Страница 30 из 39
Наконец, моя банка пустеет.
Ратвен уже не пьет, но видимо, начинает во всей мере действовать ранее выпитое. Его движения становятся совсем развязными (но не в том плане, в котором хотелось бы), раскованными, а взгляд теперь мерцает на меня странным интересом.
И тоже совсем не таким, каким хотелось бы.
А таким, словно я какой-то кубик-рубик, который он никак не может собрать, и теперь хочет, чтобы я собрала себя сама, а после научила это делать его.
– А что ты делала в Румынии? – вновь улыбочка – у вас с сестрой тематические каникулы? Обычно в эту страну за этим и едут. Замок Дракулы, вампиры, воу – смеется – так сильно этим интересуешься?
Больше, чем хотелось бы.
Невольный участник, так сказать.
Но вместо этого лишь натянуто улыбаюсь:
– Больше она, чем я. Из-за нее и поехала.
– А тебя совсем не привлекает образ вампиров? – он складывает какую-то удивленную гримасу – по-моему, что-то в этом есть, а? Внешняя холодность, неприступность.. а внутри.. БАМ!
Он так резко ударяет по столу, что я вздрагиваю. Гордон же этого даже не замечает в своих эмоциях, уже продолжая:
– Бам – внутренняя сила, величие! Да еще какое? – он уже говорит взахлеб, как какой-то фанатик типо Милли – знания и тайны, недоступные обычным людям!
Его лицо растягивается в блаженном удовольствии:
– И почти вечная жизнь..
– Зато ты, смотрю, этим интересуешься – киваю я, уже решая, как бы поскорее слинять от пьяного (не выпившего – а именно в стельку напившегося) человека.
А его рассказов о «великолепии» вампиров, когда я своими глазами видела это чудовище и ничего великолепного там не нашла – мне не надо.
– Не то, чтобы самим этим.. – он недовольно щелкает пальцами, видимо уже не в силах обличить мысли в слова, после чего кладет свою руку на мою, пристально глядя в глаза – но черт, Дженна, неужели тебя не завораживает мысль о Вечной жизни?
Вспоминаю обезображенную морду «Влада».
Когтистые, серую натянутую кожу, огромные клыки, выпирающие из пасти, налитые кровью глаза и уродливые острые крылья за спиной.
Едва удерживаюсь, чтобы не передернуться:
– Знаешь, я думаю, что иногда у вечной жизни может быть слишком большая цена, которую большинство не готовы заплатить.
– Цена! Конечно! – смеется он – она ведь есть у всего и разумеется, большинство – не готовы! Иначе бы мир просто наполнился бессмертными идиотами.
Он отнимает свою руку от моей и, презрительно скривившись на этих абстрактных «бессмертных идиотов», будто бы отмахивается ею от них.
– И знаешь, Гордон, еще я думаю, что..
Мои слова «качество жизни порой гораздо важнее ее количества» так и остаются несказанными. Оттого, очевидно, что мои заключения не очень-то интересны собеседнику.
Он, совершенно меня не слушая, вновь возбужденно добавляет, откровенно перебивая:
– Но вспомни историю! Во всех обществах были закрытые группы «знающих» – жрецы или правители.
Он вновь склоняется ко мне, но на сей раз мне уже хочется отодвинуться, а не склониться в ответ.
– И сейчас есть те – продолжает уже почти шепотом – кто мог бы распорядиться и силой, и бессмертием правильно.
Его глаза уже горят, как два факела:
– Для тех, кто знает больше других, важно правильно распознавать своих. Своим можно довериться.. – его рука вновь скользит на мою ладонь – открыться.. Всегда лучше вместе, чем в одиночку.
Он вновь обаятельно улыбается.
–Понимаешь меня?
– Если честно.. –осторожно вынимаю руку – то не совсем..
Кажется, он еще больше помешан на этом, чем Милли. Не видел и десятой части того, что видела я – но при этом так говорит, словно ни капли не сомневается ни в вампирах, ни в их существовании среди нас – при том, что он давно вырос из возраста «романтизации».
Теперь я уже нарочито демонстративно ставлю свою пустую жестяную банку на стол, привлекая к ней внимание Ратвена:
– Спасибо за разговор, было очень приятно поговорить с.. умным человеком. Но, боюсь, уже поздно и меня наконец посетил сон.
Но едва я собираюсь встать, как улыбка стягивается с лица молодого мужчины. Зато на нем теперь явственно отображается досада:
– Думаешь, не стою твоего внимания?
– Что? – теряюсь – нет, я же говорю, я просто..
Развожу руками.
Теперь он хмурит брови, точно ребенок, который не получил того, чего хотел, хотя (как учили мамочка и папочка) пытался добиться этого честным путем:
– Не стоит быть слишком высокомерной, Джени – его язык начинает заплетаться – иногда достойных соратников можно найти и среди..
Он пытается подняться, опираясь ладонями на подлокотники кресла, но с гулким «БУМ!» падает обратно и тяжело вздыхает:
– ..Найти и среди тех, кто на первый взгляд не выглядит таковым.
Теперь он рассерженно-капризно бьет кулаком по подлокотнику:
– Приглядись!
Я окончательно поднимаюсь:
– Прости, Гордон, но я правда не понимаю, о чем речь.. И если честно, уже давно потеряла суть разговора..
Но он хватает меня за руку и тянет на себя, раз уж не смог подняться.
– Отпусти! – я теперь уже кричу и бью его по руке – что ты делаешь!
Но Ратвен силой прижимает меня к себе настолько близко, что даже любовники так близко не сидят. Его помутневший взгляд, не моргая, упирается в меня, а от него самого несет диким перегаром:
– Ну же, крошка, поделись со мной своими секретами! Расскажи, что ты сделала со стариком Шотетом?!
– Я не знаю, о ком ты! Отпусти!
Слышится какой-то грохот позади, и вот уже чьи-то руки разжимают хватку Гордона на моей руке:
– Мистер Ратвен, прекратите!
С облегчением узнаю голос Теда. И когда, наконец, полностью высвобождаюсь – отскакиваю и уже вижу его самого. Он удерживает извивающегося и окончательно взбесившегося мужчину:
– Прочь, пошел вон! Пусти меня! – он сверкает на меня глазами, попеременно грязно ругаясь на Тэда – пусть она мне расскажет! Пусть расскажет! Я ХОЧУ ЗНАТЬ!
Стюард сжимает его руки еще крепче и судорожно кивает мне на дверь гостевой. Я тут же бросаюсь, куда указано, не заставляя его повторять дважды.
Да уж, вот и «лакомый кусочек».
Очередной психопат. Впрочем, чего можно было ожидать от человека, к 25-ти перекроившему себя почище куклы.
Но почему именно я? И про какого Шотета он говорил? Про какие тайны?
На какое-то безумное мгновение мне начинает казаться, что Ратвен откуда-то знает обо всем, что произошло в Румынии. И все эти разговоры про вампиров, про бессмертие и привилегированных «правителей» – это были лишь намеки о его знании.
Но тут же отсекаю эту мысль.
Если бы это было так – то мне больше нечего рассказать.
А он просто требовал у меня какие-то непонятные тайны!
Может, он действительно просто фанатик, а алкоголь сделал свое дело? А когда я сказала, что мы были в Румынии и правда из-за вампиров – все понеслось-поехало. Вначале от светских разговоров – а в конце уже об управлении миром.
Так сказать, вывалил залпом на меня всех своих тараканов, что в трезвом состоянии мирно и лениво копошатся себе, не торопясь во внешний мир.
У всех же есть хобби? Наверное, это извращенная сторона его увлечения.
Оказавшись в гостевой, я закрываю дверь и тут же приникаю ухом к ней. В салоне еще какое-то время слышатся голоса и возня.
После чего все мало-помалу стихает.
Ну, по крайней мере, стюард смог добиться того, чтобы Ратвен (точнее, его пьяное тело) не пошел за мной долбиться в комнату, чем разбудил бы еще и Милли.
В итоге укладываюсь рядом с сестрой.
Да уж. Хотела найти сон за работой – в итоге прошлое взбудоражило почище американских горок. Решила изменить положение дел баночкой колы – накинулся Ратвен со своими безумными идеями мирового господства при помощи бессмертия.
Кажется, все-таки лучше искать сон, не покидая пределов кровати и времени.
И в конечном счете, на удивление, это действительно помогает.