Страница 10 из 24
«Вылезай!» — вдруг требует он, но не касается меня. Хотя мог бы — руки у него длиннющие! А ладони — совсем рядом. Я даже чувствую их тепло. Голос у дядьки низкий… Бархатный… Переливистый… Как будто мурчащий. Только не как у моей Китти, а как у льва, в гости к которому мы заглянули, когда недавно были с дедушкой в зоопарке.
«Не вылезу!» — грозно отвечаю я и как угорелая верчу головой.
«Прекрати! — требует он. — Слетит!»
«Кто?» — удивлённо спрашиваю я, замирая как мышка в своей норке.
«Не кто, а что. Твоя голова, — усмехаясь отвечает он. И снова требует: — Дай руку! Я помогу».
«Нет!» — сердито отвечаю я.
Теперь я сержусь на него. «Знатно», как говорит бабуля. Сержусь так сильно, что чувствую, как сами собой прищуриваются глаза и даже морщится нос.
«Надо же, какая грозная амазонка!» — негромко восклицает дядька. Не сердито. Скорее весело. И немного удивлённо.
«Я не мазонка! — возмущаюсь громко. И добавляю: — Меня зовут не так!»
«А как?» — спрашивает он, усмехаясь.
Уголки его губ чуть дергаются и слегка ползут вверх. Как у льва, который мне «улыбнулся» в зоопарке. «Улыбнулся» перед тем, как прыгнуть к решетке, рядом с которой я тогда стояла. Но лев не тянул ко мне лап, а дядька тянет. Хоть и не прикасается.
«Так как тебя зовут?» — спрашивает он снова.
«Это секрет! Понял?»
«Понял», — тихо откликается он.
Вдруг его голова и плечи заныривают в мой чулан глубже. Я не успеваю вовремя отстраниться, и цепкие пальцы обхватывают меня за плечи. Не больно, но довольно крепко.
«Пусти», — шиплю я и закрываю глаза. Я всегда так делаю, когда страшно. А мне теперь страшно. Страшно так, как не было за все пять лет моей жизни. Я боюсь, что дядька достанет меня из этой норки и унесёт с собой.
Мой коварный мозг, видимо, решает проявить милосердие, и «кадр» с цепким дядькой исчезает с глаз долой. Но только затем, чтобы смениться другим…
Снова вспышка и перед глазами проявляется комната.
Она похожа на кабинет. Я видела такой, когда мы с дедушкой ходили в школу, в которой я буду учиться в подготовительном классе. Столы в два ряда и большой — в центре, у доски.
В памяти в подробностях воскресает яркий солнечный день.
На мне длинное платье. Мама велела мне его надеть, потому что его подол надежно прикрывает коленку, и я выгляжу не «раненным лазутчиком, а кроткой воспитанной девочкой — настоящей леди». Так она говорит, туго заплетая мне косу. Она всегда плетет ее туго — так, что волосы сильно натягиваются у висков. У бабули получается не так туго, но этим утром бадули рядом нет. Мама сказала, что ночью она попала в больницу. Дедушка тоже куда-то уехал, а папа еще не вернулся из командировки. Поэтому мы с мамой сегодня вдвоем. И это грустно.
Я вижу, как мы выходим из дома и идём. Пешком. Она куда-то ведет меня за ручку.
«Куда?» — мысленно задаюсь я вопросом и тут же слышу свой детский голос:
«Куда мы идём, мам?»
«В офис. Тебя не с кем оставить. У бабули гипертонический криз, а дедушка уехал в командировку», — терпеливо объясняет она.
«Что значит „офис“, мам?»
«Место, где я работаю».
«А ги… ги—пор—та—ни—чи—кий—рис? Его что не сварили?»
«Что не сварили?» — растерянно спрашивает она.
«Рис?»
«Не рис, а криззз, — поправляет она, делая акцент на звуке „з“, — Ги—пер—то—ни—чес—кий. Это болезнь такая».
«Бабуля заболела? Почему?»
«Так бывает».
«А другое слово, мам?»
«Какое другое, Котенок?» — вздыхая, уточняет она.
«Дедушка уехал в кодировку — это куда?»
«В ко—ман—ди—ров—ку. По делам он уехал. Скоро вернётся».
«Когда скоро?»
«Скоро, дочь. Послушай меня внимательно!» — строго говорит она.
Мы останавливаемся. Она присаживается на корточки и смотрит мне в глаза
«В офисе ты будешь сидеть тихо, как мышка, поняла?»
«Надо ходить на цыпочках?»
«Лучше вообще не ходить, а сидеть за партой. Тебе же скоро в школу, так?»
«Так».
«Вот будешь тренировать усидчивость».
«Что такое 'усичивась»?
«У—сид—чи—вость» — произносит мама по слогам и объясняет: — Будешь учиться сидеть смирно. Как на уроке, поняла?'
«Поняла», — отвечаю я и разочарованно вздыхаю.
Мы с мамой идем дальше.
«Чего загрустила, дочь?»
«Просто сидеть — скучно, мам».
«А ты будешь сидеть не просто так. Ты будешь выполнять задание».
«Задание? Как у папы?» — сразу воспаряю я духом.
«Что-то вроде того, — отвечает она, — В твоем рюкзаке лежит книга. На странице пятнадцать я отметила отрывок текста. Прочитаешь его два раза и перескажешь мне. Ясно?»
«Ясно? А можно один раз прочитать? Я запомню. Честно!»
«Нет. Задание нужно выполнять точно: сказано прочитать два раза — значит нужно прочитать именно дважды!»
«Дважды?»
«Да. Значит — два раза».
«А если три, то трижды?»
«Да».
«А если один раз — одинжды?»
«Нет, — вздыхает мама и сетует: — И как только дедушка с тобой справляется».
«Я знаю слово „справляется“! — довольно заявляю я. — Дедушка всегда говорит: »«Молодец! Справилась!»' Мы с ним друзья. Он меня хвалит'.
Мне так хочется, чтобы мама тоже меня похвалила. И она хвалит:
«Ты у меня большая умничка, дочь!»
«Спасибо, мамочка!» — отвечаю я и чувствую, как уголки моих губ разлетаются в довольной улыбке.
Мы подходим к высоким черным воротам. Они железные. И такие высоченные! Что за ними — не разглядеть совсем. Мы проходим мимо этих ворот и заходим в узкое помещение. Вижу какую-то металлическую штуку с «рогами». Подходим к этой штуке. Я дотрагиваюсь до одного из «рогов» и отскакиваю в сторону. Потому что на небольшом экране, как у телевизора, но совсем маленького, начинает мигать красная точка. И откуда-то слышится резкий странный звук. Он громкий и очень меня пугает.
«Ччто это, мам?» — сконфуженно спрашиваю я.
«Сирена», — отвечает она раздраженно и коротко кивает тому, кто спешит нам навстречу.
Сначала я решаю, что это папа подходит к нам, но, когда тот оказывается ближе, убеждаюсь, что это совсем чужой человек. Он просто одет в такую же форму, как у папы. И такого же роста.
«Какой милый у нас диверсант?» — говорит человек, похожий на папу.
«Я не девесат! Я разведчик» — поправляю я его.
«Вот оно как! — отвечает он, смеясь. — У вас случился провал, дорогой разведчик».
«Как это?» — спрашиваю я у него и чувствую, как мама сжимает мою ладошку.
«Помолчи!» — тихо велит она мне. И достает из сумочки белый квадратик с полоской посередине.
«Что это у тебя, мам?»
«Пропуск», — отвечает она и касается им небольшого экрана. Сирена сразу смолкает.
«Я тоже такой хочу!» — заявляю я и слышу голос человека в форме:
«Какая смена у вас подрастает, Ольга Даниловна. Храбрая. Любознательная!»
«Еще — красивая, — добавляю я. И зачем-то уточняю: — Так папа говорит».
Мама снова сжимает мою ладошку, а человек в форме мне отвечает:
«Согласен — красивая, — не спорит он со мной, по-доброму улыбаясь. И добавляет: — И какая уверенная в себе!»
«Извините, Андрей Валерьевич, — виновато говорит мама, — не с кем было оставить…»
«Уже в курсе. Разместите „разведчика“ в своем кабинете и выдайте ему задание», — всё так же — с улыбкой распоряжается человек в форме.
«Так точно!» — отвечает ему мама.
Мы проходим через турникет, который больше не шумит, даже когда я ещё раз дотрагиваюсь до его «рога». Дотрагиваюсь скрытно, чтобы мама не увидела. Мне не хочется еще раз ее расстраивать. А человек в форме видит, но маме ничего не говорит. Только подмигивает мне. А потом разворачивается и уходит. Я гляжу ему вслед и спрашиваю: