Пограничные характеры

Она старательно сощурила бледно-голубые глаза, которые от светлых ресниц получали дополнительный мерцающий отсвет. Сказала полувопросительно:

— Коза?

— Четыре с плюсом. Косуля.

Иногда лейтенант проводит занятия отдельно с горсткой свободных от службы солдат. Вот он подзывает двоих. Они высоки ростом, выше его самого. На лицах у всех троих общее выражение внимания.

— Иванов, — говорит лейтенант, — видишь тот столбик за воротами?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— От столба наискось через луг к старым сараям, обогнуть их слева, дальше по берегу озера, сквозь вишенник и через ручей, на горбатый мост. Понятно?

— Нет, товарищ лейтенант.

— Повторяю. — Он сказал то же самое медленно, заставляя солдата мысленно проделать весь путь. — Так вот, на горбатом мосту будет задержание. Собака пойдет по следу. Время — полчаса.

— Мало, — вздохнули оба.

— Успеете. Вы длинноногие. Переобуйтесь в резиновые сапоги, и марш.

Потом спрашиваю их:

— Успели за полчаса?

— Конечно. Еще минуты три осталось. Лейтенант по хронометру выверил.

— А зачем поперечничали?

Поглядели исподлобья, ухмыльнулись.

Я замечала, что и на каких-нибудь хозяйственных работах обнаженные по пояс солдаты становятся похожи на прежних подростков: передразнивают друг друга, балуются, капризничают. Но стоит раздаться команде дежурного «На службу», как, отставляя лопату, которой только что подкидывал опилки, забавляясь тем, что они, будто полова на току, разлетаются по ветру, названный исчезал из веселого круга, чтобы через минуту появиться уже в полном снаряжении, подтянутым и строгим.

Вспоминаю другой доверительный разговор. На этот раз с майором Ксевом Николаевичем Солоповым. Ксев Николаевич объезжает заставу по своим инженерным делам. Это эрудированный и интеллигентный офицер.

— Как вы думаете, чего не хватает пока нашему лейтенанту? — спрашиваю.

Задумывается.

— Пожалуй, правильной расстановки людей внутри заставы. Качества командира заставы определяются двумя факторами: каков на заставе распорядок дня, как он выполняется, и сумел ли командир сколотить работоспособную волевую группу помощников — сержантов и дежурных по заставе. Приказание он должен отдавать однажды, но быть уверенным, что оно выполнено. Этого не добиться самолично. Актив заставы — вот приводные ремни.

Кроме того, чрезвычайно важным в оценке молодых офицеров, по мнению майора, становится их отношение к технике. Она внедряется не только приказом, но и желанием. Об одном из лейтенантов он так и сказал, что интерес его весьма мал. Второй — «наш лейтенант» — более прогрессивен и, следовательно, перспективнее как командир. …Двадцатипятилетние командиры! Куда, казалось бы, моложе?! Но уже и их подпирает следующее поколение пограничных офицеров. Лейтенант Рокочий говорит, что он с удовольствием оставил бы у себя на заставе сегодняшнего практиканта Виктора Спириденка. Общее впечатление от Виктора: серьезен и подтянут. Продолговатое лицо, темно-русые волосы. Прямой нос. Глаза трехцветные — и серые, и карие, но ближе, пожалуй, к зеленоватому цвету. Твердые губы. В январе ему исполнился двадцать один год. Родом из-под Витебска, предпоследний сын в большой семье. Поначалу, как каждый мальчишка, отдавал предпочтение самолетам и даже хотел поступать в летное училище, но вот стал пограничником и верит, что это и есть его истинное призвание. Труден ли ему показался распорядок училища, учеба? Все легко, если поставить цель и добиваться ее. Больше всего времени потребовал французский язык, на него уходили ночи. А дисциплина в порядке вещей, он и не ждал иного. Большинство курсантов тоже быстро втянулись. Сам Виктор за три года учебы не получил ни одной четверки.

Но служить он хотел бы не здесь, а на более трудной и далекой границе. На зимней практике был в Таджикистане, где застава вознеслась на высоту двух километров, а пограничные дозоры поднимаются чуть не до пяти! Конечно, здешние равнинные места кажутся ему теперь чуть не санаторием. На высокогорной заставе, чтобы нагнуться завязать ботинок, надо столько же усилий, как пробежать в низине километр!..

— Вы правы, во мне еще сохранилась романтика, и я очень рад этому. Но моя мечта попасть на Чукотку или Курилы основана не только на романтике. Я хочу работать с самой новейшей техникой. А при тамошних пространствах по старинке — пеший наряд и собака — просто нельзя. Какой я вижу заставу недалекого будущего? Во многом другой. Мне кажется, заставы укрупнятся численно, и даже, может быть, во много раз, но оснащение будет совсем иным: удлиненные участки станут контролировать лишь локаторные системы, отпадет полностью нужда в пеших и конных дозорах. Главными фигурами на заставе станут специалисты-техники. Да и офицерам нужны уже инженерные знания! У нас в училище введена специальная инженерная кафедра. Начиная с первого курса мы учимся водить автомобили. И, наконец, грамотно разбираться в локаторных системах.

ЖЕНЩИНА НА ЗАСТАВЕ

Одна молодая женщина попросила совета, как ей отнестись к неожиданному изменению своей жизни, которая казалась ей уже такой налаженной.

Письмо пришло из небольшого алтайского городка. Там она родилась, училась, вышла замуж и спокойно, с достоинством ждала возвращения мужа после службы в армии. А он вдруг принял решение навсегда остаться в пограничных войсках.

О границе она знала только, что служба там почетна, порой героична. Но ведь все это никак не может касаться ее, просто жены. Ей-то придется принести себя в жертву, оставить дом, профессию, друзей и все это ради бедного впечатлениями прозябания в глуши!

Что ей было ответить? Я задумалась. Прямолинейная мораль, вроде «куда иголка, туда и нитка», не годилась. Двадцатый век перетасовал многие отношения, в том числе и семейные. Современная женщина чувствует себя вполне самостоятельной, способной на многое. Но стоит ли ей полностью забывать, что прежде чем стать специалистом, мастером, доцентом, депутатом назначение женщины быть женой и матерью? Без исполнения такого естественного долга не сможет существовать никакое общество. Без него нет и простого человеческого счастья.

А вот интересна или нет жизнь пограничницы, дает она что-нибудь уму и сердцу — что ж, пожалуй, расскажу две маленькие истории. И судите сами.

…Это было более тридцати лет назад. Перебегая заснеженный двор между штабом и лазаретом, девочка в кирзовых сапожках и зеленом суконном платье, сшитом из гимнастерки, столкнулась с генералом.

В январе 1945 года окруженные в Будапеште фашистские войска трижды пытались разомкнуть гибельное для них кольцо. На одном из направлений их отчаянный натиск сдерживали пограничники 134-го полка. Мать девочки Анна Федоровна Белякова, лейтенант медицинской службы, тоже принадлежала к этому полку, а маленькая Вера стала его воспитанницей. Она делила материнскую судьбу с той поры, когда обе покинули вместе с госпиталем горящий Сталинград.

Словно отметина раскаленным углем врезался в память тот страшный рейд. Сверху их баржу поливали частым пулеметным огнем вражеские самолеты, а по смертельно опасной дороге между минами вела зигзагами утлая лодка-лоцман… Переправа стала началом долгого пути: госпиталь передвигался на санях, в телегах, грузился в вагоны-теплушки. Путь матери и дочери лежал то на восток, то на запад…

С десяти лет Вера научилась щепать дерево для лубков, стирать бинты, ходить за ранеными, кривыми детскими буквами писать под их диктовку письма. А когда мать добровольцем отпросилась на передовую, то пришлось бинтовать раны и на огневых позициях. «Дочка, у тебя рука легкая», — говорили солдаты.

Вера прошла с полком уже сотни верст и считала себя настоящей пограничницей, хотя ей едва исполнилось тринадцать лет, когда хмурый озабоченный генерал остановил ее. «Здравствуйте», — весело сказала она. Все ее любили, она ни капельки не робела перед генералом. Но тот внезапно возмутился: «Почему не приветствуете по форме?» Суровость тона была вызвана скорее всего сложной обстановкой, постоянным напряжением нервов.