Страница 100 из 149
- Ну что же, видите ли, мой дорогой доктор, - принялся объяснять де ла Марк, - у графа д’Обре был английский протеже – молодой человек, чей возраст, как я полагаю, совпадал с возрастом Орфео. Граф послал этого юношу в Италию набраться лоска за год или два до убийства. И кажется, я припоминаю, что он умел петь.
Джулиан пытливо посмотрел на де ла Марка.
- И как звали этого юношу?
- Ну вы и дьявол, мистер Кестрель. Я не могу вспомнить. Я никогда его не встречал, видите ли, - де ла Марк по-кошачьи улыбнулся. – Конечно, я могу вспомнить его имя потом.
- Опять эти дурацкие трюки! – воскликнул МакГрегор. – Думаете, вы можете потешаться над нами, придумывая французских графов и английских протеже? Вы сказали, что помните, сколько было этому юноше лет, но не помните, как его зовут?
- К сожалению, mon très cher médecin[79], именно так. Вы должны понять – этот молодой англичанин очень интересовал знакомых д’Обре. Его мало кто видел – граф почти всегда держал его в своём château[80] – но о нём ходило много слухов. Одни считали, что это сын д’Обре, прижитый в Англии ещё в молодости. Другие были убеждены, что граф готовит шпиона и посредника. Кто-то даже рассказывал романтичные истории о том, как юноша был отверженным бродягой на улицах Парижа, что однажды рухнул в объятия д’Обре где-то у «Тортони»[81]. Как бы то ни было, граф принимал в нём большое участие. Я говорю не о l’amour à la Grecque[82] – не думаю, что у д’Обре были такие вкусы. Он мог испытывать на юноше систему образования, как Руссо. Или просто скучал.
- Я полагаю, вы не верите в бескорыстную доброту, - заметил Джулиан.
- Я не верю ни во что бескорыстное. Любой, кто говорит, что действует без интереса для себя, либо безумец, либо лжец, - де ла Марк откинулся в кресле и улыбнулся. – Но вы не ответили на мой вопрос, mon vieux. Что вы собираетесь делать?
- Есть лишь одна вещь, которую я могу сделать, - Джулиан встал и повернулся к Брокеру. – Будь добр, найди комиссарио Гримани и приведи сюда.
- Да, сэр, - Брокер вышел.
Де ла Марк вскочил.
- Что… что вы делаете?
- Я сообщу комиссарио Гримани то, что вы сообщили мне. Я не могу скрывать от него такие важные сведения.
- Но… но…, - де ла Марк был сбит с толку. – Я думал, вы обещали лакеям, что будете молчать.
- Я обещал, что попытаюсь. Это невозможно. Кража вашего альбома и история о графе д’Обре и его протеже не должны оставаться тайной.
- Да вы обезумели! Вы же понимаете, что Гримани…
Джулиан поднял брови.
- Что Гримани – что?
- Ничего! – де ла Марк рухнул обратно в кресло. – Делайте что хотите! Обрушьте этот дом нам на головы, если это вас развлечёт! Но пусть Дьявол и все его бесы заберут меня, если я понимаю, что вы творите! Я потерялся в лабиринтах этого ума!
МакГрегор хмыкнул.
- Со мной такое случается каждый день.
Джулиан рассказал Гримани об альбоме де ла Марка и передал предположения последнего о протеже графа д’Обре. Само собой, комиссарио захотел расспросить лакеев, но Джулиан ответил, что они ушли в деревню на всю ночь. Как Кестрель и обещал слугам, он просил Гримани проявить к ним снисхождение за принесённые сведения. Беспокоиться не пришлось: лакеи для Гримани ничего не значили. Он куда больше заинтересовался делом их жертвы.
- Что именно было в вашем альбоме? – спросил он де ла Марка.
Де ла Марк откинулся назад, небрежно забросил ногу на подлокотник кресла и вздохнул с видом умирающего от скуки.
- Всевозможные музыкальные заметки. Фиоритуры, что я слышал в опере. Музыкальные упражнения, что я читал или придумал. Искажения в тоне или ритме, что я замечал за певцами. Я пытался выяснить, какие ноты самые сложные и почему.
- В альбоме были какие-нибудь советы по написанию музыки? – спросил Джулиан. – Или даже ваши собственные сочинения?
- У меня нет претензий на славу Россини, - весело ответил де ла Марк.
- Мне просто интересно, - сказал Джулиан, - и я вспомнил, как Эрнесто говорил, будто маркез Лодовико писал музыку перед смертью. Я подумал, что он мог пользоваться вашим альбомом.
Де ла Марк пытливо посмотрел на него.
- Теперь интересно и мне.
- Граф Карло рассказывал, что прежде маркез никогда не пытался писать музыку, - продолжал Джулиан. – Если бы он хотел воспользоваться альбомом, чтобы написать – скажем, оперу или просто песню – он бы нашёл в нём материал?
Де ла Марк медленно отвёл взгляд.
- Я и правда пытался писать. Я заложил фундамент, и любой, кто разбирается в музыке, сумел бы достроить здание.
- Вы хотите обвинить маркеза Лодовико в присвоении вашей музыки? – требовательно спросил Гримани.
- Я не имел в виду ничего столь резкого, - де ла Марк зевнул. – Мистер Кестрель предположил это, и я был обязан признать, что такое возможно.
- Так что же стало с альбомом? – спросил Гримани.
- Я не знаю, синьор комиссарио. Я могу лишь сказать, что так и не получил его назад.
- Его не нашли среди вещей маркеза Лодовико, - напомнил Гримани.
- Я не могу этого объяснить, - пожал плечами де ла Марк, - возможно, его забрал Орфео.
- А возможно, - возразил Гримани, - Орфео – это вы, и вы добились благосклонности маркеза Лодовико, чтобы вернуть себе альбом и отомстить за нападение лакеев.
- На самом деле, - задумался Джулиан, - кража альбома у месье де ла Марка делает его менее вероятным кандидатом на место Орфео. Такая ссора делает всю музыкальную идиллию у озера менее вероятной.
- Если только маркезу не понравился голос, - вставил МакГрегор. – Все говорят, что стоило маркезу услышать хороший голос, как он обо всём забывал.
- Как мне льстят, - ответил де ла Марк. – За четверть часа меня признали многообещающим композитором, искусным тенором – хотя с прискорбием должен напомнить вам, что пою баритоном – а также самым хитроумным и изворотливым преступником. Но поскольку мы исчерпали тему моих законных и незаконных свершений, я спрошу комиссарио – можем ли мы на миг отвлечься и поговорить о протеже графа д’Обре?
- Я не забыл о нём, - сказал Гримани. – Этот д’Обре – печально известный либерал. Наше правительство знает о нём, так же как французское – о местных опасных радикалах. Если он правда имел английского протеже-певца, что приехал в Италию незадолго до появления Орфео, это стоит изучить. Маэстро Донати говорил, что Орфео якобы изучал сперва французский, а лишь потом итальянский. Но ваша история, месье, слишком удобна. Она может быть выдумкой, призванной отвлечь внимание от вас. Я наведу справки, чтобы узнать имя, которые вы не можете вспомнить. Но я не освобождаю вас от подозрений, пока не получу твёрдых доказательств того, что Орфео – кто-то другой.
Гримани вышел. Де ла Марк убрал ногу с подлокотника, встал и поклонился.
- Благодарю вас, джентльмены, за чрезвычайно увлекательный вечер, - он перехватил взгляд де ла Марка и мягко добавил. – Оставляю вас с мистером Кестрелем. Вы можете попрощаться с ним… пока у вас есть возможность.
Он вышел.
- О чём это он? Он угрожает тебе? – зашипел МакГрегор.
- Я не знаю, была ли это прямая угроза, - ответил Джулиан, - но представляю, что если завтра меня унесёт скоротечная чахотка, он не будет носить траур.
Кестрель посмотрел вслед де ла Марку с некоторым сожалением. Он не доверял французу ни на грош, но почувствовал некоторую симпатию. Это было тем более странно, учитывая явные виды де ла Марка на маркезу – этот мотив для убийства её мужа Гримани как будто пропустил.