Страница 18 из 57
В подобной «ментальной скорлупе» индивид чувствует себя уютно и комфортабельно, полностью защищенным от «опасных» аргументов и фактов, которые могли бы заставить его мыслить и, возможно, прийти к выводу о необходимости полного пересмотра своего интеллектуального багажа. Такой человек, выработав свой механизм приспособления и защиты, слепо верит в то, что ему известно и понятно и что составляет архитектонику его культуры. Когда же подобному индивиду в моей жизни приходится сталкиваться с явлениями, теориями и знаниями, которые не закодированы в его культурной программе, он энергично отвергает все то, что противоречит его информации, и пренебрегает тем, что ему неизвестно. Если в какой-то момент он осознает существование неких новых, неожиданных тем, у него возникает чувство психологического дискомфорта, в особенности, если эти темы противоречат его интересам и принципам. Мы знаем, что «психологическая личность» более широко интегрирована в каждом человеке, когда это вытекает из отдельных схем поведения. На практике весь накопленный индивидом жизненный опыт призван воплотиться в его личности. Но здесь мы сталкиваемся с тем же пилением, о котором шла речь при рассмотрении проблемы интеллигентности, то есть с тем, что между опытом интегрированным и ассимилированным существует значительная разница. Люди черпают из собственного опыта намного меньше, чем им кажется, поскольку он нередко интегрируется в личности под формой «клише» и бессмысленных стереотипных символов, которые отнюдь не способствую!’ «пробуждению» индивида и определяют беспочвенные правила поведения, которым индивид подчиняется слепо, не вникая в их суть. В этих запрограммированных инструкциях он ищет спасения, пользуясь ими как надежными укрытиями для охраны собственного спокойствия и инерции во всем, что касается подлинной интеллигентности. Такую совокупность защитных и операционных механизмов мы называем «скорлупой», желая подчеркнуть, что внутри ее человек остается первозданным в своем инфантилизме и незрелости, избегающим любых неудобств, причиняемых встречами с новыми реальностями и требованиями жизни. Именно по этой причине человек склонен автоматически отвергать все те идеи, которые не являются составной частью его мозговой программы, и в то же время он готов принимать a priori любое мнение, совпадающее с его установками, каким бы сомнительным оно не выглядело в свете серьезного, углубленного анализа. В сущности, мы приходим к заключению, что мышление — это искусство, которое утрачено обществом (если общество вообще владело таковым) и заменено «искусством подражания и запоминания информации».
Вот почему выдающиеся мудрые люди, способные решать сложные научные задачи, терпят полный крах в попытках справиться с разного рода житейскими, чисто практическими трудностями, например, когда речь идет о решении конфликтов эмоционального характера, о попытках понять своих детей и дать им мудрый совет.
Организация общества путем создания специальных институтов по оказанию помощи представляет собой цивилизованный мир, в котором «все предусмотрено», то есть государство имеет решения в отношении каждого из нас. Даже когда помощь правительства не удовлетворяет, медицинские, образовательные, правовые и другие проблемы в какой-то мере все-таки решаются. Все организовано так, что отдельному индивиду не приходится в одиночку ломать голову над серьезными проблемами или ходить на охоту ради добывания пищи, как это делал доисторический человек. Существуют «типовые» решения, касающиеся всех. Нынешний человек знает, что ему, возможно, придется голодать, но его вряд ли ждет голодная смерть, которая в былые эпохи была массовым явлением.
Относительная надежность — прекрасная среда для интеллектуальной лени, поскольку человеку, по сути, ничего грозит. Ему не приходится усиленно эксплуатировать свой мозг, он довольствуется ролью блаженной посредственности, избегая интеллектуальной конкуренции. Очень немногие индивиды пытаются докопаться до «полной правды», до сути всего того, что существовало; существует и будет существовать. Мудрые люди довольствуются статусом «полумудрых», вооружаясь знаниями лишь в отдельных областях науки, искусства, литературы и оставаясь полными невеждами в отношении своей человеческой природы и законов оккультизма, которым подчинена жизнь Вселенной.
Такие люди отнюдь не стараются проникнуть в тайну жизни, они ограничиваются описанием разного рода явлений, проясняя не суть, а только «способ» существования вещей, который менее сложен для понимания.
Герметик выбирает иной путь: он первым делом приступает к изучению и усвоению жизненных принципов Вселенной, стараясь добраться до «золотой нити», объединяющей все явления жизни. К примеру, наука, желая установить, что такое персик, в первую очередь подвергает анализу оболочку плода и ткани под ней, а затем постепенно переходит к исследованию ядра. Герметика не интересуют оболочка и ткань плода, он знает: посаженное в землю семя даст плод и умножится. Подлинный мудрец, познавший абсолютные истины, он изучает книги, написанные «полумудрыми», и может иметь доступ к истинам относительным всегда, как только пожелает.
Подобно агностикам, герметики утверждают, что истинного познания вещей не существует. Но при этом они добавляют иг что очень важное, составляющее основной принцип философии герметизма: невозможность истинного познания вещей обусловлена особыми обстоятельствами — сознанием гомо сапиенс. Если эти обстоятельства изменить, преобразовать посредством методов герметизма, индивид приобретет способность, благодаря которой постепенно станет возможна истинная познаваемость вещей. На этой основе формировалось Братство магов, обладающих способностями познания вещей по ту сторону добра и зла, познания выходящего за рамки противоположностей и пристрастий. Такая наука в силу необходимости беспристрастна и анонимна.
Концептуальный подход гомо сапиенс в большой мере обусловлен его убеждениями. Будучи достаточно уверенным в чем-либо, он возводит уверенность в категорию знания, которое в большинстве случаев является лишь отражением его мнений, надежд, симпатий и антипатий.
Возможно, это кому-либо покажется наивным, однако многие мыслители и ученые возлагают надежды по поводу усовершенствования человеческого рода на массовое развитие интеллигентности вида и верят, что благодаря ей наступит рай на земле. Поскольку эти люди не имели доступа к науке герметизма, они не осознают того, что интеллигентность служит тварной природе и не способна дать человеку ничего, что были бы ему по-настоящему полезно. Возникает вопрос: если бы нам пришлось делать выбор между двумя зверями — умным и глупым, то какой из них более опасен? Более опасным, естествен но, является умный зверь.
Интеллигентность при отсутствии сознательности неизбежно ведет человека к хаосу, причем хаос этот является более полным, необъятным и изощренным, нежели беспо рядки, спровоцированные посредственными умами.
Каждый индивид развивается в границах собственной слепоты, страстно желая упрочить свои позиции и ослабить чужие. Нередко мы наблюдаем, как люди проповедуют совершенно бредовые и лживые теории, будучи искренне убежденными, что они правы, что истина известна им одним, все остальные ошибаются. Более того, они ужасно страдают, встречая непонимание со стороны других людей. В сущности, эти люди хотят добиться узаконения и подтверждения правильности своих идей, завоевать в жизни признание и ту важную роль, в которой природа им отказала.
Можно сказать, что герметики считают себя носителями ж тины. Однако мы тут же обязаны заявить, что монополией на истину не обладает никто, мы же выступаем подлинными обладателями искусства герметизма — не в силу происхождения, а благодаря духовному аристократизму. Духовный аристократизм берет начало в данном индивиде и кончается в нем, его можно унаследовать только от этого самого индивида, то есть от той личности, какой был этот человек в своих предыдущих жизнях при перерождениях. Есть люди, которые не верят в перерождение. Им мы обязаны сказать, что таким, как они, перерождение не грозит, ибо они не содержат в себе того, что могло бы пережить смерть. Последнее слово всегда остается за кармой, поскольку, даже непереродившиеся, они вынуждены будут тем или иным способом выполнить свой долг перед природой.