Страница 24 из 36
— Ну конечно, иначе бы его давно кто-нибудь вычислил…
Оставалось анализировать сам текст и соотносить его с другими сведениями — с рассказами, слухами и даже с работами мастера… Решив делать заметки в блокноте, Нэрданель потянулась к столу и вдруг заметила на одном из писем характерные следы: лист подложили под тот, на котором писалось что-то другое. С азартом схватив письмо, Нэрданель подскочила к окну и повертела, ловя правильный свет.
Но почти ничего интересного обнаружить не удалось. «Добр день Нэрданель. Рад … вы продолж посещать … Сегодн рассказ ка…» И так далее. Одним словом, черновик того самого, что и так было написано на этом же листе. Разница была только в обилии сокращений и в хвостатом, до безобразности летящем почерке, так непохожем на безупречно аккуратные буквы чистовика.
— А хорошо притворяется, — улыбнулась Нэрданель. То, что он старается изменить почерк, ее не удивило, но почему-то позабавила эта деталь: такой мастер, а на деле пишет, как курица лапой.
Отыскав среди других писем еще парочку таких же нечаянных черновиков, она не нашла больше ничего интересного. По всей видимости, мастер Ф. внимательно следил за своей перепиской. Что же, тогда следовало заняться мыслительной деятельностью.
До вечера она просидела над бумагами, аккуратно выписывая все то, что хотя бы на первый взгляд могло оказаться важным. На отдельном листе она составила список работ из Музеона, где сделала пометки, которые тоже давали пищу для размышлений. В результате удалось прийти к следующими нехитрым выводам:
«1. Одинаково хорошо работает с металлами, драгоценными и поделочными камнями, в жанре ювелирного и декоративно-прикладного искусства».
Это было очевидно с первого же взгляда на выставку в Музеоне.
«2. Использует, в том числе дорогие и редкие материалы из разных концов Валинора. Использует очень много необычно крупных камней».
Нэрданель сразу обратила внимание и на этот факт. Он, вместе с тем, что мастер брал за работу чисто символические суммы, вызывал еще большие вопросы. Ей представлялся погруженный в работу преданный слуга своего дела — в крошечном домике где-то на окраинах Южного склона, в поношенном платье, с впавшими от недоедания щеками, но горящими глазами и неизменной тягой к искусству… Тьфу еще раз.
«3. Работает очень быстро».
Даже если предположить, что работы на выставке собирались годами, можно было вспомнить рассказы благородных леди во время обеда во дворце. Ее Величество Ингвис говорила, что на крупное ожерелье с ограненными камнями мастеру потребовалось две недели и, судя по всему, он одновременно делал гарнитур для леди Мовиэль, супруги мастера Лаурдо. Вряд ли глава шумного семейства, вроде многодетного брата их Ториэль мог бы так быстро работать над разными заказами…
«4. Хорошо рисует, разбирается в композиции, светотени, анатомии и т.д.»
Как правило, он возвращал Нэрданель ее эскизы вместе с замечаниями или присылал собственные рисунки. Наметанному глазу нетрудно было увидеть, что формы то и дело оказывались переданы в одну линию, а быстрые наброски сделаны без малейших следов исправлений.
«5. Знает многих преподавателей Ун-та и других мастеров, их взгляды и методы. Но рассказывает о них не так, как будто знаком особенно близко».
Здесь можно было поставить вопрос, но почему-то Нэрданель казалось, что она права. Мастер Ф. много рассказывал, ссылаясь, в том числе на преподавателей, но ни разу Нэрданель не уловила ни малейшего намека на дружеский шутливый тон или фамильярность. Впрочем, в критических оценках он был весьма категоричен.
«Упаси Вас Создатель тратить время на болтовню д.м. Лиондиля, лучше погуляйте в окрестностях Туны, от этого будет больше пользы», — написал он в ответ на сообщение об анонсе лекции, который Нэрданель увидела в «Колоколе».
«6. Живет в Тирионе».
Это тоже было несложно: письма доходили быстро и регулярно, а леди из Валимара по их же словам ждали свои заказы несколько дольше.
«7. Появился недавно — вероятно, молод».
А это было немного шаткой догадкой, мастер с таким же успехом мог долго не решаться выйти в свет или изменить профессию, но в качестве гипотезы такая мысль все же напрашивалась.
Поломав голову, она не придумала, что еще можно занести в список. Для уверенности в домыслах следовало получить больше сведений.
На следующий день лекции не было, но Нэрданель все равно переоделась в свое мужское платье, выскользнула из дома с утра пораньше и направилась в Университет. Большой читальный зал и абонемент работали только для предъявителей билетов, но в малом зале библиотеки, как она знала от отца, можно было совершенно свободно переждать время, листая разные периодические издания.
«Университетский вестник» значилось над большим шкафом, отведенным подборке одноименного журнала. Журнал выходил ежемесячно, печатал новости, анонсы, статьи и обзоры, а в конце учебного года отводил дополнительный выпуск под итоговый перечень научных работ. Нэрданель огляделась по сторонам и убедилась, что в такое раннее время никто в зале не прохлаждается, а смотритель отнесся к ее появлению совершенно равнодушно — поднял взгляд, ответил кивком на кивок и занялся своими делами. Можно было не беспокоиться. Вытащив с полок с десяток журналов, она разложила их на столе и принялась по очереди просматривать.
Несколько последних она брать не стала, рассудив, что едва ли мастер Ф. может быть моложе ее самой; более ранние решила отложить на потом. На ее счастье списки шли по факультетам, и можно было не тратить время, пролистывая дремучий лес медицинских терминов, работ по математике и геометрии, по архитектуре и ботанике. Ее интересовал в первую очередь факультет искусств, а помимо него после некоторых размышлений — химия и философия. Последние два она решила добавить на всякий случай, вдруг чье-то имя попадется дважды и даст повод подозревать себя.
Так и произошло, правда, совсем не в том смысле, в каком Нэрданель ожидала. Она листала страницы, выписывая работы, темы которых вызвали у нее хотя бы небольшие ассоциации с мастером, а также работы, в анонсе которых значились какие-то особые достижения: «награда лучшему выпускнику», «приз факультета», «самый талантливый молодой ученый…» Особых подозрений не возникало, а потом она в первый раз наткнулась на знакомое имя: «Фонетические изменения в современном языке», Куруфинвэ Финвион. Наткнулась случайно, пролистывая списки филологов на пути к философам. Работа была в журнале двенадцатилетней давности, ничего интересного для себя Нэрданель в ней не увидела и значения не придала. В следующем журнале она наткнулась сразу на трех магистрантов-искусствоведов, защищавшихся по темам прикладного искусства, и выписала их всех, а потом, долистав до химии, снова обнаружила имя принца. «Повышение твердости кристаллических тел». Что-то там про большие надежды и выдающиеся достижения. В общем-то снова ничего интересного, если бы не другое. Вытащив из стопки следующий выпуск, Нэрданель отыскала нужное место и с удовлетворением нашла: «Искусственный синтез сверхпрочных кристаллов», Куруфинвэ Финвион, научный руководитель — Махтано Урундил Аулэндил. Это название она помнила: про работу отец разливался соловьем и в конечном итоге вызвал у Нэрданель тот исторический всплеск раздражения.
— Это настоящий прорыв! Это потрясающее исследование, это просто самородок! — вещал он за столом, размахивая руками в таком сильном возбуждении, какое прежде редко демонстрировал.
— Если он не забросит это дело, то, уверяю, перевернет все наши подходы в данной области!..
Нэрданель тогда сердилась и не слушала.
— Три выпускных работы подряд, — не без уважения пробормотала она под нос. Конечно, у нее не было причин не верить оценке отца, но в подробности она никогда не вдавалась. За те три года, что Куруфинвэ отсутствовал, отец только сетовал иногда, что вот, его «самородок» забросил науку и теряет время в пустых блужданиях по стране…
Впрочем, все это было не то. Смутные кристаллические решетки имели мало отношения к искусству, не будучи подкреплены какой-нибудь завалящей работкой по, допустим, «Использованию кости в инкрустации мебели» какого-то Тинтиля Вертимо Турдилиона. Или просто и категорично: «Новая композиция в живописи» где научным руководителем, между прочим, выступал сам достопочтенный мастер Равендо. Насчет последнего Нэрданель сделала пометку и откинулась на спинку кресла.