Страница 29 из 57
У меня отвисла челюсть:
— Святое дерьмо. Что ты здесь делаешь, женщина?
Она пожала плечами и подождала, пока я отойду в сторону, чтобы она могла войти.
— Ты не можешь смотреть «Сверхъестественное» в одиночку. Это правило.
— Ты его только что выдумала.
Поставив свои вещи на пол, она оглянулась через плечо и подмигнула:
— Как будто ты так хорошо меня знаешь или что-то в этом роде.
— Или что-то в этом роде, — пробормотал я себе под нос.
Я стоял рядом с ней и ждал, пока она освободит руки. Когда она повернулась, я обнял ее тело. Я так привык к нашим объятиям. Те короткие мгновения, когда время останавливалось, и я мог позволить себе чувствовать ее. Когда мы оторвались друг от друга, она посмотрела на меня снизу вверх, на ее лице не было макияжа, и она вздохнула. Проведя рукой по ее шее, я прижался губами к ее лбу — это была наше тема.
Это была моя тема. Я воспользовался моментом, не в силах остановить себя. К счастью, ей, кажется, это достаточно понравилось.
После того, как я отстранился, Чарли улыбнулась мне, а затем уткнулась лбом мне в грудь. Она стояла неподвижно, как будто ей нравилось чувствовать, как поднимается и опускается моя грудь. Как будто она нуждалась в контакте. Ее руки на моей спине сжали мою кожу через рубашку, и в этот момент мы объединились на уровне, который я не мог объяснить.
И не хотел.
Я хотел прожить этот момент.
С ней.
Ради нее.
Энакин пискнул на другом конце комнаты, и Чарли отстранилась, ее щеки снова покраснели. Этот румянец всегда появлялся, когда она теряла бдительность и просто жила в наших единичных моментах. Мне начал нравиться этот оттенок на ее лице, и мне до боли хотелось нанести его туда при любой возможности.
— Энни! — сказала она, подбегая к клетке Энакина. — Я так скучала по тебе. Твой старина Папаша уделяет тебе достаточно любви?
— Почему я всегда чувствую, что меня осуждают, когда дело доходит до этой чертовой шиншиллы?
— Потому что так оно и есть, — она сунула руку в клетку и схватила маленький серый пушок, прижимая его к груди. Повернувшись ко мне, она усмехнулась. — Хочешь немного виски, которое я принесла? Медовый — мой любимый.
— Конечно, — сказал я, схватил свой стакан с водой и вылил его в раковину. — Я положу закуски в миску. Устраивайтесь поудобнее, — я понял, что ей негде было присесть, кроме как на мою кровать. Со мной. Я, конечно, ничего так не хотел, как посидеть рядом с ней следующие пару часов, но и не хотел заставлять ее чувствовать себя неловко. К счастью для меня, она запрыгнула прямо в мою кровать, прислонила несколько подушек к изголовью и устроилась поудобнее. Взвалив на руку свою уже наполненную миску с попкорном, а также Фиш энд Чипс и наш виски, я присел на край кровати рядом с ней.
Я поднял пульт, когда Чарли прошептала:
— Не волнуйся, Виндзор. Я с тобой.
Энакин зарылся в объятиях Чарли, когда я поставил миску с попкорном между нами и протянул ей стакан. Она сделала медленный глоток, и я не мог отвести глаз от ее шеи, пока она глотала янтарную жидкость. Она не дрогнула от его резкости, и мне понравилось, что она восприняла это как чемпион.
Я включил сериал, и к его середине попкорн стоял на полу, а мы с Чарли сидели рядом друг с другом.
— Господи, Чарли. Почему они подбирают женщин на обочине дороги?
Она схватила пригоршню закусок:
— Потому что все, кроме Дина и Сэма, в этом сериале тупые. Тише.
Ворча, я снова переключил свое внимание на сериал, слишком увлеченный для того, кто ненавидит все паранормальное.
— Это лучший гребаный сериал на планете Земля, — сказал я, когда эпизод закончился. Я широко раскрытыми глазами смотрел на экран, наблюдая, как идут титры.
— Тебе понравилось?
— Вообще-то, так и есть. Что происходит? Узнают ли они, кто убил их маму и Джессику? Где их отец? Он мертв? Где я могу купить «Импалу»? — я сыпал вопросами, как скорострел.
— Терпение, попрыгунчик. Никаких спойлеров, — она села, вытянув руки над головой, все еще удерживая Энакина у себя на коленях. — А «Импала»? Боже, хотела бы я знать. Абсолютно фантастический автомобиль. Что ж, Дин в «Импале», но мы не можем получить все, что хотим.
Я с улыбкой закатил глаза:
— У тебя есть время для еще одной серии?
Ее лицо просияло, и она наклонилась ко мне:
— Я не кидала. Давай.
Три с половиной часа спустя я проснулся в панике, думая, что кто-то вломился в мое общежитие и спит рядом со мной в моей кровати. Но когда я повернул голову в сторону, то вспомнил, что Чарли была здесь всю ночь.
Она слегка выдыхала на мою подушку, и ее губы дрогнули, как маленький пульс. Я прикусил губу и наблюдал за ней на секунду дольше, чем мне хотелось бы признать, и встал с кровати. Энакин завизжал из своей клетки на другом конце комнаты, и я повернулся и шикнул на него, одарив его тяжелым взглядом. Он проголодался во время нашего последнего эпизода и потребовал, чтобы его посадили обратно в клетку. Маленький засранец.
На моем телефоне высветилось сообщение, и я открыл его.
Хэм: Сегодня вечером не вернусь. Увидимся завтра на твоем шоу. Удачи, чувак.
Решив не зацикливаться на том факте, что он, вероятно, с Амелией. Или Бейли. Или, возможно, с какой-нибудь другой случайной залетной птицей, которую он прихватил. Я больше ни в чем не был уверен, я тихо подошел к тому месту, где лежала Чарли, и укрыл ее своим одеялом. Она вздохнула, взяла подушку, на которой я лежал, и прижала ее к груди. Тихо мурлыча себе под нос, она улыбнулась.
Напомнив себе перестать быть таким мерзким, я скользнул в кровать Хэма и попытался уснуть.
— Так, ты ее не поцеловал?
Я застонал и поправил килт на талии:
— Боже, Амелия, я не хочу об этом говорить.
— Почему?
Мы посмотрели друг на друга в зеркале гримерки, и я улыбнулся:
— Потому что я гребаный джентльмен, вот почему.
Она усмехнулась:
— Не вешай мне лапшу на уши, Виндзор.
Я сменил тему:
— Хорошо, давай поговорим о Хэме.
— Проехали тему.
Отвернувшись от зеркала, я прислонился к стойке:
— Нет. У нас не было времени поговорить, что, черт возьми, происходит?
Она вздрогнула, физически отшатнулась, и на мгновение я увидел в ее глазах что-то испуганное. Мне это не понравилось, мне не понравилось, что, возможно, я заложил его туда, поэтому я притянул ее к себе, обхватив руками верхнюю часть ее тела.
— Поговори со мной. Что происходит? Ты была с ним прошлой ночью?
Она обняла меня в ответ, а затем со вздохом отстранилась, доставая тюбик бальзама для губ из кармана своей куртки:
— Насколько бы ты разозлился, если бы я сказала «да»?
Я подумал об этом и поправил свой перекошенный микрофон на лбу. Мне не претила мысль о том, что они были вместе, но и не нравилось мне это тоже. Я хотел уберечь Амелию от того ада, который Хэм обычно навлекал на женщин. С другой стороны, она могла бы быть хороша для него, но я беспокоился, что он может быть токсичен для нее.
— Не невероятно зол, — выдохнул я. — Амс, почему Хэм? Как это вообще произошло? Ты наблюдала за мной два года, ты слушала, как я говорю о нем.
— Он не самый худший парень, Рид.
— Господи, какой ужасный способ описать кого-либо. Он не самый худший? Лучше бы ему быть чертовски лучшим для тебя.
Плечи Амелии опустились:
— Что, если мы делаем друг друга лучше?
— Я называю это чушью, потому что ты и так идеальна.
— Говорит мой лучший друг, который думает, что я не могу поступить неправильно, — она закатила глаза и натянула твидовый жакет, застегнув его до шеи. — Я что-то в нем вижу.
За последний месяц он стал другим. Далеко не таким абсурдным и гораздо более интуитивно понимающим чувства других людей. Я подумал, это потому, что он скучал по той девушке, Бейли, с которой, как мне казалось, он встречался.