Страница 40 из 57
Она приподнялась на цыпочки, ее губы коснулись моих.
— Э-э, Чарли, — сказал Брэндон у нас за спиной, заставив губы Чарли замереть.
Она отстранилась от меня, нахмурив брови, но не обернулась.
Я прочистил горло и не был уверен, ждала ли она моей реакции или пыталась успокоиться, но я скользнул ладонью вниз по ее руке и сжал ее пальцы.
— Любимая? — прошептал я. — Ты в порядке?
Брэндон покачивался на каблуках позади Чарли, в его глазах было беспокойство.
Медленно повернувшись к нему лицом, она отпустила меня. Брэндон заломил руки перед собой, и когда он открыл рот, она остановила его:
— Подожди.
Она посмотрела на меня в ответ с улыбкой, а затем ударом кулака попала ему прямо в лицо, откинув его голову назад с тошнотворным хрустом. Зрители вокруг нас ахнули при виде этой сцены, но Чарли высоко держала голову, угрожающе глядя в сторону Брэндона.
Из носа Брэндона хлынула кровь, и он прикрыл его руками, широко раскрыв глаза. Он не разозлился, что меня удивило, но опять же, даже он знал, что заслужил то, что получил.
Злобно потрясая рукой, Чарли повернулась ко мне:
— Теперь я чувствую себя лучше.
Я ничего не смог с собой поделать. Я рассмеялся. Если быть более точным, я захихикал, и это было приятно. Как будто, может быть, теперь она сможет двигаться дальше.
Прижимая ее руку к груди, я наблюдал, как несколько человек столпились вокруг Брэндона, прижимая салфетки к его носу. Чарли продолжала сверлить меня взглядом, поэтому я отвел ее в пустую музыкальную комнату, включив один из светильников и открыв дверь.
Я усадил ее на один из пластиковых стульев, расставленных вокруг пианино.
— Это было блестяще, любимая.
— Это было правда приятно, — ей было больно, но это было так, как будто она вложила все свои негативные эмоции в тот удар, и теперь, когда они покинули ее организм, ей стало легче.
— Я безумно горжусь тобой.
Она покраснела, глядя на свою воспаленную, красную руку:
— На самом деле мне больше нечего было ему сказать, понимаешь? Никакое количество слов не заставило бы меня почувствовать себя лучше.
Я понимал. Ей было больно так долго. Она сказала все, что нужно было сказать, еще до того, как он вернулся домой. Своей семье. Блэйк. Мне. Ударить его по лицу было ее способом выплеснуть свое разочарование и разбитое сердце. Возможно, это был не самый добрый способ добиться этого, но он был эффективным.
Пододвинув стул, чтобы сесть рядом с ней, я легонько сжал ее колено.
Она положила голову мне на плечо, ее левая рука поглаживала клавиши пианино. Зазвенели случайные ноты, и мы замолчали, пока она перебирала все, что еще оставалось у нее в голове. Ей нужно было время, чтобы все обдумать.
Шли минуты, и в конце концов она встала и взяла меня за руку.
— Хорошо, — сказала она. — Период скорби окончен.
Я поднялся на ноги:
— Уверена, что с тобой все в порядке?
Она хихикнула, ее губы натянули кожу вокруг рта.
— Я более чем в порядке. Рид, так вот, каково это — не быть обремененной печалью? Знаю, это нелепо и глупо, но я держалась за него два года, — она снова рассмеялась. — Как будто мои глаза наконец-то открылись. Больше никаких розовых очков. Я… свободна.
Я улыбнулся, притягивая ее тело к своему:
— Добро пожаловать, любовь моя. Я так счастлив, что наконец-то ты здесь, со мной.
Она наклонила голову и посмотрела вверх:
— Что ты имеешь в виду?
Я покачал головой, убирая ее волосы за ухо:
— Я не имею в виду ничего плохого, просто то время, что я тебя знаю, мне казалось, что ты не была со мной на все сто процентов. С кем угодно, если уж на то пошло.
Она кивнула, размышляя.
— Твои мысли были где-то в другом месте, хотя, — усмехнулся я, — ты отчаянно пыталась это скрыть.
— Но ты видел меня насквозь, потому что ты понимаешь все обо мне, даже когда я тебе не говорю, — закончила она, и я прикусил губу.
— Думаю, да.
Ее руки играли с моими волосами, и я наклонился, целуя ее мягкие губы, мой язык слегка обводил ее.
Она отстранилась от меня, ее рука коснулась моего лица:
— Расскажи мне что-нибудь настоящее.
Я вглядывался в ее лицо, ища любой ответ, который ей был нужен, но впервые я был уверен, что ей нужна была только моя правда. Ей ничего другого не было нужно.
Я вздохнул:
— Ты знаешь, что у меня никогда не было девушки?
Она кивнула.
— Это было потому, что я ждал тебя. Раньше я этого не знал. Или, может быть, так оно и было, я просто никогда не признавал этого, потому что думал, что ты так далеко от меня.
Слезы навернулись на ее глаза, и я поцеловал ее в макушку, когда она прислонилась к моей груди.
— Расскажи мне что-нибудь настоящее, любимая.
Чарли теснее прижалась к моей груди, уткнувшись лицом в мою кожу, когда ее пальцы сжали мою спину:
— Это не так уж плохо, да?
— Что?
— Влюбляться в кого-то.
Положив руки ей на плечи, я мягко отодвинул ее назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Вытерев слезу, я поднял ее на руки и понес к стене, ближайшей к двери.
Прижавшись губами к ее губам, я поискал замок на двери и щелкнул им, обеспечивая наше уединение. Она обхватила меня ногами за талию, а я показал ей, насколько сильно я попал (прим. в англ. яз влюбляться — fall into, дословно переводится как падать в кого-то).
Я уже ударился о землю.
Я уже мертв.
Я уже принадлежал ей.
Немного приспустив мои джинсы, она поспешно оторвала свое тело от моего, чтобы приподнять платье ровно настолько, чтобы дать мне доступ.
Мой рот нашел ее шею, посасывая и теребя ее кожу. Она вскрикнула, и я приложил руку к ее губам, чтобы заставить ее замолчать. Мои коллеги по актерскому составу проходили мимо двери, громко разговаривая, совершенно не подозревая о том, что мы делаем по ту сторону.
В глазах Чарли зажглось возбуждение, и в тот момент, когда я вошел в нее, весь мой мир взорвался. Я погрузился глубоко в нее, снимая все проблемы с ее души, заменяя каждую из них чем-то прекрасным. Чем-то, что могли сделать только мы с ней.
Толчок за толчком мы отбрасывали эти ужасные воспоминания прочь, создавая новые и прекрасные.
Она несла на своих плечах бремя всего мира, и все же сомневалась в своих силах.
Сегодняшний вечер доказал именно то, что я знал с самого начала.
Чарли прошла через слишком многое. Пережила слишком многое, но она была воином. Храброй, сильной и удивительно свирепой.
Не говоря уже о том, что у нее был чертовски хороший хук правой.
Я бы напоминал ей об этом каждый божий день.
СЕМНАДЦАТЬ
Я ПРАВДА ПОХОЖА НА ХЕЛЬГУ?
ЧАРЛИ
Каждый вдох — это напоминание о том, что ты сильнее, чем в прошлую секунду.
Дыши глубоко.
— В.
Рид: Избавь человека от страданий и пойдем со мной на День благодарения.
Я вздохнула. Я не хотела мешать семейному времяпрепровождению Виндзоров. Я знала, насколько важен этот день для моей собственной семьи, по крайней мере, так было раньше. Я бы не хотела никому наступать на хвост. Рид каждый день приглашал меня пойти с ним после вечеринки его актеров, и каждый день я говорила ему «нет».
Виндзоры не захотят приютить у себя маленькую брошенную женщину. Я бы отпраздновала с Блейк и ее семьей.
Я: Праздники важны, Рид. Большое тебе спасибо за приглашение, но я в порядке. Прекрасно проведи время со своей семьей.
Мы с Блейк собирались отправиться в дом ее родителей чуть больше чем через два часа, поэтому я начала собирать свою сумку. Я не была одной из тех женщин, которым требовалось множество нарядов и орды обуви. Это не было для меня игрой в тетрис, в которой набивают и тщательно расставляют предметы просто так. Нет. Черт возьми, я даже в детстве никогда не играла в эту игру. В моей книге все делалось наугад. Я бросила несколько пар леггинсов и длинных свитеров в свою сумку на выходные, нашла пару симпатичных пинеток, черных и коричневых, косметичку, принадлежности для душа, и все было готово.