Страница 29 из 39
По салону разливается терпкий запах трав и крепкого алкоголя.
– Не спится? – уточняю и киваю на бутылку – идете.. идешь на крайние методы?
По правде говоря, я даже рада, что Ратвен вышел (независимо оттого, как он так чутко услышал мое появление) – потому что болтовней с ним я могу отвлечься от мыслей о прошлом.. да и настоящем. Да и в принципе, как я и сказала Милли, он достаточно приятный.
И общаться с ним тоже.. не вызывает дискомфорта, я бы сказала.
– О да.. – он заливисто смеется – говорят, сон это удовольствие для бедных, так как ничего другого не остается. Но знаешь.. – он наливает содержимого в стакан до краев и кивает мне – будешь?
– Эм.. у меня свое – поднимаю жестяную банку повыше на случай, если он не увидел.
Ратвен кивает и продолжает:
– Так вот.. о чем я?
– Сон для бедных – напоминаю, уже начиная подозревать, что он успел опустошить не одну такую бутылку до того, как вышел ко мне.
– А, да, точно! – щелкает и одним залпом опрокидывает стакан, крепко зажмурившись – так вот, я бы не прочь часов на восемь стать бедным. Давно уже хорошо не спал.
–А что так? Дела?
Он смотрит на меня и глаза как-то странно поблескивают:
– Ну да.. а еще столько различных мыслей, которые просто не дают уснуть. Столько загадок, столько головоломок.. – он трясет головой, и пара волнистых прядей падает ему на лоб.
Ратвен недовольно фыркает и отметает их знакомым жестом в сторону. После чего наполняет себе стакан до краев вновь. И вновь предлагает мне, будто бы забыв ответ двадцатисекундной давности.
– Кола – напоминаю я.
– Так даже лучше – отмахивается – ты уже допила до половины? Давай сюда, налью прямо в жестянку..
Я настороженно подтягиваю баночку к себе и вежливо мотаю головой:
– Спасибо, но не очень хочется.
– Что ж, ладно – повторяет он и вновь хватает свой стакан – знаешь, даже хорошо, что мы вот так вот оказались тут без посторонних. Можно посидеть, поболтать о чем угодно.
Он подмигивает мне и вновь опрокидывает стакан.
– О чем, например? – пытаюсь понять, флирт это или просто пьяная болтовня, а я – как единственный не спящий человек, потому единственно-возможный собеседник.
Второй вариант прельщает куда как меньше.
– Да обо всем – отмахивается и вновь тянется к бутылке.
Таким макаром он очень скоро отрубится.
– Может, не торопиться? – предлагаю.
Но он уже вновь наполняет стакан до краев:
– Да ладно уж – но делает при этом лишь два больших глотка, не стараясь вновь выпить залпом, после чего внимательно смотрит на меня – хотелось бы узнать тебя получше. Какая ты, Дженна?
Вопрос застигает меня врасплох.
Это даже хуже, чем «расскажи о себе».
– Да обычная.. – жму плечами.
Конечно, такое себе определение перед мужчиной, перед которым я бы не прочь блеснуть, однако ничего другого в голову не идет. Кажется, начни я перечислять какие-то свои достоинства – будет выглядеть совсем смешно, точно петух, который, подражая павлину, пытается пушить во всю свой скудный хвост.
На губах Гордона играет улыбочка, и он чуть покачивает стеклянный стакан, позволяя жидкости поигрывать в его пределах:
– В обычных людях порой скрывается самое необычное.
Но не дает мне ответить уже более раскрепощенно, как следом опрокидывает все-таки злосчастный стакан. Шумно втягивает носом воздух, точно какой-то алкоголик со стажем, а не молодой наследник династии мульти-миллиардеров, и, пока наливает себе очередную порцию, говорит:
– Ты ведь работаешь реставратором, так? Любишь искусство..
Я изумленно вскидываю брови, но видит он это только тогда, когда открывается от своего стакана, наполнив его. Отвечает на это еще одной обаятельной улыбочкой и, довольно откинувшись в кресле, поясняет:
– Ну не мог же я пустить к себе людей, которых совсем не знаю. Пойми меня, я ведь здесь совсем без охраны, и даже если речь о двух хрупких девушках..
– И одном парне – напоминаю я, после чего, пытаясь подражать его шутливому тону, говорю – ты ведь не знал изначально, что его оставят на трапе?
Он мгновение смотрит на меня, словно оценивая вложенный в эти слова смысл, после чего смеется:
– Ну конечно, да, не знал, еще и об одном парне.. – тут же замирает и хмурится – о чем я говорил?
То, что он уже не первый раз теряет суть диалога, говорит о том, что скоро он потеряет и сознание. Да уж, не круто.
– О том, что был обязан узнать, кто с тобой летит.
– Ах, да! – вновь игривая улыбка – ты моя спасительница!
Он вновь подмигивает мне – и теперь это уж точно флирт, благо, к своим двадцати-пяти научилась разбираться в подмигиваниях, после чего добавляет:
– Да.. так вот, навел элементарные справки о вас, поэтому и узнал. Кстати, я ведь тоже ценю красоту искусства. Конечно, может вам, деятелям искусства, и кажется, что мы, люди деловой сферы, не имеем к вам никакого отношения.. Но ведь без хорошей финансовой базы творчеству сложно развиваться, Джен!
Его голос становится какой-то напористо-капризный, точно он пытается мне что-то доказать. Удивительно, потому что я ведь с ним даже не спорю.
– Во все времена – продолжает, опрокинув очередной стакан – именно меценаты, богатые люди с хорошим вкусом двигали искусство вперед. Умные творцы это понимали и благодарно принимали поддержку..
Он тянется к бутылке, когда я жму плечами, делая за все это время лишь пятый глоток колы:
– Да и меня-то нельзя назвать творцом. Я просто восстанавливаю то, что создали другие.
Ратвен выливает остатки жидкости, которые наполняют лишь полстакана, после чего недовольно косится на бутылку, словно она сама себя подначивала, пока он не обращал внимания.
Заметив, что я замолкла, он вновь поднимает на меня взгляд, довольствуясь и тем, что налил:
– Ну это тоже искусство, даже более тонкое.
Он открыто мне льстит.
– И здесь тем более – продолжает, сделав большой глоток и чуть не подавившись – не обойтись без финансирования. Восстановление красоты дорого обходится..
Ничего не понимаю.
Он с одной стороны вроде бы флиртует со мной, очень даже откровенно.. но с другой стороны – какие-то странные темы для флирта. Финансирование? Работа? Кто разговаривает с девушкой на такие темы?
– Ну да.. – неопределенно бормочу я.
Может, он просто уже так напился, что в сознании путается?
– Ты ведь родилась в Лэствилле? – вкрадчиво уточняет, меняя темы так быстро, что я не успеваю сориентироваться – хорошо его знаешь?
– Да, родилась – глоток колы – но потом родители переехали за город, и росли мы с сестрой, которая уже и родилась там, на ранчо. А в Лэствилл вернулась уже после школы. Учиться, потом работать.
Жму плечами:
– Так что город вроде и родной.. но знаю я о нем немного.
– М-м, интересно – он опрокидывает остатки жидкости и, лишившись необходимости что-то держать в руках, слишком уж порывисто подается ко мне вперед – и почему же они переехали?
От такой близости я теряюсь и не сразу понимаю, о чем речь:
– Кто?
Гордон тут же недовольно цокает, откидывается обратно на спинку кресла, а в его голосе слишком явственно сквозит нетерпеливость:
– Родители, Джен. Ты сказали, они переехали. А почему?
– Не знаю, тогда мне было лет пять..
– И что же, совсем ничего не помнишь из того возраста? – его глаза вновь сверкают, и в напряжении он даже чуть закусывает нижнюю губу.
– Да сложно сказать..
Мы решили поговорить о моем детстве?
– А почему тебе интересно?
Локид бы мной гордился. Как избежать ответа на вопрос? Ответь на вопрос вопросом. Ты ответил и одновременно не дал ответа, бинго!
Не охота признаваться, что с памятью у меня все не так гладко и первые мои вспоминания о детстве – это школьная линейка в семь лет.
Ратвен жмет плечами:
– Да так.. просто к слову пришлось.
Не особо-то я заметила, чтобы Лэствилл и мое детство пришлись к слову, пока он сам о них не заговорил.