Перекрёсток

Глава 8

Артур

Илона и сама понимала, что рыбка, то есть я, могу сорваться с крючка. Например, отправить надоевшую супругу вместе с ребёнком в какую-нибудь тёплую страну и назначить ежемесячное содержание. В принципе неплохой вариант, но мне это не подходило.

Илона нужна мне здесь, рядом. Нельзя же портить картинку семьи из рекламы йогуртов, в которую идеально вписался бы наш ребёнок. Вот только до супруги это не сразу дошло, и все девять месяцев она вела себя тише воды, ниже травы. Никаких тебе беременных капризов, заскоков и требований. Мне это было только на руку. А через положенное время на свет появился наш сын.

Никита.

Внешне — светловолосая и зеленоглазая копия Илонки, характером он не был похож ни на кого из нас. Тихий, застенчивый, улыбчивый мальчишка. Совершенно не избалованный материальными благами, добрый, щедрый, всегда готовый поделиться игрушками или чем-то ещё.

Возвращаясь домой и подхватывая на руки бегущего с криком «папа!» Никиту, я порой чувствовал себя худшим отцом на свете. Я мог бы дать ему всё, что он только пожелает, кроме самого важного — времени, проведенного вместе. Совместной рыбалки. Игры в футбол на заднем дворе нашего дома. Просмотра каких-нибудь дурацких детских мультиков. Походов в кафе, кино, аквапарк и так далее.

Нам так отчаянно не хватало всего этого, но из-за колоссальной занятости я постепенно превращался в «папу выходного дня».

Даже мой отец, фанатично преданный своему делу, как-то укоризненно сказал:

— Всех денег не заработаешь, Артур. А вот сына ты можешь упустить. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Последняя фраза была наполнена горечью. И я верил ему. Вспоминал себя в возрасте Никиты, вспоминал, как злился на отца, как мне не хватало его внимания. Как порой ненавидел и себя, и его, вечно преследуемый каким-то чувством одиночества, ненужности и неприкаянности.

А в итоге? Наступаю на те же грабли.

Папаша года, блин.

Зато Илонка угрызениями совести не мучилась. После родов она оплакивала свою идеальную фигуру, рыдала в голос над появившимися на груди и животе растяжками, истерила по поводу некогда шикарных, а теперь превратившихся в желтую солому (как она выражалась) волос. Видимо, накопленный за месяцы беременности негатив стремительно рвался наружу.

Дни бежали вперед, и время пошло Илонке на пользу. Вернув свою идеальную внешность с помощью бесчисленных косметических процедур, жена успокоилась. И образ жуткой семейки из рекламы йогуртов был восстановлен.

Ох, как вспомню все эти фотосессии, все эти слащавые статейки в журналах, повествующие о «настоящей любви, которую так редко встретишь в наши дни». Тошно становится.

Но больше всего меня напрягало другое. Илона, от которой не требовалось ничего, кроме как заниматься воспитанием сына, совершенно не уделяла ему внимания. Порой казалось, что она вообще не любит мальчика.

Кормить грудью — да ни за что. Жить Никита должен в отдельной комнате, потому что у жены от его крика по ночам болит голова. И да, неплохо бы нанять няню. И что, что ему едва ли исполнился месяц? Илона уже устала.

В конце концов, вся эта хрень привела к максимально откровенному разговору между нами. В ходе которого Илонка признала себя плохой матерью, а я откровенно заявил, что никогда её не любил. По дернувшемуся лицу жены стало понятно — её мои слова задели.

Но компромисс всё же был найден.

Итак, я обеспечиваю Илону деньгами, а взамен получаю идеальную супругу, которая всегда шикарно выглядит, удовлетворяет мои желания по первому требованию и никогда и ни под каким предлогом не насилует мне мозги.

Вот только не совсем было непонятно, как в эту концепцию вписывался наш сын. Илонка смогла убедить меня, что под присмотром квалифицированных педагогов, гувернанток, нянек и прочего персонала Никите будет лучше. Но всё равно я прекрасно понимал, что в сердце взрослеющего сына растёт огромная дыра, подпитываемая тем самым чувством ненужности. И старался сделать всё возможное, чтобы дыра эта не разрослась до гигантских размеров.

До поры до времени и меня, и Илонку всё устраивало. Но всё-таки безделье и праздный образ жизни накладывает свой отпечаток. В последние месяцы уставшая от «ничегонедения» жена вдруг решила прощупать почву и найти брешь в моей эмоциональной броне.

Хотелось бы знать, что руководило ей в моменты, когда она устраивала мне беспричинные сцены ревности, хватала мой телефон, в поисках подозрительных звонков или смс-ок. Подозреваю, что делала она это неосознанно. Одурев от бесконечного шоппинга и походов по салонам красоты, Илонка не думала о последствиях своего глупого поведения. Не боялась, что, в конце концов, моё терпение лопнет, и она отправится на все четыре.

Признаюсь, мысли такие у меня были. Но смысл? Отец будет всячески препятствовать нашему разводу, который нанесет имиджу Вавиловых неоценимый ущерб. Начнутся судебные тяжбы — Илонка ведь из вредности не захочет отдать мне Никиту. Потом раздел имущества и прочая хрень. Нет, это мне не нужно.

Вот тогда-то я и подумал — почему бы не отдать Илонке издательство? Займется делом, и останется меньше времени на всякие глупости. К тому же, у неё ведь профильное образование, может, вспомнит что-нибудь из учебной практики.

К моему удивлению Илона взялась за работу с энтузиазмом. И всё бы ничего, я даже признал со временем, что многие идеи жены были очень даже толковыми. Вот только сотрудники издательства не оценили стервозные методы руководства моей супруги. Кое-кто даже уволился.

Поэтому хоть у издательства и появился постоянный руководитель, и даже неплохой руководитель, мне всё равно приходилось курировать некоторые вопросы.

***

Вот и сегодня, когда Илонка в привычной манере садится на метлу и начинает летать по кабинету, сетуя на падение продаж и плохую работу руководителя отдела Дениса, я решаю вмешаться и остановить этот балаган:

— Коллеги, давайте на сегодня закончим совещание. Думаю, нужные выводы уже сделаны, и в следующем месяце ситуация с продажами вернется в прежнее русло.

На меня смотрят две пары глаз: зеленые укоризненные и бледно-голубые благодарные. Думаю, не сложно догадаться, кому какие принадлежат.

Через минуту Денис сбегает под предлогом срочной работы, а я, оставшись наедине с разозленной супругой, с завистью смотрю ему вслед.

— Артур, ты ведь таким образом подрываешь мой авторитет, — капризно надув свои идеальные губы, злится Илона, — некоторые уже и так меня ни во что не ставят.

Бесполезно объяснять Илоне, что её авторитет, построенный на страхе перед женой владельца бизнеса, а не на уважении, на самом деле ничего не стоит. Илона была одной из тех, кого нельзя наделять властью. Никакой.

Потому что чувство власти порождало ощущения господства, и моя милая, интеллигентная, обаятельная супруга моментально обнажала свою истинную натуру: властную, жестокую, алчную. Для неё обычные люди были чем-то сродни грязи из-под ногтей. Челядью, которая должна знать своё место. Именно по этой причине в нашем доме не задерживались домработники, повара и даже гувернантки для Никиты менялись, как перчатки — порой сын даже не успевал запоминать их имена.

Илонка же проблемы в своём поведении не видела.

— Подчиненным нельзя давать спуску, Артур, — занудным голосом вещала она, — а не то они на голову сядут и ножки свесят. А прислуге уж тем более.

Понять, откуда у Илонки появились эти барские замашки, я не мог. Да и не хотел разбираться в хитросплетениях её души, даже боялся. Боялся, что если копну чуть глубже, то наткнусь на что-то вроде мрачной тёмной субстанции, сущности, что живёт где-то внутри. Типа Несси, которое прячется на дне, скрывается за идеальной гладью спокойного озера.

Вот Илонка была такой. Идеал снаружи — и речь тут не только про внешность — и ночной кошмар внутри.

Хотя, на что это я жалуюсь? Все ведь получили, что хотели. Я — идеальную супругу, наличие которой помогло поднять статус в глазах партнеров — как ни крути, а человеку семейному, серьёзному, солидному доверяют больше. Илонка получила денежный мешок в лице меня. Отец с матерью тоже смогли выдохнуть спокойно — род Вавиловых на мне не прервётся. Короче, не жизнь, а песня просто.