Страница 59 из 101
Волна тепла, которую я почувствовала при его словах, быстро сменилась холодным страхом.
— Что случилось? — спросила я. — Что происходит?
Потому что это была единственная причина, по которой он мог так говорить. Что — то ужасное должно было произойти или уже произошло.
Но он просто покачал головой и вернул меня обратно в наш танец.
— Ничего. Я просто стал сентиментальным стариком. И я с нетерпением жду того дня, когда мне не придется беспокоиться о том, что я переживу тебя.
Полоска света за его плечом привлекла мое внимание — знакомая фигура, которую я теперь узнала бы где угодно, даже в другом конце комнаты. Райн выходил через двери, ведущие во внутренний дворик, в черном шелковом пиджаке с фиолетовым поясом, свисающим по спине, с волосами, распущенными в беспорядочные красно-черные волны. Я лишь мельком взглянула на него, прежде чем он исчез.
Я быстро вернула свое внимание к Винсенту, но недостаточно быстро. Он заметил, что я отвлеклась. Он одарил меня полуулыбкой, когда музыка стихла, а затем снова зазвучала.
— Еще одна партия, — тихо сказал он, — и я отпущу тебя, моя маленькая змейка.
Моя грудь сжалась от нахлынувших эмоций, которые я не могла определить. Жутко похожее, возможно, на горе. Странное ощущение, что здесь, в этом танце, что-то существует, от чего я не хочу отказываться, чувство, что, если я позволю этому моменту ускользнуть, он исчезнет навсегда.
Это была глупая мысль. Я не знала, почему она пришла мне в голову.
Тем не менее, я вернула свою руку в его. На этот раз я сделала первый шаг.
— Еще одна партия, — согласилась я.
НОЧЬ БЫЛА ЖАРКОЙ. К тому времени, когда я вышла во внутренний дворик, пот покрывал мою кожу, а влажность на улице мало способствовала охлаждению. Когда закончился наш следующий танец, Винсент вышел из роли моего отца и вернулся в роль короля Ночнорожденных, правителя страны военного времени. Он был властен и серьезен, когда подошел к Джесмин и заговорил с ней тихим, торопливым голосом, таким, который лучше не подслушивать.
Разросшиеся сады окружали храм, хотя он находился в центре внутреннего города, где пространство ценилось очень высоко, и это было вдвойне экстравагантно, потому что в Доме Ночи вода была еще большей редкостью. Но чего не заслуживала наша богиня? Нет ничего важнее Ниаксии, и Ниаксия заслуживала самых потрясающих садов на континенте.
Что ж, если отбросить практичность, она их, безусловно, получила. Серебристые и голубые цветы рассыпались передо мной разноцветным покрывалом. Все это было так отвратительно красиво, что казалось чрезмерным, все это было безупречно сформировано, подстрижено, прополото и полито. Мраморные дорожки, выложенные мраморной плиткой, окружали скопления зелени в функционально непрактичных, но художественно красивых конструкциях. Сверху они образовывали символ Дома Ночи.
Они создали для нее что-то такое, что только она и они оценили бы по достоинству.
Движение слева привлекло мое внимание. Среди кустов на соседней тропинке стояло скопление серебра, все в темно-красных одеждах. Я сразу же узнала Анжелику. Ее было невозможно не узнать. Она была одета в драпированное платье из темно-красной ткани без рукавов, демонстрирующее ее рельефные мышцы, а ее серебристые волосы ниспадали косой по спине. Рядом с ней стоял Айван. Оба они склонили головы в серьезном разговоре с третьей фигурой, которая стояла ко мне спиной.
Эта фигура, словно почувствовав мой взгляд, повернулась и посмотрела через плечо.
Я узнала его.
Это был мужчина, с которым я разговаривала в ту ночь у реки. Мужчина, который дал мне сигариллу. Он был Кроворожденным. Стоя рядом с другими участниками, принадлежащих к Дому крови, это казалось настолько очевидным, что я не могла поверить, как не заметила этого раньше.
Он пренебрежительно поднял руку в сторону Анжелики и Айвана таким образом, что стало ясно, что он не только Кроворожденный, но и могущественный, потому что Анжелика, из тех людей, которые, казалось, не подчиняются ничьим приказам, без лишних слов отступила к остальным участникам вечеринки.
— Ты снова это сделала, — сказал мужчина, подходя ко мне. Теперь, когда я знала, что нужно прислушиваться, я могла услышать акцент Дома Крови, такой слабый, словно он вытравливал его десятилетиями, сводя его к намеку на мелодичное звучание каждого слова. — Ты выиграла у меня довольно много денег. Но, боюсь, после этого представления шансы против тебя будут не столь благоприятны для ваших немногих верующих. Позор. Много пользы от того, что тебя недооценивают. — Он поднял плечо и опустил его. — Я должен был принести тебе больше сигариллы. Боюсь, мои закончились.
Мои глаза скользнули к нему. Я позволила им задержаться там на долгое мгновение, рассматривая его теперь, когда я видела его на свету. Он выглядел Кроворожденным во всех смыслах. В его глазах, зрачки которых были слегка прищурены в свете фонаря, были заметны багровые и золотые нити. Красные следы на его горле оставались под краем воротника, который был высоким и жестким, из бордовой ткани традиционного стиля Дома Крови, простого и приталенного. Раньше я не могла определить, светлые у него волосы или серебристые, а теперь поняла, что и то, и другое — светло-серые с вкраплениями почти белого цвета.
Уголок его рта напрягся.
— Это немного оскорбительно, когда на тебя так смотрят. Но, я полагаю, это часто бывает в твоей реальности, не так ли?
— Просто интересно, как я упустила тот факт, что ты Кроворожденный.
— А. Ты права. Мы разделили такой прекрасный момент, но я так и не представился тебе должным образом. — Он протянул руку. — Септимус, из Дома Крови.
Я не приняла ее. Вместо этого я отступила назад, чтобы компенсировать то, как он наклонился ближе, что, похоже, показалось ему забавным. Он убрал руку, не дрожащую, и сунул ее в карман.
— Понятно. Ты не берешь пустую руку. Умная. Этому научил тебя отец?
Волосы зашевелились у меня на затылке.
Мне не нравился этот мужчина. Мне не нравилось, как он говорил, мне не нравилась его глупая ухмылка на лице, и особенно мне чертовски не нравилось, что он, похоже, думал, что играет со мной.
— Вот ты где.
Я решила не думать о том, какое облегчение я испытала, услышав голос Райна. Я также не хотела думать о том, что Райн остановился очень близко ко мне, так близко, что наши плечи соприкасались и моим единственным побуждением было придвинуться ближе.
Я взглянула на него, и мне пришлось заставить себя отвернуться.
Он выглядел великолепно. Его одежда отличалась от стиля, который здесь носили большинство других мужчин из Ночнорожденных, Ришан или Хиадж. Его пиджак был скроен по фигуре, как будто сшит специально для него. Лацкан застегивался прямо вверх-вниз, а не асимметрично, как это было принято в моде у большинства Ночнорожденных, пуговицы сияли серебряными лунами. Воротник и манжеты рукавов украшала темно-серебряная вышивка, а широкая накидка фиолетового цвета драпировалась на груди и свисала через одно плечо.
Этого было… более чем достаточно. Лунный дворец, очевидно, посчитал нужным избаловать его. Но, несмотря на весь этот образ, его лицо и волосы были такими же грубыми и неухоженными, как всегда.
Септимус улыбнулся.
— Райн. Я просто поздравлял твою партнершу с победой. Вы оба были великолепны.
Мне пришлось скрыть свое удивление. Септимус обратился к нему по имени. Как будто они знали друг друга.
Я практически чувствовала, как сворачивается воздух. Выражение лица Райна стало жестким, каждый мускул преобразился в то, что, как я уже знала, было полным отвращением.
— Спасибо, — сказал он тоном, который и не пытался скрыть.
— А вот это интересная мысль… — Глаза Септимуса мелькали между нами двумя. — Теперь, когда я не могу делать ставки на вас двоих вместе, я думаю, на кого мне поставить серебро в следующий раз? Кто-то непросвещенный может подумать, что тебе будет легко убить ее, Райн, но я думаю, что у Нессанин есть хороший шанс… ох, простите. — Еще одна из этих улыбок. — Это Орайя, не так ли? У меня всегда было плохо с именами.