Фолклендское коммандо

Одна группа противника сидела, как приказал им Род, но были и другие, пытавшиеся улизнуть через отрог и вернуться на свои позиции. Используя трассирующие пули из оружия с ночным прицелом, для целеуказания, мы обстреляли из единых пулеметов этих потенциальных беглецов. Сначала чтобы отрезать их и «сгуртовать» обратно, к основной группе, а, затем, прямо по ним огнем на поражение.

В этот момент южноамериканские симпатии Рода Белла прорвались наружу, и он очень разозлился, крича, что спускается с холма, чтобы поговорить с ними и предотвратить их убийство. Я настаивал на том, чтобы для его защиты была направленна секция с рацией. Так что, в этой чрезвычайно сложной ситуации, мы позволили нашим гуманитарным инстинктам взять верх над военной логикой и разделить наш отряд в темноте.

Ночь заканчивалась. Приближался рассвет, и мы находились в очень уязвимом положении. Над нами нависала Фаннинг-Хед, на которой, как мы знали из нашего обзора тепловизором с вертолета, был противник.

Было непонятно, что делать. Мы нейтрализовали «Фаннинг-Хед Моб», как позже стало известно — так называлось подразделение противника, и таким образом, достигли своей цели. Теперь мы должны были что-то сделать с врагом перед нами.

Род не смог их найти, спустившись по склону, и очень благоразумно вернулся, когда ему приказали. С большой неохотой мы решили, что если аргентинцы не сдаются, нам придется стрелять на поражение. Мы начинали чувствовать себя мясниками, но осознание того, что должно было произойти позже и мысль о том, что несомненно произошло бы, вернись они к своим минометам, пушкам и противотанковым орудиям, умеряют мои угрызения совести.

«Следующей проблемой был приближающийся рассвет, который должен был раскрыть нашу скверную позицию на холме, над которым нависала Фаннинг-Хед. Мы заметили движение на ее верхушке, и я снова вызвал по ней ОПКА. Мы вырыли стрелковые ячейки. Когда рассвело, мы увидели, что враг пытается взобраться на вершину Фаннинг-Хед и скрыться в кустах на ее северной стороне. Мы пытались заставить их сдаться, стреляя поверх голов, но в конце-концов мы открыли огонь по ним. Должно быть, они считали нас ужасно плохими стрелками.

Внезапно, шокирующе, справа от этого места, от подножия холма по нам ударила длинная очередь трассирующих из пулемета, зацепив мою стрелковую ячейку и распотрошив «берген» человека рядом со мной. Я заставил себя посмотреть вверх, но враг уже скрылся. Стрелявший по Фанни-Хед рядом со мной Уолли П., резко развернул свой единый пулемет вправо и выпустил длинную оглушительную очередь в кусты чуть ниже по склону. Я тоже сделал дюжину выстрелов из винтовки по этому небольшому участку.

Стрельба прекратилась.

Из кустов на полпути к вершине холма показался белый флаг, и группа людей направилась к нам. Четверо, прибывшие первыми, были очень молоды, необразованы и плохо экипированы. Род расспросил их и обрадовался, что его испанский не настолько плох, как у них. У них были дырявые ботинки и по одному одеялу на каждого. Они сказали, что прилетели несколько дней назад и у них не было никакой еды, кроме подстреленной овцы. Еще они сказали, что их офицер и сержант ушли раньше, и что в группе было несколько раненых».

На поиски раненых противника вниз по склону холма была отправлена секция еще одно небезопасное занятие, учитывая количество врагов, скрывшихся в этом районе. Но, опять же, наша логика была скорее гуманитарной, чем военной. Они обнаружили четырех тяжелораненых, которым была оказана вся возможная помощью в виде повязок и морфина. Позже их доставили на британское госпитальное судно. Этот поиск был очень долгим процессом и к счастью, больше не было стрельбы со стороны остатков роты тяжелого вооружения.

Уже совсем рассвело и наступил прекрасный ясный день идеальный для аргентинских ВВС.

Высадка основных сил была начата слишком поздно из-за тревожных сообщений одной из береговых разведгрупп SBS. Они лежали в засаде прямо возле вражеской позиции и не знали, атаковать ли ее (и рисковать тем, что высадка будет задержана и тогда они будут разбиты) или оставить в покое и сделать берег небезопасным. Я пытался выяснить, что происходит, в оперативном центре на «Фирлессе», но они не знали или не хотели говорить.

Когда рассвело, мы увидели корабли в проливе и в бухте Сан-Карлос-Уотер. Я пробежался по радиочастотам и по движению транспортов понял, что десантные суда приближаются. Мы повязали головы белыми повязками наподобие бандан условленный опознавательный знак, который даст нам безопасный проход через периметр парашютно-десантного полка как только они высадятся.

Британский разведывательный вертолет с грохотом пересек береговую черту и приземлился на нашем гребне. Командир SBS Джонатан Томпсон, офицер медицинской службы и два санитара выбрались наружу. Джонатан был мрачен и зол. Он пытался спасти двух человек из экипажа вертолета «Газель», сбитого противником в районе Финдлей-Рокс позади нас. Вертолет упал в море и экипаж плыл к берегу, когда аргентинцы обстреляли их из пулемета, убив обоих. Джонатан был непривычно суров и озабочен как можно скорее забрать наших пленных. Джонатан сказал мне, что теперь он понял, почему учебники по военному делу говорят, что очень важно отправлять военнопленных в тыл от захвативших их как можно скорее. Аргентинских солдат доставили на один из кораблей.

Сержант-майор эскадрона, с его боевым опытом, оказался прав. Когда эта новость распространилась по патрулю, мы решили не беспокоиться о том, чтобы брать пленных. Хотя и согласились с тем, что не собираемся опускаться до уровня убийств без необходимости как, по видимому, сделали эти аргентинцы.

Несмотря на все, солнце всходило и согревало меня через слои холодной одежды, в самый ясный, самый прекрасный день. Когда я закапывался в каменистую почву, чтобы углубить свою стрелковую ячейку, то начал думать, что все это странно похоже на различные большие учения НАТО, которые мы проводили так много раз.

Но в этот момент с севера, примерно в 50 футах (прим. 15 м) к западу и чуть ниже нашей позиции стремительно пронесся первый аргентинский реактивный самолет — «Мираж».

Когда он промелькнул, я увидел, что он был раскрашен для авиашоу безвкусный яркий камуфляж, не похожий на оливковые, серые, зеленые и черные оттенки наших собственных «Харриеров». Брюхо было белым с красно-зелеными полосами, а на пилоте был белый шлем с черным солнцезащитным забралом.

Ведомый из этой первой пары пронесся мимо, оба слишком быстрые для каких-либо действий с нашей стороны. Они использовали узкую расщелину между Фаннинг-Хед и нашим хребтом в качестве прикрытия от ракет, выпущенных флотом в Сан-Карлос-Уотер. Мы расположили нашу фалангу единых пулеметов так, чтобы выпустить град свинца на пути следующей партии.

«Канберра», огромный и белый, неподвижно стоял на якорях в воде и казался самой легкой мишенью. Два корабля-дока («Фирлесс» и «Интрепид») тоже выглядели очень уязвимыми, поскольку эсминцы и фрегаты УРО срочно заняли свои позиции в качестве воздушных защитников «вратарей».

Новые аргентинские самолеты появились в чистом воздухе. Их отчаянные виражи и развороты на малой высоте, рев и взрывы ракет «Си Кэт» и «Си Вульф» происходили слишком далеко, чтобы быть чем-то большим, чем фоновыми звуками. Мы увидели дым, поднимающийся с кормы «Ардента», где, как мы позже узнали, наш офицер связи, капитан Боб Хармс, тушил пожар, перед тем как тонуть в первый раз, и услышали сбивающие с толку сообщения по радио о том, какие корабли получили попадания.

Для нас, сидевших на этом продуваемом всеми ветрами холме в ярком солнечном свете, эти первые авианалеты были странными и нереальными.

Сбыв с рук пленных, мы взвалили на плечи наше снаряжение и двинулись вниз по склону, к восточной стороне долины Патридж Вэлли. Мы двигались через блестящий зеленый и коричневый вереск, ромбом в большом строю, с одной секцией вперед, каждая секция двигалась как наконечник стрелы, рассредоточившись очень широко, чтобы свести к минимуму количество людей, которые могут быть поражены одновременно при любой атаке.