Страница 26 из 101
Инородная жесткость в его выражении лица не смягчилась. Он отвернулся, оставив силуэт на фоне горизонта Сивринажа.
— Я прошу прощения, — сказала я, сглатывая комок в горле. — Я знаю, что ты делаешь все, что в твоих силах. Я не должна была подразумевать обратное.
И я говорила серьезно. Я слишком остро отреагировала на его ворчание по поводу чрезмерной заботы. Всем, кем я была, я была обязана Винсенту, и я никогда не забывала об этом.
Прошло несколько долгих, напряженных секунд. Я невольно выдохнула, когда он снова повернулся ко мне, и выражение его лица было уже не как у неуважаемого короля, а как у моего обеспокоенного, уставшего отца.
— Я был бы там, — сказал он, — если бы мог.
Это были слова наиболее близкие к извинениям, которое я когда-либо получала. Я никогда не видела, чтобы Винсент извинялся перед кем-либо за что-либо, никогда. Но нужно было научиться слышать то, что оставалось между словами. Точно так же, как он никогда не говорил мне, что любит меня, но я слышала это в каждом строгом наставлении. И сейчас, хотя он не сказал, что ему жаль, я услышала это в чуть более низком темпе его голоса в этом единственном предложении.
С такими людьми, как Винсент, нужно было прогибаться. Достигать того, что они сами тебе не дадут.
— Я знаю, — пробормотала я.
Он посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом.
— Ты должна выиграть.
Он сказал это не с нежностью, а с прямой твердостью. Это был приказ.
— Я знаю.
Он протянул руку и коснулся моей щеки.
Я вздрогнула, потому что это было так неожиданно. Я едва могла вспомнить, когда Винсент в последний раз прикасался ко мне, кроме как для того, чтобы нанести удар на арене для спарринга. И все же, какая-то часть меня хотела прижаться к нему.
Когда я была совсем маленькой, он иногда обнимал меня. Одним из моих самых ранних воспоминаний было то, как я положила голову на плечо Винсента и почувствовала внезапный толчок от осознания того, что я в безопасности. Даже будучи такой юной я знала, насколько это редкое явление и тогда я почувствовала это как вздох облегчения, как будто я неосознанно затаила дыхание с того дня, когда мой дом рухнул вокруг меня.
Прошло очень много времени с тех пор, как я чувствовала себя так. Однажды любовь стала не предлогом безопасности, а напоминанием обо всем жестоком и опасном в мире.
Он отдернул руку и отступил назад.
— Держись рядом со своим союзником, — сказал он. — Но держи зубы наготове, маленькая змейка. Следи за его спиной, но не позволяй ему видеть твою. Потому что как только ты повернешься спиной, он убьет тебя. Используй его. Но никогда не позволяй ему использовать тебя.
Все это я прекрасно понимала. Я кивнула.
Он полез в карман и протянул мне еще один маленький пузырек с целебным зельем.
— Береги его, — сказал он. — Я не знаю, когда смогу достать еще.
Я сунула зелье в рюкзак и выскользнула в ночь.
В любом случае, это было гораздо полезнее, чем объятия.
Я БОЛЬШЕ НИКОГО не встретила по дороге в Лунный дворец. В предрассветные часы часто бывает тихо, большинство вампиров уже ушли в свои владения, готовясь ко сну, и путь мой был уединенным.
И все же, когда я готовилась преодолеть стены дворца, я остановилась.
Оглянувшись через плечо, я не увидела ничего, кроме безмолвных мощеных дорожек и мутных, не прорисованных очертаний разросшихся розовых лоз. Ни намека на движение. Ни единого звука.
И все же волоски на моем затылке поднялись, как будто под воздействием пристального взгляда.
Я вздрогнула, повернулась к стене и перелезла через нее.
К ТОМУ ВРЕМЕНИ, когда я поднялась по всем лестницам, рассвет уже появился над горизонтом. Когда я открыла дверь нашего апартамента, то с удивлением увидела, что шторы раздвинуты, и в пространство между ними протиснулась внушительная фигура Райна. Он прислонился к окну, прислонив одну руку к стеклу.
— Где ты была? — спросил он, не поворачиваясь.
— Это не твоя забота. — Я закрыла дверь и пересекла гостиную.
— Это немного моя забота, не так ли? Союзники и все такое.
Матерь, я ненавидела это слово и все, что, как ему казалось, оно подразумевало.
Я ничего не сказала, когда пошла в зал. Его голова наклонилась, чтобы посмотреть мне вслед. Серебро лунного света начало сливаться с розовым обещанием солнца, очерчивая сильный угол его скулы в челюсти, спускающейся к мышцам его горла.
Эти мышцы слегка напряглись, когда он одарил меня почти горькой улыбкой.
— Ты не уступаешь ни дюйма, не так ли?
Мои глаза холодно пробежались по его телу.
— А ты? Или дюйм — это все, что ты можешь предложить?
Жалко. Глупо. Я даже не знала, почему я это сказала, но, когда он издал тихий смешок, я почувствовала странное удовлетворение.
— Приятных снов, — сказал он. — Надеюсь, клинок под твоей подушкой не вызывает у тебя боли в шее.
— Я уже привыкла к этому.
— Хорошо. Мы начнем тренировки завтра. Нужно подготовиться к следующему испытанию.
Черт. Следующее испытание. Я едва оправилась от предыдущего, и потеряла драгоценные дни на восстановление. У нас было всего две недели на подготовку. И от одной мысли о том, что придется тренироваться с Райном — и как-то умудриться сделать это так, чтобы не показать ему слишком много, — мне становилось немного нехорошо.
— Я в предвкушении, — категорично заявила я и вернулась в свою комнату. Но в последний момент я оглянулась через плечо. Уже рассвело. Лицо Райна было залито золотистым светом, окончательным светом солнца. И все же он не двигался, обратив лицо к горизонту.
Я не могла удержаться, чтобы не спросить.
— Разве это не больно?
Он даже не взглянул на меня.
— Пока не так уж плохо.
Странно.
Это было все, что я могла сделать, чтобы не беспокоить себя глупыми саморазрушительными привычками этого вампира. Я вернулась в свою комнату и раздвинула шторы, чтобы впустить свет, затем подтащила кресло к двери и крепко зажала его под ручку.
Сон пришел быстро. Мне снились богини, испытания и острые зубы, и то, как сталь Ночнорожденного может ощущаться глубоко в моей спине.
Глава
15
Мы сразу же приступили к тренировкам. Следующее испытание Убывающей луны, скорее всего, не потребует союзников, поскольку испытание Третьей четверти было единственным, где обычно требовалась командная работа. Тем не менее, Райн и Мише были уверены, что у нас есть возможность помочь друг другу, и что пять недель обучения лучше, чем три, чтобы проверить, сможем ли мы хорошо работать вместе.
Я действительно подумывала об отказе. Но я понимала, что не в том положении, чтобы отказываться от помощи, даже от помощи, изобилующей опасными оговорками… и от возможности изучить своего врага, даже если мне не нравилось, что это означает, что они тоже будут изучать меня.
Итак, мы тренировались вместе. Все прошло… не так, как я ожидала.
— Что, во имя семи чертовых преисподней, с тобой не так?
Хуже.
Гораздо хуже.
В совершенно детском приступе разочарования Райн бросил меч на землю. Металл ударился о ковер с силой, с глухим СТУКОМ, даже на мягкой поверхности.
Я? Что, черт возьми, со мной было не так? Это не я разбрасывала свое оружие. Я отступила к краю гостиной, глядя на него. Мише подтянула ноги к креслу, и ее глаза метались между нами.
Райн ткнул в меня пальцем.
— Мы не сможем работать вместе, если ты не позволишь мне приблизиться к тебе.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Заползла к тебе на колени?
— Я даже не удостою это ответом, — прошипел он. — Сколько раз мы будем это делать? До испытания осталось меньше дня. Дня. А ты тратишь наше гребаное время.