Змея и Крылья Ночи

Нессанин?

Я прищурила глаза, мои руки переместились к моим клинкам, которые я закрепила на бедрах. Очевидно, это было подстрекательство, даже если я не понимала, что оно означает. И удар попал в цель, потому что Райн напрягся, изменение энергии был настолько резким, что я почувствовала его, даже не глядя на него.

— Тебе следует уделять больше внимания своим собственным собакам. — Он отвернулся, положив руку на мою спину, мою очень, очень голую спину и проворчал: — Пошли.

— Приятной ночи, — произнес нам вслед Септимус.

Мы шли по садовым дорожкам, не оглядываясь. Райн все еще был заметно напряжен.

— Прости, — сказал он. — Я должен был спасти тебя от него раньше.

— Ты знаешь его?

— К сожалению. Он подбирается к каждому участнику, чтобы узнать, что он может из них вытянуть. Удивительно, что ты прошла так далеко, не получив его удар.

— Кто он?

— Один из принцев Дома Крови. Каждый участник из Кроворожденных находится в Кеджари по его приказу.

— Почему он здесь?

— Я задавался вопросом зачем вообще Кроворожденным понадобилось участвовать в Кеджари. Даже сама Ниаксия враждебно относилась к вампирам из рода Кроворожденных. Две тысячи лет назад Дом Крови был ее любимым королевством, но, когда они ополчились против нее в споре из-за даров, которые она решила им преподнести, она прокляла их. Теперь она не испытывала к Дому Крови никакой любви. Кроворожденный вампир победил в Кеджари лишь однажды — более тысячелетия назад и Ниаксия даже не захотела исполнить его желание.

Я не была уверена, привиделось ли мне это колебание, прежде чем Райн ответил:

— Дом Крови жаждет власти больше всего на свете. Даже небольшие союзы приносят много пользы.

В этом был смысл. Все Дома были желанными гостями в Кеджари. Возможно, это был единственный случай, когда королевская семья Кроворожденных могла свободно взаимодействовать с другими вампирскими домами.

— Этот чертов стервятник видит много возможностей в том, что Дом Ночи находится в состоянии войны сам с собой, — пробормотал он, как бы про себя.

Мы прошли еще несколько шагов в молчании, пока я обдумывала это.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд Райна, даже не глядя на него, я ощущала его, он начинался у моих ног и шел вверх, задерживаясь на каждом участке обнаженной кожи.

Я перестала идти. Затем повернулась к нему лицом. Мы стояли так близко, что мне пришлось слегка наклонить подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Я заметила это впервые за несколько недель. Когда я перестала думать о разнице в размерах между нами? Когда это перестало быть угрозой и стало… странно успокаивать?

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он таким тоном, что «хорошо» прозвучало как миллион других обещаний, каждое из которых вызвало во мне дрожь.

Я спросила:

— Кто такая Нессанин?

На его лице промелькнуло удивление, а может быть, дискомфорт.

— Старый друг, который заслуживает большего уважения, чем быть использованным в качестве жалкой попытки какого-то придурка запугать. — Его глаза ожесточились. — Будь осторожна с ним. Он опасный вампир.

— Некоторые назвали бы тебя опасным вампиром.

Уголок его рта скривился.

— Только не с тобой.

Я надеялась, что он не услышал, какую странную вещь сделало при этом мое сердце — внезапное стеснение в груди.

Его взгляд переместился мимо меня, на церковь и вечеринку, происходящую в ее стенах.

— Я ненавижу находиться здесь, — сказал он. — Хочешь пойти куда-нибудь в более веселое место?

Я знала, что глупо на это соглашаться.

И все же я ничуть не пожалела об этом, когда без колебаний ответила:

— Да, черт возьми. Пожалуйста.

Глава

33

Ладно, хорошо. Я признаю это. Пиво, которое на вкус как моча начинало мне нравиться. Я не ненавидела его. Возможно… возможно, оно мне даже нравилось.

Но все же я не делала такого лица, как у Райна, когда он пил его. Как будто он приближался к самим богам.

Он сделал глоток и опустил кружку. Его брови нахмурились, когда он встретился с моими глазами.

— Что с твоим лицом, принцесса?

— Моим лицом? Я думала о твоем лице.

Его брови опустились ниже.

— А что с ним?

Я должна была сказать какое-нибудь резкое оскорбление. Я была готова к этим словам, которые были кончике на языка. Но как раз в этот момент лунный свет упал на его черты как надо, и я проглотила их все.

Потому что я поняла, что не могу ничего сказать о лице Райна. Я запомнила каждую черточку, каждое выражение лица.

Это осознание тяжелым грузом лежало у меня в желудке. Вместо ответа я сделала глоток пива.

Мы сидели на плоской крыше заброшенного дома. Райн затащил меня в свой любимый ужасный паб с его любимым ужасным пивом. Даже с моей человечностью и его отличными актерскими способностями мы не могли сидеть там, не привлекая лишнего внимания, будучи одетыми подобным образом, поэтому мы пришли сюда.

Мне понравилось. У нас была хорошая точка обзора, чтобы наблюдать за улицами, оставаясь скрытыми от посторонних глаз. Может быть, все наши труды окупились, потому что казалось, что люди здесь действительно живут своей жизнью. А может быть, я просто научилась больше ценить это. Люди повсюду оставляли следы своей жизни. Цветы в оконных коробках, игрушки, оставленные во дворе, ряд ботинок на пороге, рисующих образ семьи.

Раньше я никогда не замечала этих вещей и, конечно, не находила в них красоты. Теперь я спрятала каждую из них в себе, как маленькие тайные подарки.

Райн издал стон, откинул голову к стене и расстегнул еще одну пуговицу пиджака. Это была третья пуговица расстегнутая до середины груди и открывающая длинный треугольник мускулистой плоти, на который я старалась не смотреть слишком пристально.

Так же, как я старалась не замечать, как его глаза задерживаются на моей коже, когда я поднимаю пиво.

Так же, как я старалась не замечать, что мне это нравится, тяжесть этого взгляда, такого тяжелого, как прикосновение.

— Оказаться подальше от этого душного места действительно облегчение, — сказал он. — Здесь гораздо приятнее.

— Ты почти не провел там время.

— Я провел там достаточно, чтобы дождаться тебя.

Он зажал рот в конце предложения, как будто не ожидал, что оно прозвучит так, как прозвучало.

И снова я старательно сделала вид, что не заметила этого.

— Кроме того, — продолжил он, — я не могу бродить по городу в этой нелепой одежде.

Я не знала, что это значит.

— Почему? — Я сделала глоток пива. — Это оскорбляет твоё чувство стиля?

— Он уже лет двести как вышел из моды. — Райн насмешливо покачал головой, его улыбка стала кислой. — У Лунного дворца жестокое чувство юмора.

Я не знала, что это значит, но прежде чем я успела спросить, глаза Райна снова упали на меня. Они начали с моего лица и скользнули вниз. Я сидела, подогнув под себя ноги, шелк платья задрался вокруг верхней части бедра с левой стороны, там, где был разрез юбки. Его взгляд путешествовал от моих глаз ко рту, вниз по горлу, плечу, боку, по обнаженному завитку ноги.

Он задержался там, на моем бедре, и я не дышала, наблюдая за изгибом его губ.

— Опасно, — сказал он.

Да, — молча согласилась я.

— А ты находчивая. — Его улыбка стала шире, и я поняла, что он говорит о моем клинке, пристегнутом к верхней части бедра.

Я выдохнула.

— Мне пришлось проявить изобретательность.

— Я был бы разочарован, если бы ты не пришла на эту вечеринку вооруженной до зубов.

— Ты тоже вооружен.

Я подняла подбородок к его мечу, который был пристегнут к спине. Я всегда должна замечать, когда Райн был вооружен. Этот меч мог убить меня одним ударом.

Он пожал плечами.

— Что это? — спросил он, указывая на свое горло.

Мои пальцы подражали этому движению, и я погладила шарф Иланы. Напоминание о ней заставило узел горя и гнева затянуться в моем животе.