли? — задумался он, — Скорее нет. Но никогда и словом больше отца не упрекнула. Лишь каждый раз просила „с осторожностью управлять этим монстром“».
Окно на нужном этаже приветливо подмигивало развешанной по его периметру гирляндой и как тогда — в его крайний визит к Стриж, гостеприимно приглашало заглянуть на огонек.
Когда-то он летел к ней как на крыльях. Летел за легкими необременительными отношениями, за отличным сексом, за вкусным ужином, за интересным общением. Теперь всё изменилось, и он шел к ней исключительно за общением. Общением на строго определенную им тему. Информация по Громовой-младшей была скудна и несмотря на усилия Гринева отказывалась складываться в цельный пазл.
Впервые на его памяти Кирилл Андреевич настолько нетерпеливо стремился что-то выяснить. Впервые он так рьяно хотел подтвердить или опровергнуть свои подозрения относительно Громовой-младшей. Он был уверен, что это нужно сделать как можно скорее, будто от оперативности зависело нечто важное. Нечто такое, что он упускает из виду или трактует не так, как следует. И разобраться во всем он непременно должен лично: без предположений и советов Гринёва, без «шпилек» Жарова, без подозрительной помощи Эльвиры, непонятно каким боком завязанной во всем этом.
«Что ею движет? Зачем она вышла на Громову? Ладно, Элю оставим на завтрак. Займемся фигуранткой. Посмотрим, что поведает Стриж».
Лифт привез его на нужный этаж и, гостеприимно распахнув стальные створки, предъявил взору знакомую дверь. Несколько шагов, гулким эхом отдававшихся в безлюдном пространстве, знакомая трель звонка, «кодовая» комбинация нажатий: один короткий, один длинный, щелчок открывающегося замка, и на пороге появилась все та же элегантная дама из его прошлого. Даже прическа не изменилась: неизменная «Бабетта» с короткой челкой.
— Ну здравствуй, Кир, — негромко поприветствовала его она, — Добро пожаловать.
— Добрый вечер, Стрижонок. — Кирилл тепло улыбнулся своей давней подруге. Вошел в некогда привычную просторную прихожую и преподнес ей букет: — Это тебе.
— Надо же, мои любимые… Не забыл, — негромко проговорила она, всматриваясь в его лицо. И добавила: — Спасибо.
Отложила букет на тумбу у двери. Потянулась к нему, успевшему расстегнуть пуговицы на полупальто, и поцелуем коснулась его прохладной с мороза щеки. Не дождавшись ответного, уткнулась лицом в грудь, обтянутую плотным свитером, и замерла, будто предоставив ему карт бланш.
Он обхватил ее напряженные плечи ладонями и некрепко сжал. Не обнял, как прежде. Просто ненадолго задержал ладони на плечах и провел ими вниз по ее рукам, безвольно свисавшим вдоль тела. Она сделала над собой усилие и отступила на шаг, поймав его спокойный взгляд. Он изучал ее, будто тестировал своим фирменным экспертным взглядом, пытаясь выявить насколько изменились с годами функции «механизма».
— Этот твой взгляд… — пробормотала она и отвернулась к тумбе, на которой сразу не заметила фирменный пакетик от «Диор». — А это что?
— Загляни, — предложил он, сняв пальто и водрузив его на плечики. — Похожа на ту — давнюю.
— Кто? — уточнила Дана, вытягивая из аккуратного пакетика коробочку.
Распаковав подарок, она брызнула духами на запястье. Вдохнула аромат и ненадолго прикрыла глаза.
«Сработало?» — мысленно уточнил Кирилл, наблюдавший за ее действиями. И понял, что да, едва она медленно разлепила веки и чуть слышно проговорила:
— Как кучу лет назад… Орлов, ты гений.
Подошла и снова коснулась губами его щеки. И снова дотронувшись до него только губами.
— Старался, — ответил он, приобняв ее скорее по-дружески. — Не кто, а что, Дана. Вешалка.
— Что? А… Вешалка… Вешалка та же.
— Надо же… Раритет…
— Всё как тогда, да? — усмехнулась она. И добавила: — Так с чем ты пришел на этот раз?
«Как всегда схватывает на лету. Поняла, что пришел по делу», — безмолвно похвалил он ее и вслушался:
— Ах да, припоминаю. Снова нужны вводные по Громовой. Только теперь по младшей, да? Ловко же они взяли тебя в оборот. Это судьба, Орлов, — не иначе.
— Не ерунди, Птица, — предостерег он негромко. Провел костяшками пальцев по ее щеке и заметил: — Будто вчера расстались — совсем не изменилась.
— Да брось, — коротко взмахнула она рукой. И чуть смутившись добавила: — Ладно. Идем к столу. Остывает всё.
— А что там? — спросил он, заговорщицки ей подмигнув. И, подхватив под локоток, распорядился: — Веди!
Она рассмеялась. Немного разочарованно, но всё же по-доброму. Как старому другу. Он аккуратно выдохнул и понимающе кивнул: акценты в предстоящем общении постепенно расставлялись в нужном ему направлении.
В гостиной, как и прежде пылал камин. Правда сегодня — не на полную мощь. Только занимающееся пламя едва облизывало с фантазией выложенные поленья. Их внутренние боковинки были обожжены лишь местами. Расставленные в виде «вигвама», чуть внахлест на вершине сего древесного сооружения, поленья лениво потрескивали в огненных всполохах. Раскаленные языки поднимались от пары дровишек, «прикорнувших» внутри композиции, и беспокойно метались из стороны в сторону, время от времени озаряя верхушку «домика» снопом светящихся искр. Будто опасаясь, что огонь затухнет, не разгоревшись.