Страница 46 из 124
Нет. Я просто дал ей еще кое-что, из-за чего ей будут сниться кошмары.
— Я собираюсь уехать завтра, — сказал я. — На закате.
Я не отрывал глаз от письма в попытке показать Мише, что я не хочу говорить об этом, но, конечно же, это было проигнорировано. Я все еще чувствовал ее неодобрительный взгляд.
— Райн…
— Нечего сказать, Мише.
— Ерунда. — Потом еще раз, чтобы подчеркнуть: — Е. рун. да
— Ты умеешь обращаться со словами. Кто-нибудь говорил тебе об этом?
— Посмотри на меня. — Она выхватила письмо из моих рук и шагнула ко мне. Ее глаза были такими большими, что я иногда практически видел в них отражение огня, когда она действительно злилась.
— Так какой у тебя план? — спросила она. — Какой следующий шаг?
— О, я не знаю. — Я ткнул ладонью в письмо. — Пойду обезглавлю всех своих врагов и посмотрю, останется ли королевство, когда я покончу со всеми делами.
— Прежде всего, ты не сможешь ничего сделать со всей этой силой, пока не перестанешь возмущаться.
Я издал задыхающийся звук, который был почти смехом. Мне потребовалась каждая крупица самоконтроля, чтобы держать рот на чертовом замке, потому что ничего хорошего из этого бы не вышло.
Перестанешь возмущаться.
Я любил Мише — очень любил ее, но тот факт, что она могла сказать это с честным лицом, приводил меня в ярость. Конечно, я возмущался. Я был вынужден занять это положение — вынужден отчасти по ее вине.
— А во-вторых, — продолжила она, черты ее лица и голос смягчились, — ты не можешь просто сбежать от нее. Ты нужен ей.
На это я снова насмешливо хмыкнул. На этот раз в голосе было больше боли, чем злости.
— Ей нужен хоть кто-то, Райн, — сказала Мише. — Она… она действительно одна.
Эта часть… эта часть была правдой. Орайе действительно кто-то нужен.
Я вздохнул.
— Я знаю. Но…
Но этой личностью должен быть не я.
Мне показалось глупым говорить об этом. Я не мог заставить себя сделать это, не такими словами, хотя сейчас это казалось ясным как никогда.
— Не бросай ее, — сказала Мише. — Она не Нессанин. Это не закончится так же. Она сильнее этого.
Я бросил на Мише предупреждающий взгляд. Странно, что даже спустя сотни лет одно лишь упоминание имени Нессанин было подобно пальцу на спусковом крючке арбалета, посылающему стрелу сожаления в мою грудь.
— Нет. Орайя не похожа на Нессанин.
— А ты не Некулай.
— Чертовски верно, что нет, — проговорил я, хотя в голосе моем было меньше убежденности, чем хотелось бы. Я не был похож на него. Так почему же я чувствовал, что он следит за каждым моим шагом последние несколько месяцев?
— Впусти ее, Райн, — мягко сказала Мише.
Я потер висок.
— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Чушь. Нет, понимаешь.
Я прикусил язык за своим резким ответом: не слишком ли это лицемерно со стороны девушки, которая закрывается каждый раз, когда кто-то пытается спросить ее о чем-то, черт возьми, реальном?
Но это была детская реакция. Дело было не в Мише.
Может быть, дело даже не в Орайе.
— Все ее бросили, — сказала Мише, ее глаза были печальны. — Все.
— Я не бросаю ее. — Мои слова прозвучали резче, чем я хотел. — Я дал клятву. Я этого не сделаю.
Твоя душа — моя душа. Твоя кровь — моя кровь. Твое сердце — мое сердце.
Я был поражен этим даже в ту ночь, тем, как эти слова слетали у меня с языка. С таким весом.
Было бы намного проще, если бы это была игра, в которой я изо всех сил пытался убедить всех остальных. Но в глубине души я знал, что это правда. Я мог лгать всем остальным, но я не умел лгать себе, даже когда мне этого хотелось.
Я отвернулся, изучая раскинувшиеся за окном дюны, сложив руки на груди. Вид был прекрасен, но через несколько секунд он расплылся до изображения страдающего лица Орайи. Ее лицо в ночь Кеджари. Ее лицо в день нашей свадьбы. Ее лицо, когда она рыдала на вершине башни в Лахоре. Ее лицо сейчас, на грани слез.
Как же я облажался.
С первого момента, когда я увидел Орайю, готовую броситься в стаю одурманенных вампиров, чтобы спасти свою подругу, торгующую кровью, я был очарован ею. Сначала я говорил себе, что это просто любопытство — абсолютно практический интерес к человеческой дочери Винсента.
Это притворство длилось недолго. Нет, я никогда не умел лгать самому себе. Я даже не пытался убедить себя, что единственная причина, по которой я держу Орайю рядом, — это то, что она может мне предложить.
— Я думал, что смогу, — сказал я наконец, не отрывая взгляда от дюн. Мой голос немного застрял в горле. — Думал, что смогу… не знаю.
Спасти ее.
Это были не те слова. Орайю не нужно было спасать. Ей просто нужна была душа рядом с ней на темном пути к ее собственному потенциалу. Кто-то, кто защитит ее, пока она не станет достаточно сильной, чтобы спастись самой.
Я решил:
— Я думал, что смогу помочь ей. Уберечь ее.
— Ты можешь. Ты справишься.
— Я не знаю. — Я повернулся. Мише снова опустилась в кресло, подтянув колени к подбородку, ее глаза были широко раскрыты и восхищены. Никто не слушал так, как Мише.
— Я сделал ей больно, — на вдохе произнес я, — так чертовски сильно, Мише.
Морщинка между бровями Мише смягчилась.
— Так и есть, — мягко сказала она. — И что ты собираешься с этим делать?
Я думал, что знаю ответ на этот вопрос. Я бы отдал ей все, что у нее отняли. Я бы передал ей силу, которую Винсент пытался скрыть от нее всю ее жизнь. Я бы защитил ее. Сберег бы ее. Вооружил ее.
Это казалось единственным правильным решением. И этот мир не заслуживал Орайю, но какой великолепной она могла бы стать.
Я хотел увидеть это. Какой, черт возьми, был смысл во всем этом, если я не мог этого сделать? Исправить эту единственную ошибку?
Но теперь в темные уголки этих мыслей закралось сомнение.
Может быть, это не я должен делать все эти вещи?
Я отвернулся к окну.
— Я вернусь в Сивринаж сам. — сказал я. — Орайя пока не должна путешествовать так быстро. Позже я попрошу кого-нибудь из людей Кетуры сопроводить вас двоих обратно.
Мише вскочила на ноги.
— Что? Ты не вернешься туда один, Райн.
— Поработай над ее магией вместе с ней. У тебя это получается лучше, чем у меня. А когда придет Кетура, она научит ее, как заставить крылья исчезнуть.
— Райн…
— У меня нет времени ждать, Мише, — огрызнулся я. Затем я выдохнул и сказал более мягко: — Сделай это для меня, хорошо? Присмотри за ней. Как ты и сказала. Ей нужен хоть кто-то.
Лицо Мише смягчилось, хотя я все еще мог видеть в нем конфликт — она разрывалась между тем, чтобы отпустить эту ситуацию, и тем, чтобы настаивать.
— Хорошо, — сказала она наконец, хотя в ее голосе не было убежденности.
Я УШЕЛ, как только наступила следующая ночь. Я попрощался с Мише, которая громко и категорически не соглашалась с моим решением уехать раньше. Я быстро прекратил спор.
Когда я подошел к двери Орайи, никто не ответил на мой стук.
Она, конечно, была там. Ей больше некуда было идти. И все равно, я чувствовал ее запах. Я всегда чувствовал запах крови Орайи, ее пульс. Я слышал, что она там, слышал слабый шорох одеяла на кровати.
Я снова постучал.
На третий раз я решил, что просто оставлю все как есть.
Я постучал еще раз, и…
— Что?
Откровенно язвительный тон. Я не мог удержаться от того, чтобы не улыбнуться уголком рта. А вот и она.
Я открыл дверь и заглянул внутрь. Она сидела на кровати скрестив ноги с книгой, ее крылья были слегка расправлены за спиной.
Я тщательно оценил ее состояние в ту долю секунды — глаза, кожа, крылья, раны.
Раны выглядели лучше, чем прошлым вечером. Крылья тоже выглядели более расслабленными. Вчера я практически переживал за нее, чувствуя, как напряглись мышцы. Напряжение, я был уверен, возникло задолго до появления крыльев. Орайя всегда старалась носить все эти доспехи. Я знал, что она держала окружала себя ими в течение двадцати лет.