Страница 37 из 46
Одну заветную цель, как мы видим, преследует богословствующий профессор: любыми средствами отделить великого естествоиспытателя от материализма. Пусть он будет позитивистом или еще кем-нибудь, но только не материалистом.
В связи с этим Джилзпай категорически объявляет непозволительным считать, что уже в записных книжках Дарвина, относящихся к 1837–1839 гг., его взгляды имели материалистическую направленность. Признания этого американский профессор боится как огня: ведь тогда рухнет как карточный домик вся его схема об одновременном длительном использовании Дарвином креационистских и научных принципов в его научном творчестве.
Такова суть концепции Джилзпая, если освободить ее от шелухи двусмысленности, полуправды, эклектичности.
Обратимся же к подлинным фактам истории формирования дарвиновского учения.
Полностью антинаучен тезис Джилзпая, что ко времени Дарвина конфликт между верой и знанием был в главном преодолен и речь лишь шла о критике библейского буквализма. Совершенно несостоятельно и утверждение американского профессора, что дарвиновская критика религии была обусловлена прежде всего семейными традициями, а не его научным творчеством. Это стремление оторвать атеистические взгляды Дарвина от его естественнонаучного творчества является центральным мотивом всех богословских фальсификаций мировоззрения ученого[249].
Джилзпай пытается выдать постепенное ослабление в XIX в. жестоких преследований церковью ученых, подрывавших своими теориями религиозное мировоззрение, за свидетельство прекращения вековой борьбы между наукой и религией. Однако на деле это ослабление было лишь результатом осознания церковниками бесполезности подобных акций: наука стала уже такой силой в обществе, что подобные методы обращения с учеными могли только способствовать подрыву положения церкви. В действительности же в XIX столетии конфликт между знанием и верой не только не был в основном исчерпан, но, наоборот, приобрел еще большую широту и глубину. На XIX в. падает второй период в развитии естествознания: на смену собирательному приходит период объяснительный и упорядочивающий (теоретический). Начальный этап этого периода как раз и охватывает время до Дарвина — первую треть XIX столетия. Совершаются открытия в областях химии (Дальтон), электричества (Фарадей), развивается идея эволюции в биологии (Ламарк), осуществляется искусственный синтез первого органического соединения — мочевины (Велер), что нанесло удар по витализму. Развиваются физическая география, палеонтология, геология[250].
Особое значение имело появление труда английского естествоиспытателя Ч. Лайеля «Основы геологии», в котором обосновывалась идея медленного развития Земли. Эта работа оказала сильное влияние на формирование научных взглядов Дарвина[251].
Так развитие естествознания в первой трети XIX в. накапливало данные для новых сокрушительных ударов по старому представлению о природе как застывшей и неизменной, которое освящалось классической христианской картиной мира, сложившейся во время средневековья.
Эти удары последовали на новом этапе развития естествознания (вторая треть XIX в.). Главным содержанием его явились три великих естественнонаучных открытия в областях неорганической и органической природы: создание клеточной теории, открытие закона сохранения и превращения энергии и появление дарвиновского эволюционного учения. Благодаря им «в естествознание широко проникла идея всеобщей связи и развития, в результате чего метафизический взгляд на природу был подорван уже не локально, а разрушен в целом»[252].
Это обусловило дальнейшее разложение господствовавшей ранее религиозной картины мира. И Чарлз Дарвин, создав научную теорию эволюции органического мира, внес в этот процесс гигантский вклад.
Что же касается семейных традиций, которые Джилзпай выставляет источником критического отношения Дарвина к религии, то действительно дед Дарвина, знаменитый поэт и натуралист, его отец, известный врач, и брат были людьми свободомыслящими. И это, несомненно, оказало влияние на взгляды будущего ученого; в молодости для него был характерен религиозный индифферентизм, безразличное отношение к религии, догмы которой он бездумно принимал, не размышляя над ними.
Однако резонно поставить вопрос: могли ли эти традиции сами по себе обусловить ту разрушительной силы критику религии, которая была осуществлена Дарвином в зрелые годы?! Конечно нет. Ведь они, эти традиции, кстати сказать, не удержали его от поступления в колледж Христа Кембриджского университета, когда он почувствовал отсутствие призвания к медицине после двухлетнего обучения в Эдинбургском университете.
Правда, в этом переходе сыграли роль два фактора. Во-первых, на нем настаивал отец. Видя, что сын не жаждет пойти по его стопам врача, он предложил будущему великому естествоиспытателю духовную карьеру, чтобы тот мог занять подобающее место в тогдашнем английском обществе. Во-вторых, мысль стать приходским священником была заманчива и для самого Дарвина потому, что эта профессия сулила в будущем много свободного времени для удовлетворения главной его страсти — занятия зоологией.
Но, как известно, его величество Случай круто изменил всю жизнь Дарвина: он получил возможность отправиться в кругосветное путешествие на корабле «Бигль» в качестве натуралиста.
Это было воистину великое путешествие — и по времени, и по значению. Оно длилось целых пять лет и дало и толчок, и богатейший материал для свершения Дарвином революционного переворота в биологии.
Вся научная жизнь Дарвина в последующие десятилетия, его фундаментальные труды, многочисленные письма, наконец, биографические заметки, написанные им в 1876–1881 гг., которые он назвал «Воспоминания о развитии моего ума и характера», неоспоримо свидетельствуют, что формирование материалистических, философских взглядов, атеистических представлений было у него неразрывно связано с естественнонаучным творчеством.
Именно глубокое осмысление собранного фактического материала по геологии, палеонтологии, зоологии, этнографии, данных науки и сельскохозяйственной практики того времени привело ученого к обоснованным выводам о естественном развитии органического мира на основе материальных факторов, о целесообразном строении организмов как результате действия естественного отбора.
При этом для нас важно отметить следующее: можно довольно точно выявить, что угасание религиозных представлений шло у ученого в общем и целом как бы параллельно процессу разработки теории эволюции.
Обратимся прежде всего к записным книжкам Дарвина, тем самым, материалистическую направленность содержания которых категорически пытается отрицать Джилзпай. В настоящее время в связи с опубликованием тетрадей — записных книжек «О человеке, духе и материализме», относящихся к 1837–1839 гг., — можно считать доказанным, что естествоиспытатель в эти годы, разрабатывая эволюционное учение, вдохновлялся определенными материалистическими идеями, сделался сторонником материализма[253].
И как раз в это время у Дарвина, приблизительно в 30-летнем возрасте, происходит кризис религиозных представлений. Он ясно видел: его теория биологической эволюции, основывающаяся на гигантском фактическом материале, несовместима с учением о божественном творении. Никак не совместима. И перед ученым вставал неумолимый вопрос: как же быть в сложившейся ситуации? Может, просто-напросто закрыть глаза на вопиющее противоречие?!
Нет, Дарвин не мог пойти по этому наиболее легкому пути. Он был не для него. Что же мешало ученому удовольствоваться компромиссом? Его исключительная научная честность. Его мужество. Гениальность счастливо сочеталась у Дарвина с нравственным величием. Он был непоколебим, если дело шло об истинах науки.
249
Marcozzi V. II darwinismo oggi. — Civilta cattolica, 1983, № 3182, p. 127.
250
См. подробнее: Кедров Б.М., Огурцов А.П. Марксистская концепция истории естествознания XIX в. М., 1978, с. 395–397.
251
См.: Смирнов И.Н. Материалистическая диалектика и современная теория эволюции. М., 1978, с. 29.
252
Кедров Б.М., Огурцов А.П. Марксистская концепция истории естествознания XIX в., с. 397.
253
См.: Ирибаджаков Н. Дарвиновская революция в биологии и ее философские аспекты, с. 45–46.