Дьявол в музыке (ЛП)

Глава 39

Джулиан и де ла Марк отчалили от берега, и их лодка заскользила по чёрной, усыпанной звёздами, зеркальной глади озера. Хотя было два или три часа утра, и вокруг не было видно иных лодок, они говорили тихо и по-английски.

Де ла Марк оценивающе посмотрел на Джулиана.

- Я думаю, вы просто безумец, mon vieux. Я думал так с самого начала. Вы понимаете, что лишь по чистой случайности ещё не сидите на соломе в тюрьме Санта-Маргерита?

- Если так, меня бы утешила ваша компания.

- Я знаю, - де ла Марк, усмехнулся, блеснув белыми зубами. – Как вы думаете, что заставило меня так примерно себя вести?

- Я не заметил, что вам пришлось делать для этого усилие.

- О, я мог поступить куда хуже. Я был близок к тому, чтобы придушить вас, когда вы рассказали Гримани про мой альбом.

Джулиан улыбнулся.

- МакГрегор думал, что вы собирались убить меня.

- Теперь это было бы несправедливо. Я и не мечтал, считая это самым последним средством.

- Это очень любезно с вашей стороны.

- Mon vieux, верите вы мне или нет, я прибыл сюда, чтобы защищаться от вас настолько же, насколько, чтобы защитить вас. Я восхищён вами. Я был поражен с самого начала. Будь кто-то из нас женщиной, я бы влюбился. Я не мог бы сказать больше, верно?

- Это определённо одна из самых примечательных похвал, что я когда-либо получал.

- Вы не верите, что я говорю искренне, - де ла Марк откинулся на локоть и вопросительно посмотрел на Джулиана. – Интересно, а вы задумались над тем, что для меня значила потеря альбома? Вы когда-нибудь бывали не по своей воле виновны в настоящей катастрофе? Раньше я лежал без сна по ночам, обдумывая каждый шаг и проклиная себя за то, что я – слишком умный глупец, - он резко сел, опёршись локтями на колени. – Проклятие революции в том, что кто-то должен всё записывать – имена, места, источники денег и оружия. Но если эти записи попадут в руки полиции, десятки людей и всё движение могут погибнуть. Это случилось с Марончеллп и с Андраяне. Написанное пером проклято.

- И вы подумали, что записанная музыка будет менее интересна.

Де ла Марк вздохнул.

- Тогда это казалось отличной мыслью. Кто может быть лучшим шпионом, чем певец? Он постоянно ездит из города в город и встречается со всеми – знатью, армейскими офицерами, рабочими. А исполняя песни каждый вечер, он может украшать песню импровизацией, как захочет. Voila: шпион, что собирает сведения и передаёт их прилюдно, перед сотнями зрителей.

- А вы записываете всё в свой альбом и переводите на досуге.

- Это прекрасный шифр. Я сам его составил. Нет ничего банальнее, чем заменить ноты буквами алфавита, но получившиеся послания будет невозможно спеть. Нет – у меня сочетания нот имели свои значения, зависящие от интервалов, пауз и так далее. Звучит сложно, но это легко использовать, если понимать. Я думаю, Эней не объяснил вам, как это работает?

- Всё, что он сказал – шифр построен на тритоне, интервале в три целых тона, который называют diabolus in musica, потому что его неудобно петь.

- Да. Это был каламбур, конечно. Мы называем себя ангелами, но полиция прозвала нас дьяволами. Так что «дьявол в музыке» – это отличное название для ключа к шифру.

- Маркез Лодовико понял, что дело в тритоне, - сказал Джулиан. – Он везде его писал. Мы с маркезой Мальвецци нашли его на старых нотах, а я видел, как он писал его на других бумагах, когда приходил на мои уроки. Эрнесто подумал, что господин стал сам сочинять музыку.

Де ла Марк кивнул.

- Я не удивлён, что он догадался, что альбом был не просто музыкой. Повторяющиеся тритоны были странностью, которую обязательно бы заметил ценитель. Но почему он сразу не отнёс его в полицию?

- Я думаю, он не взломал шифр, - сказал Джулиан, – и не мог заставить себя отдать альбом, пока не сделал этого. По крайней мере, когда я увидел, как он записывает тритоны, я понял, что он взял альбом с собой на озеро и, что более тревожно, начал проникать в его тайну. Именно поэтому я рискнул пробраться в замок тогда ночью. Я надеялся поискать альбом внутри, но маркез поймал меня.

- Именно это я и хотел узнать. Я очень мало слышал о вашем задании после того, как покинул Милан. Мои коллеги настаивали, что я должен уехать – они боялись, что Лодовико всё поймёт, меня схватят и заставят говорить. Полагаю, на их месте я бы чувствовал то же самое. Так что я поехал в Турин, помогать революции там. Увы, она оказалась слишком неорганизованной, а исправлять это было безнадёжно поздно.

- Должно быть, так и было, - вежливо ответил Джулиан, - если даже вы не смогли ничего исправить.

- Теперь вы смеётесь надо мной. Но если бы я убедил коллег был более решительными, мы могли бы достичь чего-то. Пьемонтцы слишком привязаны к своему королевскому дому, отчего и положились на Карла Альберта, хотя всем было ясно, что у него не хватит духа повести за собой революцию. Впрочем, сейчас это неважно. Моё бегство из Ломбардии лишило меня чести с вами познакомиться, что я считаю нечестным, ведь именно я предложил вас на роль агента, что вернёт альбом. Вы знали об этом?

- Нет. Я впервые услышал о вас, когда мы встретились в «Ла Скала».

- Но я слышал о вас. Как вы позже выяснили, ваш покровитель, граф д’Обре, был другом «Ангелов». Когда он предложил послать в Италию своего английского протеже, мы подумали, что могли бы использовать вас для передачи сведений из одного города в другой. Д’Обре разуверил нас. Он не хотел, чтобы вы были втянуты в наши дела. Он очень пёкся о вас.

- Это было очень мило с его стороны.

- Не слишком громкое заявление от человека, который рисковал для д’Обре своей жизнью.

- Я рисковал своей жизнью – это уже достаточное заявление.

- Пожалуй, - согласился де ла Марк с улыбкой. – Простите, mon vieux, я забыл, что вы англичанин. Но возвращаясь к краже моего альбома – вы понимаете, что худшего момента было и не представить.

Правительство в Милане давило всех инакомыслящих. Первые аресты начались за месяц или два, и мы знали, что будут новые. Мы, «Ангелы», смогли пока сохранить себя в тайне, но если мой альбом расшифруют, всё будет кончено.

Мы изучали все возможные варианты. Мы знали, что нет смысла обращаться к маркезу Мальвецци – он либо стал бы отрицать кражу или схватил бы посланника. Полиция поддержала бы его, а мы не хотели сталкиваться с полицией. Вломиться в Каза-Мальвецци – дело ещё более безнадёжное, ведь у маркеза целая орда крепких лакеев.

Тогда я случайно услышал, что на Карнавал вы приехали в Милан. У меня был друг в Санта-Маргерите, что сообщал обо всех приезжих иностранцах. Я сразу понял, что вы будете идеальным агентом. Вы англичанин и никак не связаны с итальянской политикой, и Лодовико в вас последнем заподозрит карбонария. Вы джентльмен и вхожи в определённые круги. И, наконец, вы любите музыку. Я тогда не знал, умеете ли вы петь, как ангел, но я был уверен, что вы ниспосланы нам небесами. Вопросы был в том, хватит ли у вас изобретательности, чтобы расположить к себе Лодовико, и отваги, чтобы разыскать альбом и украсть его?

Я убедил Энея послушать. Сперва он сомневался. Зачем, спрашивал он, молодому английскому путешественнику, помогать нам? Я напомнил, что мой альбом содержит опасные для графа д’Обре записи, и если его расшифруют, вице-король сочтёт своим долгом сообщить об этом французам. У д’Обре много врагов на родине. Его ум слишком остёр и неуправляем. Люди, чьё самолюбие он уязвил, чьи претензии разрушил, ухватятся за возможность бросить его в тюрьму или изгнать как революционера. А он был вашим покровителем. Ходили даже слухи, что он ваш отец. Если помочь нам вас бы не побудила привязанность, заменой ей послужили бы ваши собственные интересы.