Страница 80 из 149
Глава 23
Джулиан вошёл в комнату, что делил с МакГрегором так тихо, как мог, но ночной колпак доктора всё равно приподнялся над одеялом. Много лет его могли в любой миг дня и ночи вызвать, чтобы извлечь камни из желчного пузыря или облегчить роды, и МакГрегор научился мгновенно просыпаться от малейшего шума и засыпать, как только источник возмущения пропадёт.
- Сколько времени?
- Почти два часа?
- Что ты делал всё это время?
- Гулял в саду. И наткнулся на маркезу в беседке. А теперь, поскольку вы проснулись, я позвоню и узнаю, вернулся ли Брокер с праздника.
Он дёрнул шнур колокольчика. МакГрегор сел в кровати и язвительно сообщил:
- Боже спаси нас от того, чтобы человеку пришлось самому раздеваться ночью.
- Именно так, - согласился Джулиан.
- А что маркеза делала в беседке?
- Ничего особенного.
- Разве ты не хотел узнать, почему она туда пришла?
- Я спросил. Она сказала, что это последнее место, где её будут искать. Она хотела побыть одна. Пение Орфео взволновало её.
- Ты хочешь сказать – потому что она думает, что он убил её мужа?
Джулиан поставил свечу на стол и сел за него, вытянув ноги.
- Думаю, дело не только в этом. Она умоляла меня найти Орфео, и я не думаю, что дело только в желании отомстить. Я не понимаю страсть, что стояла за её словами.
- Звучит так, будто она знает об Орфео больше, чем говорит.
- И чувствует тоже больше. Но, возможно, мы смотрим не с той стороны. Быть может, она хочет, чтобы Орфео нашли и судили за убийство, чтобы защитить кого-то из членов семьи маркеза Лодовико или даже себя саму.
- Или де ла Марка? – предположил МакГрегор.
- Да, - после короткой паузы ответил Джулиан, - или де ла Марка.
Вошёл Брокер.
- Я рад, что ты вернулся целым и невредимым, - сказал Джулиан.
- Спасибо, сэр. Но по правде говоря, этот праздник в подмётки не годиться Варфоломеевской ярмарке или собачьим боям в Вестминстере.
- Ты слышал о сегодняшнем госте? – спросил МакГрегор. – Приходил Орфео и спел нам песенку в саду.
- Да, сэр. Комиссарио Гримани был в деревне и сгонял всех sbirri, что ещё держались на ногах.
Джулиан подумал, что это очень в духе Брокера – едва зная миланский, помнить, как назвать полицейских «легавыми».
- Ты видел в деревне Флетчера или Сент-Карра?
- Нет, сэр. Но я недолго там был. Мы с Ниной… мы разошлись, и она села в лодку с другими слугами, и я не хотел, чтобы она думала, будто я развлекаюсь с Розой, так что поплыл за ней.
- В такую погоду? – воскликнул МакГрегор. – Я понимаю, что был только вечер, но ты мог промёрзнуть до смерти. Почему ты сам не взял лодку?
- Я подумал, что ей это больше понравится. Италянские девушки любят, когда парень выкидывает такие штуки.
- Но ей не понравится, когда ты начнёшь чихать и сморкаться, - предупредил МакГрегор.
- Она позаботилась об этом, сэр, - когда мы вернулись, она напоила меня поссетом, чтобы согреть мне сердце.
- Я полагаю, - заметил Джулиан, - дабы не оскорблять нашего доброго доктора, лучше не вдаваться в подробности согревания, - он немного раздражённо спросил себя, почему любовные дела Брокера всегда так просты, а его собственные – так запутанны. – Но если, несмотря на эту нежную заботу, ты всё же заболеешь, у меня есть лекарство, что я привёз из Милана.
- Уверен, это просто крепкая выпивка, - заметил МакГрегор.
- Я тоже на это надеюсь, - согласился Джулиан, - именно поэтому я его и сберёг.
Из сада до них донеслись шаги и приглушённые мужские голоса. Джулиан выглянул в окно.
- Пара солдат уже на посту у задней двери.
- А что в этом толку? – спросил МакГрегор. – Орфео уже давно здесь нет.
- Если только это не де ла Марк, что может вернуться, когда угодно. Готовы побиться об заклад, что он уже вернулся, а солдаты нужны, чтобы он остался?
Как по команде, из глубин виллы донёсся ещё один мужской голос:
- Che invenzione, che invenzione prelibata, bella, bella, bella…
Джулиан выглянул в холл. Наверху главной лестницы, почти напротив комнаты Кестреля, появился де ла Марк. Увидев Джулиана, он перестал петь и воскликнул:
- А, mon vieux! А уже слышал о неожиданной серенаде Орфео! Я в отчаянии, что пропустил её! Как вы думаете, он выступит на бис?
- Я не знаю.
Де ла Марк установился на него.
- Mon cher anglais[65], я уже говорил, что восхищён вами? – пошатываясь, он подошёл к Джулиану, обнял и расцеловал в обе щёки.
Кестрель высвободился и взял его под руку.
- Позвольте, я провожу вас в комнату.
- Нет, нет, - де ла Марк отстранился. – Мой разум за семью морями, и никто не скажет, какую безумную глупость я могу сболтнуть. Идите спать, mon tres cher camarade[66]. Мы поговорим утром, - и он поплёлся в свою комнату, продолжая напевать «Che invenzione prelibata, bella, bella, bella…»
МакГрегор накинул старый шерстяной халат и присоединился к Джулиану.
- Он поёт ту же самую песню, что Орфео!
- Да. Но либо он не Орфео, либо не так пьян, как кажется. Потому что он поёт баритоном.
Следующим утром гости виллы собрались на террасе выпить кофе перед воскресной мессой. Де ла Марк пришёл последним. Смуглое лицо француза побледнело и приобрело болезненно-оливковый цвет, а солнечный свет вызывал у него гримасы. Маркеза была сама заботливость – она усадила де ла Марка в тени и послала слуг за подушками и крепким кофе. Джулиан был раздражён. Как после прошлой ночи она может так виться вокруг де ла Марка прямо у него под носом? Или она просто пыталась отвести у людей подозрения и скрыть свои чувства к Джулиану? Или она раскаивалась в том поощрении, что вчера дала, и таким образом пыталась разрушить его надежды?
К де ла Марку подошёл Гримани.
- Я хочу знать, где вы были вчера в десять вечера.
- И вам доброго утра, синьор комиссарио.
- Вы отказываетесь отвечать?
- Я был бы благодарен, если бы вы отложили свои вопросы до того мига, когда я смогу говорить только с одним из вас.
- Мне некогда ждать, пока вы протрезвеете. Либо вы будете отвечать здесь и сейчас, либо я получу ордер у подесты, и вас отведут в местную тюрьму и продержат там, пока вы не станете сговорчивее.
Де ла Марк медленно откинулся на спинку кресла и сосредоточил взгляд на лице Гримани.
- Очень хорошо, синьор комиссарио. Спрашивайте.
Занетти поставил для Гримани стул напротив де ла Марка, а сам устроился чуть дальше и разложил на коленях переносной письменный столик.
- Где вы были вчера в десять часов вечера? – приступил комиссарио.
- На празднике.
- Я уже слышал это. Где именно вы были в десять вечера?
- Я не знаю. Лучшая догадка, которой я могу поделиться – я был в лодке.
- Зачем?
Губы де ла Марка изогнулись в улыбке.
- Я познакомился с очаровательной миланкой, которая каким-то образом была на празднике без мужа. Она чувствовала себя покинутой, и я решил покататься с ней по озеру, чтобы утешить. Мы бросили якорь среди скал к югу от Соладжио.
- Долго вы там пробыли?
- Думаю, два часа.
- Что вы делали?
- О, беседовали, - насмешливо отозвался де ла Марк.
- О чём?
- О знаменитой неподкупности и мастерстве миланской полиции.
Гримани сверкнул глазами.
- Возможно, месье, вы находитесь под впечатлением, что будучи иностранцем, недосягаемы для миланского правосудия. Возможно, вам будет интересно узнать, что ваш соотечественник, месье Андраяне, сейчас отбывает второй год своего пожизненного срока заключения в тюрьме Шпильберк за заговор против правительства Ломбардо-Венецианского королевства.