Пограничные характеры

Кто-то сказал, что человек может считать себя счастливым, если дни его наполнены трудом и радостями. Труд пограничного командира нескончаем, нет такого времени суток, когда бы он мог считать себя свободным от службы. Но тем больше его радость: знать, что за бревенчатой стеной, в двух шагах от него, ровно и верно бьется сердце жены.

Сколько их, этих молодых женщин, подобно ласточкам, слепившим свое кочевое гнездо то в дремучей Беловежской пуще, то среди каменных глыб Крайнего Севера, то между песчаными барханами, то на высоких берегах Амура! (Ведь знаменитая «Катюша» — это и есть песня о невесте пограничника.)

Мужество пограничниц скромно и неприметно до того решительного часа, когда они становятся рядом с мужьями уже как бойцы. История пограничных войск хранит имена героинь. Однако проходят годы и как бы задвигают память вглубь. Перо летописца способно воскресить многое.

У большинства читающих и пишущих о границе само понятие граница воспринимается экзотически. Это почти верно. Граница — особый мир, и он часто не похож на то, чем живут многие люди.

Однако плохо, что эта экзотика в литературе сразу получила направление дурного штампа. Потому что со словами «пограничный рассказ» сразу возникает в мозгу некая туманная картина: ночь, не слышно шороха, неусыпный часовой, вдруг… — и т. д. Нарушитель задержан, а часовой несет дальше службу, охраняя границу. Самое интересное то, что эта схема абсолютно соответствует действительности, потому что в самом деле все происходит так: ночью на границе очень тихо, а пограничный дозор не спит. Беда лишь в том, что, если взять эту голую схему, она ничего никому не расскажет. Нужна подоплека факта, нужны подробности факта, нужна вся атмосфера, и только тогда этот факт на бумаге воскресает и становится тем, чем он был в действительности.

Кто-то остроумно сказал, что миг поимки шпиона краток, а пограничная жизнь длинна. Дни, недели, годы. Кроме того, помимо чисто военной стороны жизни пограничников имеются и другие стороны. Граница — это действительно особый стиль жизни, свой быт, свои привычки, свои традиции: и большие традиции — воинские, и малые — повседневные. Например, люди в зеленых фуражках, где бы они ни были, ощущают себя общей семьей. Это очень трогательное чувство; оно создавалось не по приказу, его даже никто не пропагандировал, оно естественно вытекает из самого смысла пограничной жизни. Я говорю об этом, потому что сама выросла на границе, и до сих пор у меня сохранилась уверенность, что, где бы я ни была, в любом случае человек в зеленой фуражке придет на помощь.

И вот я думаю, что с точки зрения быта жизнь границы выдвигает тоже свои интересные проблемы в литературе, не похожие на проблемы других областей жизни. Скажем, такую — привыкание к границе. Ее можно назвать адаптацией молодого современного человека к природе, потому что ощущение природы, зоркость к малейшим изменениям ландшафта, понимание повадок зверей, чувство биологического времени просто необходимы для пограничника. И всему этому пограничнику-новобранцу приходится учиться с ходу, немедленно, старательно, ибо это не менее важно, чем чисто военные навыки.

Я довольно часто бываю на заставах, и как раз в пуще один начальник заставы рассказал, что, когда прибывает молодое пополнение, если даже они не горожане, все равно это люди из других частей Советского Союза. А Советский Союз большой. Здесь, в пуще, служат на заставах и степняки, и горцы, и жители пустынь, и парни из Заполярья, так что для них пуща, лес, совершенно незнакомый мир. К миру этому надо не просто попривыкнуть, притерпеться, но и овладеть им, внутренне сродниться настолько, чтобы чувствовать себя хозяином любого положения. Вот мне начальник заставы и рассказывал, как он старается почаще с молодыми солдатами пойти ночью в наряд. Зачем он это делает? Не только для того, чтобы что-то показать, указать этому солдату. Он знает, что непривычному человеку в ночном лесу просто-напросто страшно. В этом нет ничего смешного. Каждый по собственному опыту знает, как в темноте пень похож на волка, треск ветки чудится шагами. Ведь пограничниками не родятся, а становятся. Это и наука, и опыт, и призвание, и даже талант. Мне приходилось видеть действительно талантливых пограничников. Когда ясно, что человек создан для пограничной службы, он в ней чувствует себя, как рыба в воде. Вот одна из возможных тем.

Вторая, выбранная наудачу, — вечная тема любви. На границе она тоже приобретает особую тональность. Начнем с того, что и в мирное время девушка, выходящая замуж за пограничника, идет внутренне на большие жертвы. Она должна подготовить себя к тому, что ей придется бросить учебу, если она где-то учится, потому что на заставе нет институтов и техникумов. Если у нее была любимая профессия, ей от нее нужно отказаться. Есть такой термин: боевая подруга. Так вот он абсолютно точен в применении к жене пограничного командира. Ведь если начнутся военные действия, то жена пограничника берет пулемет и защищает заставу, как это и было двадцать второго июня 1941 года, чему я сама свидетель.

Женщина на заставе не случайный элемент, она полноправный член всей заставской жизни. Женщина на заставе — это и нравственное начало, потому что застава представляет собой как бы замкнутый мужской коллектив, оторванный от внешнего мира иногда на долгие месяцы и даже годы. Хорошая, умная, добрая женщина одним своим присутствием восполняет некий духовный пробел.

И, наконец, кроме таких локальных, что ли, тем, сама атмосфера пограничной жизни, ее антураж тоже не менее интересен, чем, скажем, жизнь на зимовке или где-то, где прокладывается нефтепровод.

Фон заставы может отлично пригодиться для развертывания любого сюжета — психологического, лирического, какого хотите. Возможность поворотов и ракурсов здесь просто неисчерпаема. Конечно, при этом нужно знать подлинные отношения и характеры людей границы.

ВСТРЕЧА ВБЛИЗИ МАЙДАНЕКА

В моем рассказе не всегда будут указаны даты, имена и точные географические названия. Не потому, что героя вымышлены. Напротив, они здравствуют и многие служат на границе по-прежнему. Но иногда тактичнее не злоупотреблять документальностью. Ведь биографии со временем претерпевают неизбежные изменения. Солдаты — сначала после трех лет, а более поздние призывы после двух лет действительной службы — возвращаются домой, к гражданской жизни. Молодые лейтенанты, набравшись опыта, становятся капитанами и майорами, многие достигают и полковничьего звания. Ветераны уходят в запас. Командирские дети, родившиеся на заставах, вырастают и выбирают собственный жизненный путь…

И все-таки многие подлинные имена мною сохранены! Хочется, чтобы читатель вплотную приблизился к живым лицам. Ведь эти люди интересны и значительны именно своими биографиями.

Пограничные типы… пограничные характеры… Бесспорно, профессия накладывает на человека определенные отметины. Но ведь и человек выбирает занятие, опираясь на собственные склонности? Те, кто отдают границе большую и лучшую часть своей жизни, уже неотделимы от нее.

Мне посчастливилось наблюдать таких людей долгий ряд лет в тесной семье заставы и среди содружества отрядного офицерства. Да что говорить! Один вид зеленой фуражки по сию пору вызывает мгновенный всплеск энтузиазма: молодой, надежный цвет!

Ивана Андреевича Павлова мы увидели впервые на писательском совещании в Бресте. Генерал представил его как гостя нашего совещания, и начальник заставы майор Павлов поднялся со своего места в полной парадной форме при орденах, с лицом сосредоточенным и напряженным, как бывало в старину на фотографиях, когда давалась слишком большая выдержка. Видимо, он был слегка смущен и чувствовал себя не вполне уверенно среди чуждой ему стихии.

Остановило мое внимание тогда вот что: генерал сказал, что Павлов командует своей заставой двадцать один год, ее так и называют теперь — павловская. В довоенные времена это был бы рекордный срок оседлости для пограничника! Я ведь знаю, как часто пограничные семьи с малыми детьми и минимальным скарбом снимаются по первому приказу, ускоренно обживая после лесной глухомани Среднеазиатские пески или снежные сопки Заполярья. Каждое такое перемещение требует мгновенной ориентировки командира, а от его домашних — душевной бодрости и умения акклиматизироваться на новой заставе. Собственно, без таких кочевий трудно вообще представить пограничное житье-бытье.