Страница 125 из 149
Глава 35
Следующим утром Джулиан проснулся с твёрдым намерением по-деловому взяться за поездку в Милан и её последствия. Он постарался думать о себе, как об актёре – все реплики уже написаны, концовка известна, а его задача – просто исполнить роль так хорошо, как сможет, и убедиться, чтобы никто не попал на сцену раньше или позже нужного. Он рано оделся и позавтракал, намереваясь выехать уже в восемь. Прямо перед отъездом Кестрель и Брокер поднялись в комнатушку на чердаке для секретного разговора, который Джулиан планировал вчера.
Прочие слуги уже разошлись и взялись за работу, но Брокер всё равно проверил коридор и соседние комнаты, прежде чем начать. Помещение было просто, но с удобством обставлено – угловатый дубовый шкаф, маленький железный умывальник, пара плетёных стульев и кровать, на которой могло вместиться полдюжины человек, но спали там только Брокер и два других слуги. На стене висело мрачное изображение Мадонны с младенцем, пол перед ним был истёрт коленями.
- Ты понимаешь, что эта поездка в Милан может стать решающей, - заговорил Джулиан. – Если Пальмиери подтвердит мои догадки, значит мы на верном пути. Я хочу, чтобы ты пристально следил за всем, пока меня нет. Я не думаю, что наша лиса вылезет из норы, но если это случится, я хочу знать, куда она побежит. Но не бросайся в погоню – лисы бывают смертельно опасны, когда их загонят в угол.
- Да, сэр.
Джулиан нахмурился и сделал круг по комнате.
- Риск в том, что я могу не застать Пальмиери в нужное время. Мы знаем, что он был в Милане несколько дней назад, ведь Ринальдо говорил, что советовался с ним по поводу виллы и прав маркезы за неё. На самом деле, хорошо, что он бросался угрозами – иначе я бы никогда не узнал, кто их семейный поверенный. Но я не уверен, что смогу отыскать его за день. И я не могу остаться там на ночь, потому что три дня, что Гримани дал Лючии, истекают этим вечером, а один дьявол знает, что он сотворит с ней, - Джулиан резко остановился и посмотрел на Брокера. – Если я почему-то не вернусь вовремя, ты должен защитить её.
Брокер уставился на него, широко распахнув глаза.
- Что я должен сделать, сэр?
- То, что должен, - Джулиан взял шляпу, перчатки и трость, и они покинули комнату в молчании.
Дверь шкафа медленно приоткрылась. Нина высунула голову, огляделась, чтобы убедиться, что берег чист, и выскочила наружу. Она задержалась перед образом Мадонны, перекрестилась и прошептала быструю молитву. Потом она исчезла.
Джулиан покинул виллу, не увидевшись с Беатриче. Он слышал, что та утром осталась в спальне, сославшись на головную боль. Кестрель сказал себе, что избежать встречи было очень удачно. Но не мог не чувствовать боль сожаления.
Один из слуг доставил его с причала виллы до самого Комо. Там Джулиан нанял почтовый экипаж до Милана. Тот двигался медленнее, чем он надеялся. Дороги были забиты повозками, что везли кадки с виноградом к давильням. Каждую телегу тянули шесть или восемь серых волов, со стальными навершиями на рогах и цветами в сбруе. Бочки были прикреплены множеством железных колец и цепей, отчего волы двигались с похоронной скоростью. Форейторы Джулиана яростно бранились и обгоняли их, когда могли.
К часу дня карета добралась до Милана. Джулиан направился в Каза-Мальвецци. Как бы он не хотел встретиться с Пальмиери, он должен был сперва побывать у детей Франчески. У него было письмо от неё и от Карло – возможного опекуна – к наставнику детей, abbé[93] Морози. Тот оказался серьёзным молодым священником в очках. Как оказалось, Морози уже сообщил Никколо и Бьянке о смерти их отца.
- Конечно, они горюют, - мрачно сказал он. – Они обожали отца.
Джулиан с трудом мог в это поверить. Но, возможно, в глазах детей Ринальдо был совсем другим.
- Могу я увидеть их?
Морози отвёл гостя в детскую и представил девятилетнему маркезу и его сестре. Бьянка была хрупкой девочкой со слишком большими для её личика глазами и мягкими каштановыми волосами, как у матери. Никколо же ничем не напоминал родителей. Он был высок для своих лет, а чёрные волосы, золотистые глаза и слегка крючковатый нос делали его похожим на юного Лодовико.
Дети выглядели здоровыми, хотя бледными и невыспавшимися. Бьянка не скрывала горя и страха, а Никколо высоко держал голову и пытался говорить, как подобает мужчине.
- А полиция уже нашла человека, что убил отца, синьор Кестрель?
- Нет, синьор маркез. Но я думаю, они уже близки к этому, - Джулиан сел, чтобы не смотреть на Никколо сверху вниз. – У меня есть сообщение для вас от матери.
- От мамы? – Бьянка захлопала в ладоши. – Ей стало лучше?
Джулиан не был уверен, что ответить на такой вопрос. Морози поспешно вмешался:
- Для детей большое горе, что их мать так больна, что не может жить вместе с ними.
- Они живёт у монахинь, - застенчиво пояснила Бьянка. – Уже несколько лет. Но папа всегда говорил, что она вернётся домой, когда поправится.
- Она вернётся домой? – спросил Никколо.
- Ей намного лучше, - заверил Джулиан. – Она надеется, что приедет очень скоро. А пока что она просила передать вам, что любит вас и никогда не переставала думать о вас и считать мгновения до того, как сможет снова вас увидеть.
- Пожалуйста, передайте ей, что мы тоже её любим, - тихо ответил Никколо. Бьянка могла только кивнуть – её глаза утопали в слезах.
Джулиан попрощался с ними и вышел из детской вместе с Морози.
- Маркеза Франческа под впечатлением, что дети знают, почему она не живёт с ними.
- О, нет! – Морози был потрясён. – Маркез Ринальдо очень заботился, чтобы они этого не узнали. Я боюсь, мальчик начинает осознавать правду – он достаточно взрослый, чтобы понимать сплетни прислуги. Но маркез Ринальдо всегда пытался защитить их от позора матери.
Джулиан бы рад, что сможет избавить Франческу хотя бы от этого бремени, а сам не знал, стал он лучше или хуже думать о Ринальдо, который оградил детей от правды, но жестоко лгал жене.
Уже уходя, Кестрель между делом спросил, где живёт Пальмиери. Он надеялся, что Морози решит, будто у Джулиана есть дело, связанное с Мальвецци. Так и случилось – Морози не только указал, где искать поверенного, но и послал за седиолой.
Контора Пальмиери находилась на Пьяцца-Фонтана, недалеко от Дворца правосудия. Улочки здесь были узкими, а железные перила балконов на противоположных домах почти касались друг друга. Джулиан позвонил в дверях высокого дома с осыпающейся лепниной и зелёными ставнями. Изнутри показалась сморщенная голова клерка. Он посмотрел на одежду Джулиана и одобрительно отметил чистую обувь, говорившую о том, что посетитель приехал в экипаже.
- Какое у вас дело, синьор?
Джулиан показал свою карточку.
- Я бы хотел видеть синьора Пальмиери.
- У вас назначена встреча, синьор?
- Нет. Но у меня есть письма от её сиятельства маркезы Франчески и графа Карло Мальвецци, - Джулиан вынул письма из кармана ровно настолько, чтобы клерк увидеть фамильную печать.
К счастью, он не попросил их прочесть, а лишь подобострастно поклонился и проводил Джулиана в маленькую заднюю гостиную, которую как будто меблировали всем, что нашлось в других домах. Джулиан подумал, что Пальмиери нечасто принимает клиентов у себя. Такие как Мальвецци обычно ждут, что поверенный сам к ним приедет.
Клерк оставил Джулиана ненадолго, а потом вернулся и предложил следовать за ним наверх. Он провёл гостя в тесную, но роскошную переднюю комнату, чьи стены и потолок были раскрашены неубедительным trompe-l’oeil. Ставни были почти закрыты, отчего вокруг царил полумрак. Из-за стола поднялся худощавый, темноволосый старик.