Страница 25 из 101
Но Анжелика была так же хороша, так же сильна, так же быстра. Они были равны, оба дрожали от силы друг друга. В силу своего положения в жизни я очень хорошо научилась определять хищников и распознавать убийц. И сейчас я наблюдала, как два безжалостно искусных убийц играют друг с другом.
Анжелика с силой нанесла удар топором, но Райн оттолкнул ее.
— Это его собственная проклятая вина. И ты тоже это знаешь.
— Это был человек, — ответила она. — Я знаю, что так и было.
— Он был не в себе. Преследовал ее в оранжерее, где было светло.
Анжелика уже готова была нанести новый удар, но тут она приостановилась. Опустила свой топор, всего на долю дюйма.
Райн не опустил свой. Но и не ударил.
— При дневном свете, Анжелика.
— В оранжерее, — повторила она.
— Он давно ушел, — сказал Райн. — Его убили. Черт, ты должна благодарить нас. Мы избавили тебя от очень неприятной задачи.
— Следи за своими словами, — прошипела она.
— Что? Ты бы предпочла, чтобы он прожил достаточно долго, чтобы его использовали в этом месте? Как те бедные ублюдки, с которыми мы сражались на арене?
Анжелика вздрогнула. Ее пальцы поднялись и ненадолго задержались у горла. Она молчала долгое мгновение, и я напряглась, ожидая, не двинется ли она снова.
— Я лучше убью ее на испытаниях, чем здесь, — сказала она наконец, голос был низким и сиплым от обещаний, и при этом ее глаза опустились на меня, в них застыла ненависть. Ее ноздри раздувались. Я очень остро ощутила учащенное биение своего сердца.
— А что касается тебя. — Ее взгляд остановился на Райне. — Тебе… тебе повезло, что твое время еще не пришло. Запомни прямо сейчас, как сильно тебе повезло.
Затем она просто опустила топор и пошла прочь.
Мы ждали, пока она уйдет, прежде чем кто-то из нас сдвинулся с места. Первым заговорил Райн.
— Наверное, мне следовало убить ее.
— Говоришь так, будто ты бы ее победил. — сказала я.
Он издал негромкий смешок.
— Я определенно бы победил.
Его взгляд, окрашенный в розовый цвет, скользнул ко мне, и я сразу же осознала, насколько близко он стоит — настолько близко, что я почувствовала его запах, напоминающий мне шафран, жару, обрушивающую на пустыню, и что-то еще, что я не могла определить.
Мурашки побежали по коже, инстинкты восстали против того, чтобы подпускать кого-то так близко. Я сделала несколько непринужденных шагов назад, и взгляд Райна вернулся туда, где Анжелика исчезла на лестнице.
— Но все же, она — проблема. За ней нужно следить.
— Мне жаль ее, — мягко сказала Мише и больше ничего не добавила.
Глава
14
— Это было глупое решение. Я учил тебя лучше, чем подавать себя врагам таким образом.
Я не видела Винсента настолько потрясенным моими действиями почти десять лет.
У меня не было выбора, хотела сказать я, но проглотила эти слова, прежде чем они успели слететь с моих губ. Я знала это. Винсент считал, что у тебя всегда есть выбор, и, если ты оказался в положении, когда, казалось бы, что выбора не осталось, значит, ты сделал очень плохой выбор, который привел тебя в это положение. В любом случае, тебе некого винить, кроме себя.
— Мне нужен союзник для Третьей четверти, и он хороший союзник, — сказала я вместо этого.
— Он ришанец.
— Как и треть участников.
— Подумай, почему ришану захотелось сблизиться с тобой, Орайя. Из-за тебя.
Он зашагал. Винсент шагал, только когда нервничал, но даже это было плавным и обдуманным движением. Три длинных шага и резкий поворот, точно такой же длины, и точно такой же ритм.
Он был напряжен. Я был напряжена. Это был плохой стратегический ход, и я поняла это в тот момент, как увидела его. Он много лет работал над тем, чтобы вытравить из меня эмоциональную импульсивность. Но стресс от соревнований, моя травма и выбор, который мне пришлось сделать, вывели мои нервы на поверхность. Под всем этим лежала моя скорбь по поводу смерти Иланы, я так ее и не осознала, но все еще сырая и кровоточащая, усиливающая каждую негативную эмоцию.
Все это означало, что я должна была очень внимательно следить за своим голосом и словами.
— Да, — сказала я. — Он думает, что союз со мной принесет ему преимущества из-за того, что я связана с тобой. Что касается эгоистичных мотиваций, то с этим я могу согласиться. Это лучше, чем если бы он держал меня рядом, чтобы перекусить мной на скорую руку, если еды вдруг станет не хватать.
Шаг, шаг, шаг, поворот, когда Винсент резко повернулся ко мне.
— Так и будет.
Я чуть не вздрогнула от этой мысли.
— По крайней мере, когда это случится, у меня будет защита.
— Защита. — Его губы скривились в усмешке, он бросил это слово в меня, словно я только что сказала нечто отвратительное.
Я стиснула зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не ответить. Неужели он думал, что я не знаю всех предостережений и слабостей этого слова в подобном месте? Здесь не было такого понятия, как защита, ни в Кеджари, ни в Доме Ночи, ни во всем Обитрэйсе. Не было такого понятия, как безопасность, и уж точно не было такого понятия, как доверие, ни для кого, кроме вампира, который стоял передо мной.
Но мое раздражение постепенно исчезало под нарастающей волной беспокойства, когда я наблюдала за тем, как мой отец шагает. Наблюдала, как он проводит рукой по волосам в своей единственной вечно ясной манере.
— Что случилось? — тихо спросила я.
Мятежники с ришанской территории? Это может объяснить, почему Винсент так остро реагировал на мысль о моем союзе с ришаном, кем бы он ни был. Или… может быть, больше угроз поступало со стороны Дома Крови. Это было бы еще более тревожно.
Я не знала, есть ли смысл вообще беспокоиться об этом. Как и ожидалось Винсент отвернулся и ничего не сказал. Один мускул дернулся на его щеке, сигнализируя о его раздражении.
У меня в животе завязался узел беспокойства, когда я вспомнила усмешку Анжелики и то, как она смотрела на меня, а также подумала о вампире Райне, который являлся ришанцем. В теории, Кеджари был изолированным турниром, в котором каждый участник был на равных. Но на практике? Это было лишь продолжением напряженности и конфликтов внешнего мира.
— Если здесь происходят события, которые могут повлиять на то, что происходит там, я должна знать об этом, — сказала я.
— Тебе нужно сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых. Ни на чем другом.
— Я сосредоточена на том, чтобы остаться в живых.
— Бросившись в лапы ришана? Я учил тебя лучше.
Прежде чем я смогла остановить себя, я выплюнула:
— Ты бы предпочел, чтобы я позволила себе истечь кровью до смерти? Мне нужно было действовать, и я пыталась прийти к тебе за помощью, а тебя не было рядом!
Слова слетели с моих губ слишком быстро, чтобы остановить их, острые, как лезвия клинков, которые он дал мне в последний раз, когда мы встретились. Его глаза метнулись ко мне, в них мелькнула обида, которая быстро застыла, превратившись в лед.
Я сразу же пожалела о своих словах. Я слишком сильно надавила. Перемена в нем была разительной и мгновенной, как будто те же черты лица были маской, которую теперь носил совершенно другой мужчина.
Винсент, мой отец, любил меня больше всего на свете. Но Винсент, Король Ночнорожденных, был слишком безжалостен, чтобы допустить малейший проблеск эмоций, будь то любовь или нет.
— Ты думаешь, я не делал все возможное, чтобы помочь тебе? — холодно сказал он.
— Делал, — сказала я. — Конечно, делал.
— Я дал тебе эти клинки, чтобы помочь тебе стать той, кто заслуживает владеть ими. Если ты не хочешь этого…
— Хочу.
В последний раз, когда он говорил так, он вышел из моей комнаты и не разговаривал со мной в течение недели. Мне было немного стыдно за внезапную, отчаянную панику, охватившую меня при мысли о том, что он может вот так уйти.