Естественный отбор

— Саня, может мне самому его навестить, приласкать пулей между глаз?

— Думай, что говоришь? Ну, приласкаешь этого, к рулю станет другой. Арсамирзаевы семейство большое. Кто бы ни пришел, помножить два на два, большого труда не составит. Тем более, семья держит целый штат советников, при современных веяниях, называемый аналитическим отделом. Ничего своим выстрелом не изменишь, разве что фору по времени отыграешь слегка.

— Так, что, прикажешь всю их семью обнулить, с бабками, внучками и племянницами?

— Ты еще ядерный заряд в центре столицы подорви, чтоб наверняка, всех. Если доживешь, вспомнишь о моем предречении. Лет через двадцать-двадцать пять, коренные москвичи будут иметь лица с чертами и мастью людей кавказской национальности, а менты у вокзалов, завидя в толпе белокожую рожу, будут проверять у нее документы.

— От темы уходишь, Нострадамус недорезанный!

— Схорониться тебе нужно.

— Что, на Камчатку уехать?

— Могут найти и там. Есть у меня перед тобой должок.

— Пошел ты…

— Егор, можешь послать, но я отлично помню, кто меня полумертвого из горящей БМДешки вытащил, несмотря на то, что она вот-вот взорваться могла. А потом еще армейским лепилам всучил, хоть те и говорили, что все напрасно. Долги я привык платить. Вечером едем к Монзыреву.

— Зачем?

— Узнаешь.

Горбылевская «Камри» из потока машин вынырнула в тихий район частного сектора райцентра, раскинувшегося на дальней окраине города у самой кромки леса. Дома старой постройки чередовались в нем с богатыми особняками деловой элиты. Если в военном городке народ перемывал косточки Горбылю и Ищенко на предмет обделывания ими темных делишек с главой района, завистливо косился на новые автомобили престижных марок, владельцами которых они являлись, дорогую одежду на супругах и иную житейскую мишуру, строили догадки и предположения относительно появления благосостояния офицеров, то самого Монзырева, люди в его владениях уважали, несмотря на роскошь, которой тот себя окружил. Уважали не за красивые глазки, за деловую хватку, умение добиться от руководителей предприятий и частных фирм помощи и участия в делах района. Пустив в район иностранных инвесторов и фабрикантов-заводчиков, майор запаса организовал ежемесячную прибавку пенсионерам, а людям, невошедшим в пенсионный возраст — рабочие места. Включив «зеленый свет» фермерам, обозначил приоритет животноводству и разведению в водоемах пресноводной рыбы. Три года патронировал свой проект, отводя от людей любую беду, всплывавшую в образе налоговиков, пожарников, инспекторов-землеустроителей, всячески помогая встать на ноги. Помотался по центральной России, добывая контракты государственным предприятиям города. Как результат, заводы заработали в полную силу, зарплаты рабочих выросли, а вместе со всем этим поднялся общий уровень жизни в районе. Ремонт дорог и строительство жилья привлекали к Монзыреву молодых специалистов. Феноменальное чутье хозяйственника и созданный ним аналитический центр, из бывших неблагополучных подростков города, в свою очередь приносили полновесный рубль в бюджет района.

К районному хозяйству Монзырев накрепко прицементировал школы, детские сады и различного рода кружки и учебные заведения, связанные со спортом и культурой. Плотно работал со служителями культа, оказывая помощь в реставрации и ремонте церквей, но не забывал и об общественных местах отдыха для людей различных возрастов. Каким-то непонятным образом в районе к нему намертво приклеилось прозвище — «варяг», это не в смысле потопленного крейсера, а на предмет «призванного на княжение» администратора.

Остановившись перед добротными, деревянными воротами в человеческий рост, Горбыль выйдя из-за руля самостоятельно раскрыл створы. Загнав машину вглубь двора, не поленился сходить назад, прикрыть воротины. На высоком и широком крыльце появилась молодая красивая женщина с годовалым ребенком на руках.

— Сашка, привет!, — поздоровалась она, привычным движением забросила за спину длинную русую косу, толщиной в руку подростка. — Здравствуйте Егор Викторович.

— Галка, привет!, — откликнулся Горбыль.

— Рад приветствовать, Галина Александровна.

Жену Монзырева, Лиходеев знал постольку поскольку, отсюда и обращался к ней не панибратски. На руках Галины восседал их с Анатолием Николаевичем сын, Владимир. Крепко сбитый бутуз, обличьем походивший в мать.

— Чего не позвонил?, — переключив внимание на Горбыля, спросила хозяйка. — Толика еще нет. Когда приедет, даже не скажу. Не знаю.

— Фигня! Подождем. Нам торопиться некуда, вон, Егор Викторович, так тот и вовсе дембель.

Если Лиходеев степенно поднимался по лестнице, то Сашка не прикасаясь к перилам, в пару прыжков взлетел на крыльцо.

— Привет, Вовка!, — подергал мальца за пальчики на крохотной ручке. — Как дела? Растешь не по дням, по часам.

Бутуз с материнской руки серьезно посмотрел на знакомого дядю, оттопырив нижнюю губу, дернувшись, вырвал пальцы из Сашкиной «грабли». Галина при действиях сына умиленно улыбнулась. С характером, в отца растет!

— Ужинать будете?

— Спрашиваешь! Конечно будем. Мы с работы, и сразу к вам.

— Случилось что?

— Дело есть к командиру.

— Ладно. В дом проходите.

Поздним вечером на пороге дома наконец-то появился и сам хозяин. Чмокнув в подставленные губы супругу, обнявшись с Горбылем, за руку поздоровался с Лиходеевым. В «детскую» не пошел, девятилетняя Ольга, и Вовка уже давно спали.

Лениво ковыряя вилкой выставленный на стол ужин, слушал эмоциональные разглагольствования Горбыля, изредка бросал косые взгляды на Егора. Здесь же присутствующая Галина, сложив на столешницу локти и подперев кулачками подбородок, влюбленными глазами смотрела на уставшего за день мужа, казалось, даже не прислушивалась к Сашкиным словесам, густо замешанным на выражениях ненормативного лексикона. Что с него взять? Может быть, за исключением Рязани, вся остальная область без проблем пользовалась такими вывертами матерщины в повседневной жизни, и другой язык, народ там живущий, воспринимал только с экрана телевизора.

Лиходеев до сих пор толком не понял, зачем Горбыль его сюда привез, молчаливо отсиживался на стуле в углу стола, с каждой минутой все сильней желал покинуть этот гостеприимный дом. Наконец хозяин прервал пустопорожний эмоциональный треп друга, обратился к гостю:

— Значит Егор Викторович, за гибель группы Старого выкуп кровью взял. Теперь ребята успокоятся.

Лихой промолчал. А, что тут скажешь?

— За ваш розыск взялись основательно. Городок, закрытый, левых людей в нем проживает мало, но ваше фото, как опасного преступника, с сего дня по всей области засвечено. Арсамирзаев негласно назначил награду за вашу тушку. Надо сказать, немалые деньги обещает выплатить. Рассчитывать на то, что разыскать вас не удастся, не стоит. Стервятников до поживы в наше время много развелось.

Соглашаясь с Монзыревым, Лиходеев кивнул головой. Анатолий продолжил говорить.

— Помощь со своей стороны мы вам окажем. Дадим денег, снабдим чистыми документами, вывезем на транспорте, скажем, в Липецкую область. Там, сами поменяете маршрут и затеряетесь на просторах нашей необъятной Родины. Семьей и родными вы не обременены. Конечно, будем надеяться на лучшее, но Арсамирзаев человек злопамятный и очень богатый, сомневаюсь, что он прекратит поиски, сын все же.

Метущаяся душа Горбыля больше не смогла выдержать муку молчания, он вспылил.

— Командир, ты бы еще сказал, что нужна пластическая операция! Николаич, Егор — одинокий волк. У него нет нашей команды, ставшей семьей, подобной итальянской мафии. Он конечно затеряется, но большие деньги рано или поздно разыщут его. Для него есть только один выход.

— Ну, и какой же?, — немигающий взгляд уперся в Сашку. — Позволь, я догадаюсь. Ты хочешь, чтоб он прошел той же дорогой, по которой прошли и мы когда-то.

— Угадал. Потому-то, ты боярин, а я всего лишь сотник при тебе.

— Ты, прежде всего мудак, Саша.