Естественный отбор

— Что, подполковник, прикидываешь, зачем позвал?

— Прикидываю, чего греха таить.

— Егор Викторович, накрывай поляну, есть повод.

— Это какой же?, — уже догадываясь что услышит, скривил в ухмылке рот Лиходеев.

— По «секретке» приказ на тебя пришел. Оказывается ты у нас еще с пятницы в запас уволен, с оставлением всех льгот и правом ношения военной формы. Поздравляю!

Проводя аналогию увольнения из Вооруженных Сил, перед глазами встает детское воспоминание амнистии осужденных из мест заключения и выход шестидесяти тысяч амнистированных зеков на просторы нашей Родины, тогда еще Союза Социалистических Республик. Тысячам людей, вновь обретшим все гражданские права, прежнее правительство определило место проживания — Донбасс. Наверное, попав под амнистию, не отсидевшие свой полный срок ЗК, вожделенно восприняли предоставленную свободу! Примерно так же на сей день увольнение восприняли и представители воинского сословия, тем более что и компактные места расселения схожи, если брать в расчет ту же Московскую область — микрорайоны в Балашихе, Подольске и иже с ними.

Эйфория получения нового жилья проходит быстро, места расселения-то с подвохом. Инфраструктура отсутствует почти напрочь, работы нет и в помине. Тут и ранее проживающим аборигенам, проблематично работу бы найти или сохранить, а на горизонте объявился «левый» контингент, мечтающий как-то устроиться в новой жизни. Контингент в большинстве своем не местный, приехавший со всех концов обширных территорий страны, мало того притащивший за собой семьи. Военный люд привык ко многому, его не испугаешь бытовыми проблемами, тем более формула: «Кто хочет работать, работу найдет», она актуальна для всех. Дальше идут поиски работы, а идут они по многим направлениям. Где-то родня подсуетится — пристроит. Кого-то друзья-товарищи к делу подтянут. Малому числу просто удача улыбнется. В жизни всякое бывает! Иные, наплевав на прежний статус — заякорятся в торговой палатке, на одном из сотен рынков Москвы и области. О самом плохом, вообще промолчать можно. В общем, народ в поиске, народ выживает. Денежные накопления они не вечны, и имеют свойство растворяться, тем более, что на новом месте и начинаешь жить с нуля. Вот такой праздник на горизонте вырисовывается!

Лиходеев, как ни старался, не смог без сарказма поблагодарить командира.

— Не переживай так, Егор. Все там будем, кто раньше, кто позже. Дембеля, как и костлявой, не миновать никому.

— Ну, разве что. Командир, я из своих пару человек заберу? Вечером после работы всех жду на праздничный шашлык по поводу отвальной. Объявишь?

— Добро. Ты там сильно не заморачивайся.

— А это уже мне решать.

Лесная поляна в ста метрах от забора части, давно стала местом летних посиделок. Здесь отмечались дни рождений, масса других официальных и не совсем, праздников, вливание в коллектив и выплеск из списков части. Широкий и длинный деревянный стол укрылся за высоким плетнем, сплетенным из гибких ветвей орешника. Сегодня он ломился от обилия зелени и овощей. Бутылки водки и минеральной воды батареей стояли по центру. С мангала сняли первую партию шашлыков. По традиции слово взял командир.

Держа пластиковый стаканчик перед собой, Василенков горой навис над столом и подчиненными, рассевшимися на лавках по бокам "поляны". Грустным оком окинув "именинника", произнес:

— Уходит старая гвардия! Все меньше и меньше остается в армейских рядах нас, тех, кто начинал службу в "непобедимой и легендарной". Вот и твое время пришло, Егор. С одной стороны жалко, а с другой…, — Василенко на миг запнулся. — Хватит тебе подпол под пулями ходить, при каждой ошибке политиков, судьбу испытывать. Новую жизнь пора строить. Верю, найдешь себя на гражданке, не пропадешь, не сопьешься, не скурвишся. Потому как крепкий корень в тебе есть, и характер, как клинок булатный. Согнуться может, но не сломать его, а чуть отпустил, он снова прямой и готовый к бою. Пью за тебя, Егор!

После третьей рюмки вечер пошел по накатанной колее. Друзья и сослуживцы благодарили за совместную службу, за науку, некоторые за то, что имеют возможность топтать землю ногами, а не лежать в ней. Вспомнили первого командира части, погибшего еще в первом чеченском конфликте. Вспомнили дембелей, Семибратова и Монзырева, в свое время оставивших неизгладимый след в жизни части. Помянули погибших товарищей.

Лиходеева на УАЗе доставили домой никакосового. Прощаясь с прежней жизнью, он алкоголем залил печаль по ней. Открыв квартиру, "пьяные дрова" сгрузили на разобранный диван и прикрыв дверь, тихо расползлись по семьям.

Дав организму прийти в норму, лишь через сутки явился за документами. В коридоре штаба нарвался на Горбыля.

— Как освободишься, зайди ко мне. — Попросил Сашка.

— Добро.

Саня встретил Лиходеева задумчивым взглядом. Тому даже показалось, что мнется Горбыль по-особенному. Такое поведение приятеля, никак не вяжется с его характером, сразу видно не знает, с чего начать разговор.

Егор подтолкнул собеседника:

— Зачем звал?

— Николаич звонил. Монзырев.

— И, что?

— Ты в интернет заходишь?

— Бывает.

— Так вот, на этой неделе там один прикол пользуется колоссальным успехом. Фото кинг-конга с гримасой зажмурившегося идиота и сопроводительная записка при нем. Мол так и так, вломился в дом пиндоса, ограбил, и мизансцену украсил тремя трупаками. Отпечатков пальцев, надо отдать должное, не оставил.

— В перчатках работал, значит?

Не обратив внимания на вопрос, Горбыль подитожил:

— И на том спасибо. Как же ты так подставился?

— А, и хрен с ним! Теперь не на службе. Выговорешник разве что на спину повесят, на часть собак фиг спустят, если найдут.

— Все шутишь? Да только есть одна проблема.

— Какая?

— Приходит сегодня по утряне к Монзыреву начальник полиции, кладет на стол перед ним распечатку фото с твоим фэйсом. Только ни с тем, что в интернете, а пропущенным через компьютер. Знаешь, довольно похожим. "Анатолий Николаевич, вы ведь военный в прошлом, — говорит. — Может знакомы с этим человеком?". Ну, посмотрел Николаич. Сказал, что фигурант ему неизвестен. Спросил, в свою очередь, с чего это мент считает человека на фотографиях военным? Тот в ответ: "Видно, — говорит, — что подготовка специфическая. Урка действовал бы по другому. В сейф гранату на вскрытие поставил».

— Подумал, может снимок уничтожу.

— Во-во. Значит говорит, либо действующий, либо уволенный в запас военный связанный со спецслужбами. Разбирается с-сука. Крученый! Монзырев не стал выяснять, откуда ветер дует. Мента на примету поставил, не любит он у себя под боком таких ретивых служителей закона, способных предать, да еще и нож шефу в спину сунуть. Позвонил своему человеку в правительство Московской области и выяснил, что за кипеш такой.

— Ну, и…

— Один из убиенных, дитятко богатенького Буратина, накопившего жирок капитала на посреднической деятельности в период кавказских войн, игре на бирже и естественно участвуя в аферах. Еще вначале двухтысячных чекисты вели его, имея информацию, что через его руки шли финансовые потоки из Саудовской Аравии, но доказательная база хромала, потом политика в стране поменялась, и он из афериста и шпиона перешел в категорию бизнесменов. Сейчас этот добропорядочный отец семейства рвет и мечет, подключив все связи, разыскивает того, кто отправил сыночка в страну вечной охоты. Так его уже лет десять никто не опускал. Зачем?

— А! Паровозом за амером пристегнул. Третий кто?

— Ну, т-ты даешь, убивец! Третий турок, официально, бизнесом промышляет. Как думаешь, найдет папашка кровника?

— Захочет на свою задницу приключений, найдет.

— Вот и я думаю, что найдет. Только по своим возможностям вы с ним в разных весовых категориях. Он ведь сам к тебе не полезет. Отдаст приказ, проконтролирует его выполнение и забудет. Согласен?

Задумавшись, Лиходеев откинулся на спинку стула, затылком прислонился к стене. Его взгляд уткнулся в окно, находившееся за Сашкиной спиной, выходившее на поле, поросшее некошеным сорняком, огороженное двумя рядами колючей проволоки и металлической сеткой, с КСП по периметру, оборудованному элементами фото— и видеонаблюдения. Казалось тишина, повисшая в помещении, ничуть его не напрягает. Майор пристально наблюдал за мимикой лица ветерана, пытался прочесть на нем полет его мысли, но тщетно. Надо было знать Лихого, упертый представитель гомосапиенс, если бы его даже резали по кусочкам, вряд ли узнали больше чем напечатано в словаре ненормативной лексики народов мира.