Энциклопедия русской пустоты

– Так я не понял, – прошептал он, цепляясь взглядом за пламя, сбрыкиваясь по вострым ступеням, – что это за гиганты там, наверху?

– Боги, – ответил Лёня с внушительным эхом. – Этот город строили для НИХ. Ну – типа северная Александрия: но такая, больше как санаторий.

– Вот как… – хмыкнул Кызылджон, уже не считая шаги, послушно спускаясь в эту ревущую пропасть, на которую только накинули покрывало проспектов и линий…

Через какое-то время эта бесконечная лестница кончилась – и сыро потянулась бетонная кишка. По сторонам клубились факелы, на каменных стенах были выведены какие-то треугольники, ромбики, круги.

– А что это за квадраты? – спросил Кызылджон.

Лёня вздохнул и терпеливо стал объяснять:

– Ну смотри – Земля сама по себе круглая: она как бы замкнута в себе. Скажем, лес, поле, пустыня.

– Ну.

– А потом приходит человек, боги, неважно – и появляется квадрат: линия, разум – короче, тропинка в лесу. И вот они уже проводят дороги, строят коробки – и так далее.

– Ну.

– Ты – обслуживаешь коробки. Кто-то – делает коробки. А архитекторы – проектируют коробки. Ну и служат они все Великому Архитектору.

– А-а-а. Великий Прораб? Я слышал.

Круги и квадраты исчезли – по стенам песчаного цвета завились птицеголовые люди с рыжими торсами, хитрющие змеи, птички, тучки, журавлики, мисочки, ёлочки, ножики, звёздочки, глазики… Кызылджон радостно провёл пальцами, ощущая объём, и хихикнул:

– Это что – иероглифы? Как в Египте?

– Ну. Конкретно это – Уаджет, Всевидящее око… – Лёня всё больше разочаровывался в подопечном. – А так коридор прямо до пирамид ведёт.

– Да ладно!

– Говорю ж – северная Александрия, царство мёртвых, Дуат. Только у них солнцу кланяются, а у нас – луне. Идём.

Они и шли.

Жёлтый коридор неумолимо наползал: пёстрые иероглифы впечатывались в мозгу – как бы какой-то шифр, как бы какой-то код…

– Я и не знал, что масоны дружили с египтянами… – проговорил Кызылджон тихонько.

– Вообще-то, масоны – это египетский орден. Ты слышал про коптов? Просто Александрийский гностицизм продолжает… А, пришли. – Он остановился и положил Кызылджону руку на плечо (в свете факела его лицо налилось значительностью). – Короче – это всё похоже на пирамиду. Как проявишь себя сегодня – такая и будет у тебя ступень.

– А мне и так неплохо…

– Да ты не прибедняйся! – улыбнулся Лёня и надвинул кепку. – Будем потом по этим проспектам ходить – дворников топтать!

– Но я не хочу – зачем?

А Лёня уже вытолкнул его в пятно ослепительного света, врезающегося в огромную, неумещаемую в глазах тьму: только высоко-высоко – в языках огня, с краю – наблюдала мутная фигура с собачьими ушами, посохом и весами.

Вдруг – неведомая властная РУКА (нежная, женственная) ПОДХВАТИЛА Кызылджона и усадила на огромную мягкую ШТУКУ. Кызылджон немного походил, постучал, пощупал и догадался, что это КОЛЕНО. Рядом – даже рассмотреть можно – было другое КОЛЕНО, и чуть повыше, между них, – две ЛАДОНИ лотосом: вернее – ПАЛЬЦЫ, размером с пятиэтажку каждый, а все вместе – целая Хива.

Кызылджон подошёл туда, где обрывалось КОЛЕНО, и взглянул.

Не было мира никакого.

– Так это и есть Великий Прораб… – прошептал Кызылджон.

– Забыл сказать! – далеко-далеко снизу раздался голос (пришлось свесить голову, напрягая ухо). – Нейт нужно твоё семя!

– В смысле? – Кызылджон крикнул.

– Ну в кулачок подрочи! И положи ей в ладони! Без этого нельзя! Дань!

Кызылджон поглядел на ПАЛЬЦЫ-пятиэтажки.

– Да не могу я… – пробормотал он. – У меня жена, дети… И вообще – вдруг она шайтан? – Он зажмурился крепко-крепко. – О, Аллах! Помоги моей немощи, удали это наваждение от меня!

Тут он стал на колени, чтобы совершить намаз, как вдруг потихоньку – всё нарастая – послышался поток отборной солдатской матерщины.

– …ЕЖОМ КОСМАТЫМ, ПРОТИВ ШЕРСТИ ВОЛОСАТЫМ!..

Кызылджон ещё раз заглянул за край КОЛЕНА. Мощными РУЧИЩАМИ по ВОЛОСКАМ небритых НОГ этой несметной ЖЕНЩИНЫ, ХРАПЯ УСАМИ, беспрестанно МАТЕРЯСЬ и КУРЯ крепкую ТРУБКУ, – КАРАБКАЛСЯ ПЁТР I. Отшатнувшись от стального ВЗГЛЯДА, Кызылджон поскорее простёрся в намазе.

И вот одна РУКА, другая РУКА – двадцатиметровая ФИГУРА ВЫРОСЛА целиком, ХАРКНУЛА за плечо и ПОСМОТРЕЛА тяжело на Кызылджона.

– Я ТЕБЕ ТАКОЙ ОРДЕН ПРИГОТОВИЛ, А ТЫ… – горько ПРОГОВОРИЛ разочарованным батькой ОН.

– А что я?.. – переговорил Кызылджон.

– ПО БАБАМ ПОШЁЛ, ХА-ХА-ХА! – От матросского этого СМЕХА можно было оглохнуть. – СМЕНУ НЕ ЗАКРЫЛ ТЫ, КЫЗЫЛДЖОН. А НАША СТРОЙКА – НЕ ДРЕМЛЕТ НИ ДНЁМ НИ НОЧЬЮ! ПОШЛИ, РАСПИШЕШЬСЯ.

Чудовищная РУКА его тут же ПОДХВАТИЛА и БРОСИЛА в КАРМАН. Барахтаясь среди стогов шерсти, табачных глыб, фантиковых покрывал, Кызылджон катался туда-сюда, смиренно ожидая кончины.

Когда тряска немного улеглась, Кызылджон, вставляя ноги в НИТКИ, вскарабкался к вершине КАРМАНА и высунул голову под хлёсткий снег и мороз, жгучий по ушам. Держась обеими руками за ПУГОВИЦУ, он смотрел и видел: ПЁТР ГУЛЯЕТ по Петербургу. От одной крыши к другой крыше – по несгибаемой ржавой жести – НЕСМЕТНЫМИ ШАГАМИ следовал ОН с одного дома на другой: и линии проспектов, електрические артерии, Медный всадник, луковка Исакия, бесконечно маленькие боги этого плоского Петропольского чертежа – были видны как никогда – отсюда, из этого подпрыгивающего КАРМАНА.

Благовещенский мост уже развели, но расстояния от ближайшей крыши до вздыбившегося конца моста как раз хватало на императорский ПРЫЖОК: легко, без разбежки – ОН в три ПРЫЖКА ПЕРЕМАХНУЛ на крышу Репинской академии, с этим её колодцем и Шуваловым на его дне.

Тут ПЁТР ВЫТАЩИЛ Кызылджона и ПОСТАВИЛ его на крышу:

– СТУПАЙ, РАСПИСЫВАЙСЯ – Я ЗДЕСЬ ОБОЖДУ.

– А позвольте спросить? – скромно произнёс Кызылджон.

Тут ПЁТР резко СХВАТИЛ его и ПОДНЁС к выпученным ГЛАЗАМ своим:

– СПРАШИВАЙ.

Кызылджон помялся и посмотрел на Петропольскую панораму:

– Но если мы все вольные каменщики на стройке этой Великой пирамиды – то во славу кого же мы это делаем?

УСМЕХНУВШИСЬ правым УСОМ, ПЁТР ОТЧЕКАНИЛ:

– ВЕЛИКОГО АРХИТЕКТОРА.

– А при чём здесь Аллах? То есть – зачем Всевышнему слава, если Он и без того велик?

ПЁТР УСМЕХНУЛСЯ опять и РАСПРАВИЛ УСЫ.

– ТЫ, ПАРЕНЬ, СМЕТЛИВ. ТУРКУ Я БИЛ. ШВЕДА Я БИЛ. НО ТАКИХ ПАРНЕЙ НЕ ХВАТАЛО… АЙДА НА ФЛОТ К НАМ? КАПИТАНОМ БУДЕШЬ.

– Не хочу я дворников топтать, Пётр. Лучше отпустите меня. Без наград.

– ЭХ, ЖАЛЬ!.. НО ТАК ТОМУ И БЫТЬ – СТУПАЙ.

Тут ПЁТР снова ПОСТАВИЛ его на крышу, размашисто ПОДМИГНУЛ – и ЗАШАГАЛ своими скорыми несметными ШАГАМИ по Университетской набережной. Кызылджон постоял немного, любуясь, как ПЁТР – с лёгкостью аэростата – ПЛАНИРУЕТ с Кунсткамеры на Дворцовый мост. Потом сбил снег с куртки – и нырнул обратно в чердак.

Расписавшись в журнале и сдав ключи, он тут же уволился и – ни в коем случае не глядя на сфинксов – поскорее на Московский вокзал (так и шёл по улице в этих подземных тапках): нахер-нахер-нахер, домой-домой-домой – в нормальную пустыню, без этих снегов, без этих гигантов, без этих масонов. Уж лучше будет баранов пасти, двор мести, фрукты сажать, – а не вот это вот всё.

Взяв билет, Кызылджон прошёлся до шавермы (подкрепиться) – заодно разменял на доллары часть рублей. Минут семь он стоял и смотрел какие эти зелёные бумажки красивые, волшебные, – а с изящной купюры на него – отнюдь не без любопытства – глядела пирамидка с глазиком.

Конечно же, заговор!

– А таки что плохого в теориях заговора?

– Ну, равви Шем-тов, вы ведь не последний человек в Биробиджане и должны бы понимать…

– А я за сионистский заговор! Они строят Храм Соломона под землёй!

Рабби Шем-тов, Иоаким и малыш Итцик сидели на кухне, пили самогон и толковали Тору. На голове у каждого была надета аккуратная кипа из фольги.

– Таки проблема теорий заговора, – заговорил Шем-тов, причмокивая слова, – в том, что одну непроверяемую информацию – заменяют другой непроверяемой информацией. И лишь Всевышний…