Дьявол в музыке (ЛП)

Глава 14

На следующее утро от Каза-Мальвецци к озеру Комо отправилась целая кавалькада. Во главе ехало большое ландо с откинутой крышей, дабы пассажиры могли наслаждаться сельскими пейзажами. Экипаж был окрашен в сверкающий чёрный, а на каждой двери нёс герб семейства. Колёса были огненно-красными, а накрывала ландо ткань с вышитыми чёрно-золотыми гербами. В коляску запрягли пару великолепных гнедых, что шли с гордо поднятыми головами, и на чьей сбруе не было ни пятнышка. В чём бы миланский аристократ себе не отказывал дома, на публике он был должен блистать.

Маркеза ехала в экипаже – белый шёлковый зонт бросал тень на её лицо, а плащ с горностаем покоился на плечах. С ней ехали Карло, Джулиан, МакГрегор и де ла Марк. Поскольку в экипаже было всего четыре места для пассажиров, Джулиан и де ла Марк по очереди садились на козлы, рядом с кучером.

Следом двигался нарядный жёлтый фаэтон, что вёз маэстро Донати, его «глаза» Себастьяно Бордо и слугу Лодовико – Эрнесто. Поскольку у маркезы не нашлось кареты, где мог бы поехать Гримани – о чём она сообщила ему с картинным беспокойством – комиссарио нанял коляску, в которой поехал вместе с полицейским секретарём Паоло Занетти. Занетти оказался низким, коренастым человеком лет тридцати с вечно блестящим от пота лицом, которое он промокал мягким белым платком, размером с небольшую скатерть. Секретарь явно жил в постоянном страхе перед Гримани. Джулиан гадал, почему имя клерка кажется ему знакомым, а потом вспомнил прохладное письмо от комиссарио, что получил несколько дней назад, и приписку к нему «переведено Паоло Занетти, секретарём». Гримани явно не говорил по-английски, и потому взял помощника с собой.

Замывали процессию две повозки[39], запряжённые мулами, чьи шеи был украшены гирляндами поздно распустившихся цветов. Там везли багаж и там же ехали слуги, которых маркеза не отправила вперед, дабы подготовить виллу к её прибытию. Среди слуг были Брокер и камеристка маркезы, Нина Кассера. Брокер сполна посвятил себя ей, и Джулиан мог понять энтузиазм, с которым тот взялся за эту задачу. Это была тонкая, похожая на фею, девушка не больше двадцати двух лет с большими карими глазами и золотисто-каштановыми волосами, что часто встречаются в Милане.

Джулиан заметил, что один слуга держится наособицу от других. Это был крепкий мужчина лет шестидесяти, жилистый и широкий в кости, с узкими тёмными глазами, которые никак не выдавали его мыслей и чувств. У него была смуглая кожа, а чёрные волосы едва тронуты сединой. Вместо ливреи старик носил коричневый сюртук и жилет, слишком дорогие для его положения, и блестящий цилиндр, а в ушах у него блестели золотые серьги.

- Кто это? – спросил Джулиан у Брокера, когда они сошли размять ноги, пока процессия задержалась у Порта-Нуова, северных ворот Милана.

- Это слуга графа Карло, сэр, – Гвидо Дженнаро. Я только познакомился с ним сейчас – он всё особняком держится. С ним не очень ладят, но это, наверное, потому что он чужестранец – из Неаполя.

Кестреля позабавило, как Брокер усвоил местную привычку считать итальянцев из других государств полуострова чужаками и врагами.

- Как Карло взял себе такого слугу?

- Не знаю, сэр.

- Узнай о нём всё, что сможешь. Карло говорил, что в день убийства Лодовико он ездил в Милан продавать драгоценности со слугой. Я хочу знать, что он помнит о той поездке.

- Я вызнаю, сэр.

- Будь осторожен. Неаполитанцы вспыльчивы и любят улаживать все споры сталью.

Они вернулись к своим спутникам. Кавалькада покинула город и оказалась на плоской, плодородной равнине, что радовала глаз зеленью и утомляла однообразием. Вдали показались холмы – высокие серые гряды, усеянные домиками и окутанные клочьями облаков. Постепенно серые склоны превратились в зелёные, и стало ясно, что они покрыты лесом. Ещё дальше, когда им это позволяли облака, виделись торжественные, заснеженные пики Монте-Бисбино и Монте-Дженерозо.

Озеро Комо простиралось от южного Тироля до Ломбардской равнины. В середине оно раздваивалось, указывая одной длинной оконечностью на юго-восток, а второй – на юго-запад. В два часа процессия достигла укреплённых ворот города Комо, стоявшего на берегу юго-западного «отрога». Австрийские солдаты в белом или небесно-голубом и серебряном посмотрели с украшенный гербами экипаж с осторожным одобрением. Чиновники из таможни попросили паспорта и удалились с сияющими лицами и щедрыми взятками.

- Почему этот город так охраняется? – спросил МакГрегор. – Ещё хуже, чем в Милане!

- Контрабандисты, - вполголоса пояснил Джулиан. – Мы всего в паре миль от границы со Швейцарией.

- И все эти солдаты и таможенники нужны, чтобы их остановить?

- Нет, - пробормотал Джулиан, - они нужны, чтобы делать вид. Чтобы по-настоящему прекратить контрабанду, нужно вдвое больше людей – неподкупных и с глазами на затылке.

Преодолев ворота, процессия маркезы оказалась в клубке узких, грязных улочек, над которыми нависали шаткие кирпичные надстройки, почти перекрывающие свет солнца. Дома, лавки и даже церкви здесь были полуразрушены и покрыты сажей. Полуголые оборванцы глазели на экипажи; старухи в чёрном мрачно крестились. МакГрегор смотрел на грязь с отвращением, а на бедность – в смятении. Внезапно нависающие сверху дома пропали как по волшебству. Доктор выдохнул и даже у Джулиана, который знал, чего ждать, перехватило дыхание.

Озеро Комо лежало в чаше из покрытых лесами гор, чьи нижние склоны усеивали белые, розовые и жёлтые дома, а на верхних были видны античные святилища. В тёмно-синих водах танцевали отражения облаков. На пристанях было тесно от лёгких, юрких гребных лодок – каждая с холщовым навесом, установленным на трёх или четырёх лёгких подпорках, который мог служить защитой от дождя или солнца. Одни лодочники дремали под такими навесами, другие искали пассажиров на берегу. Когда показалась процессия маркезы, они закричали от радости – дороги вдоль озера были дурными, так что гости непременно отправятся по воде.

К путникам подоспела целая флотилия. Маркеза, как будто вознамерившаяся поддерживать сводящее с ума равновесие между Джулианом и де ла Марком, пригласила обоих в одну лодку с собой, а МакГрегор отправился с Карло, чьё знание английского и интерес к наукам помогли быстро наладить взаимопонимание. Их сопровождали Донати и Себастьяно, а остальные расположилась так удобно, как смогли.

Лодочники заняли места на носах и, оттолкнулись от берега, умело орудуя вёслами. Комо становилось тем прекраснее, чем дальше путники от него удалялись – его серые домики на фоне тёмно-зелёных холмов казались белыми, лодки весело покачивались на волнах, а крыши церквей отражали солнце. Потом город сжался и превратился с пятнышко на горизонте, а маленькая эскадра маркезы бодро двинулась вперёд.

Этот «отрог» озера был узкой, неправильной формы полосой, тут и там изрезанной мысами и бухтами. По обеим сторонам высились утёсы, чьи лысые, мрачные вершины были подёрнуты туманом, а подножья – окружены дубами, каштанами и дикой вишней. На некоторых склонах крестьяне умостили посадки тутовых ягод и винограда. К берегам жались деревни, чьи древние колокольни возвышались над деревьями. Кое-где виднелись виллы – белые и изящные, скрытые среди розовых кустов или зарослей мирта. Маркеза указана на Вилла Гаруо, где со своим итальянским любовником когда-то жила королева Каролина, супруга короля Англии.

В восьми милях к северу от Комо с западного берега виднелась высокая скала. На её вершине был виде серый замок, чьи стены щетинились раздвоенными каменными зубцами, похожими на оперение стрел.

- Это Кастелло-Мальвецци, - пояснила маркеза.