Страница 87 из 101
Проклятие? Или она провела последний день, оплакивая смерть Айвана?
Дверь появилась, как всегда, без лишнего шума. Министер пожелал нам удачи и провел нас внутрь. Ибрихим шел первым. Он едва мог идти. Его крылья свисали вниз за спиной, они были сломанным мертвым грузом.
Следующая — Анжелика.
А потом были только мы.
Все, что я не могла сказать, грозило утопить меня. Слов было недостаточно. И все же без моего разрешения, как раз перед тем, как мы переступили порог, я схватила руку Райна, сжала ее сильно, сильно, сильно и о, Матерь, я не могла его отпустить, я не могла этого сделать.
Наши шаги замедлились. Никто другой не заметил бы этого, этой доли секунды колебания. Но для меня в этот момент жили миллионы возможностей.
Фантазии. Сказки. Бесполезные мечты.
Я разбила их о мраморный пол, отдернула руку и переступила порог.
Глава
46
Крики толпы были варварскими и кровожадными, как голодный рев волков, разрывающих свою добычу на части.
Трибуны были забиты до предела. С такого расстояния зрители были видны только как волна людей, с поднятыми в кулаки руками, кричащих о насилии. Над ними крылья ришанцев, окровавленные перья, распахнутые напоказ, превратились в смертельные точки.
Я осознала это лишь на мгновение, прежде чем мне пришлось уклониться от огненной полосы.
Не Ночного огня. Огня.
Я едва успела вовремя пошевелиться. Жар опалил кончики моих волос. Мой неуклюжий кувырок ударил меня о стену, нет, не о стену, а о дверь, закрытую на засов. Я вскочила на ноги и повернулась.
Арена была разделена на части. Я оказалась в маленьком куполе, дверь за мной была заперта. Ни Райна, ни Ибрихима, ни Анжелики.
Вместо этого меня окружили три фигуры, двое мужчин и женщина. У всех троих были пустые, светящиеся черные глаза и пустые лица, они были одеты в рваные одежды, которые казались оскорбительной пародией на религиозное одеяние. Огненная полоса пронеслась прямо через мою арену, заставив меня отшатнуться, чтобы избежать пылающего пути.
Она исходила от фигуры справа. Пламя окружало его, ползло вверх по ниспадающим лентам его одеяния. Кривая, потускневшая корона плохо сидела на его голове, на ней был закреплен сколотый белый круг.
Женщина рядом с ним была одета в розовое платье, испещренное черными и красными пятнами. На ее распущенных рыжих волосах красовался цветочный венец. Две увядшие розы были воткнуты ей в глаза. В ее руках был лук, из которого вылетала светящаяся стрела с ржавыми шипами.
И, наконец, последний мужчина, высокий и стройный, без рубашки, демонстрирующий покрытое шрамами, полуразложившееся тело. Его подбородок отвисал, рот зиял и почернел.
Боги, поняла я.
Это была имитация богов.
Это было последнее испытание. Оно представляло собой окончательное восхождение Ниаксии к власти. В приступе ярости и горя из-за смерти мужа она обратилась против своих бывших братьев и сестер. Она пробилась через всех двенадцати богов Белого пантеона и победила.
Женщина подняла лук и выпустила стрелу. Он летел быстрее, чем мог бы нести его воздух. Я едва успела увернуться.
Стрела из ржавой стали, по форме напоминающая колючий стебель розы, вонзилась в песок в двух дюймах от моего носа. Песок вокруг нее почернел и задымился.
Я продолжала бежать. За моей спиной раздавался ровный стук, стук, стук, стук, повторяя мои шаги, все ближе и ближе, когда стрелы ударялись о песок.
Тот, что с огнем, должен был быть Атроксусом, богом солнца и королем Белого пантеона. А стрелы… это должна была быть Икс, богиня секса и плодородия. Считалось, что ее стрелы зарождают семена в утробе матери, хотя я была совершенно уверена, что они собирались сделать со мной не это.
В конце концов, это были марионетки. Не настоящие боги, а пародии, призванные высмеять их.
А вот третий… Я ломала голову. Он не носил короны, не носил оружия…
Воздух раскололся надвое. Пронзительный звук заставил мои мышцы сжаться без моего разрешения. Я споткнулась о собственные ноги и тяжело приземлилась на песок. Боль пронзила мое плечо, когда одна из стрел Иксы задела мою плоть, открыв тлеющую дыру в моей броне.
Черт. Этот звук. Он парализовал меня. Вывернул мой разум наизнанку. Я заставила себя поднять голову и посмотреть на них — на третью фигуру, чьи почерневшие губы зияли, как у рыбы.
Как будто поет.
Каджмар. Бог обольщения, искусства, красоты… и музыки.
Его песня прекратилась так же внезапно, как и началась. Я воспользовалась моментом как раз вовремя, чтобы уклониться от еще одной надвигающейся волны огня. Атроксус не шелохнулся, завис в нескольких сантиметрах над песком, раскинув руки в молитве, и пламя растеклось вокруг него расширяющимися волнами. А Каджмар и Икс дергались и пританцовывали по площадке, словно болтались на ниточках, удерживаемые каким-то невидимым кукловодом, их хромые ноги волочились по земле.
Я призвала Ночной огонь, и была благодарна, когда, подпитываемый моим адреналином, он легко расцвел в моих руках. Но мне с трудом удавалось использовать его точно, я не могла прицелиться им в Иксу или Каджмара, когда они двигались так быстро, а моя небрежная попытка послать поток огня в Атроксуса просто засохла и умерла под силой его гораздо более мощной стены огня.
Еще один вопль песни Каджмара едва не прикончил меня, когда я особенно не вовремя упала. Огонь настигал меня по пятам. Мне пришлось бороться, чтобы протащить себя на три дюйма, вне пределов его досягаемости.
В тот момент, когда звук отпустил меня, я снова побежала, боль исчезла под стуком моего сердца. Все свелось к шагам, которые мне нужно было предпринять, чтобы остаться в живых.
За кем я собиралась охотиться в первую очередь?
Я не могла приблизиться к Атроксусу, он должен был подойти позже. И стрелы Иксы были проблемой, но только потому, что голос Каджмара оглушал меня.
Мне нужно было избавиться от него. Было слишком опасно позволять себе приближаться к остальным, пока он мог остановить меня в любой момент.
У меня не было ничего, кроме клинков. Это означало, что в этой следующей части не было никакой стратегии. Мне нужно было просто бежать.
Мой взгляд остановился на Каджмаре, который танцевал в беспорядочных движениях по арене. Я подготовила свои клинки, приготовилась и бросилась к нему со всей силы.
Я не замечала запаха, пока не подошла к нему на расстояние двух шагов, но как только заметила, его уже невозможно было игнорировать. Оно было гнилостным, от него у меня скручивало желудок в узел и желчь подступала к горлу. Он был полуразложившимся. Густая краска покрывала его лицо, трескалась на дряблых мышцах.
Он был трупом.
И не просто труп, а тот, кого я узнала. Это был ришанец, которого Райн убил в первую ночь Кеджари. Наши собственные павшие соперники, вытащенные назад для последней схватки.
Каджмар уже готовился отойти от меня, прежде чем я сократила расстояние между нами. Но я навалилась на него еще сильнее, бросилась на него в эти последние секунды.
Мой кинжал слишком легко вонзился в его грудь.
Но Каджмар не упал.
Я упала на землю, когда он отпрянул от меня, затем спохватилась, когда очередная визгливая песня парализовала мой разум. Я едва увернулась от стрелы, затем заставила себя подняться на ноги.
Из раны Каджмара по центру груди хлынули сгустки крови. И все же он двигался.
Я попала в самое сердце. Я была уверена в этом.
Но, конечно, он не упал. Он не был жив. Это сердце больше ничего для него не значило.
Атроксус продолжал заполнять арену слоями пламени. Жар становился невыносимым. Свободного пространства для передвижения становилось все меньше и меньше.
У меня были минуты. Может быть, меньше.
Я снова бросилась на Каджмара. И на этот раз, вместо того чтобы ударить его клинком, я впилась ногтями в его некротическую плоть и подтащила его ближе, сдерживая рвоту от зловония.