Испытание для невесты

Кай вновь нашел губы девушки, и у него голова пошла кругом. Обуреваемый чувствами, он совсем перестал соображать. Вкус свежей клубники, шелк кожи, соблазнительные изгибы и невыносимая нежность прижимающегося к нему податливого тела сводили с ума.

Воспользовавшись короткой передышкой между поцелуями, Эсме едва слышно прошептала:

– В постель, Кай. Скорее.

Постель. Секс. Эсме. Кай окаменел. Оторвавшись от губ девушки, он прижался лбом к ее лбу, пытаясь охладиться и вернуть способность рассуждать.

Спокойно. Все считают меня умным. Надо придумать способ добраться до кровати. Самая обычная задача. В ней нет ничего невозможного.

Он отпер дверь, похвалив себя за то, что не забыл вернуть ключи в карман, и поднял Эсме на руки.

– Я могу сама, нога уже не болит, – засмеялась девушка.

– Мне нравится носить тебя на руках.

Их глаза встретились. Даже не видя ее губ, Кай знал, что она улыбается. По дороге в комнату Эсме молчала. В спальне Кай опустил ее на кровать. Она положила книгу на ночной столик, сбросила туфли, беззвучно упавшие на пушистый ковер, и освободилась от бижутерии. Затем, поджав под себя ноги, посмотрела ему в глаза.

Она ждет. Меня.

Кай снял туфли – он никогда не делал этого в спальне, потому что всегда разувался у входа. Стараясь не думать о том, что разнес грязь с улицы по всему дому, он тряхнул головой, снял пиджак и сел на кровать, непроизвольно оставив между собой и девушкой расстояние вытянутой руки.

Скользнув взглядом по пустому пространству между ними, Эсме посмотрела Каю прямо в глаза и стянула через голову платье.

В этот момент она одержала полную и безоговорочную победу, навсегда воплотив собой его идеал женщины. Она – совершенство. Красиво очерченная грудь, темные соски, потрясающий изгиб бедер. Никто и никогда не сравнится с ней.

На Эсме были те же самые белые трусики, что и в день первой свадьбы. Кай запомнил бантик на поясе. Или у нее несколько одинаковых пар. Интересно, женщины тоже покупают белье упаковками по шесть штук? Шесть пар белых трусиков с шестью крошечными бантиками. Этот бантик его завораживал. Кай хотел потрогать его. Прикоснуться к ее коже. Потрогать ее всю. И обязательно – грудь.

– Теперь ты, – сказала Эсме.

Хрипота в ее голосе была острей ножа, и каждый волосок на теле Кая встал дыбом. У него пересохло в горле. Пытаясь усмирить внутреннюю дрожь, он уверенными движениями развязал галстук и расстегнул пуговицы рубашки. Эсме не отрывала от него взгляда. Для Кая собственное тело было просто телом, оболочкой, в которой он жил. А теперь он словно смотрел на себя ее глазами.

Когда Кай снял рубашку, у нее перехватило дыхание. Он снял брюки и остался в трусах-боксерах; его кожа горела под ее восхищенным взглядом.

Эсме провела рукой по волосам и прикусила кончик пальца. Не в силах больше сопротивляться, Кай хрипло выдохнул и приблизился к ней. Половина вытянутой руки. Четверть. Прижатые друг к другу тела, кожа к коже.

На тренировках он боролся с мужчинами. То были намеренные, жесткие прикосновения с целью причинить боль, помериться силой. Одно неосторожное движение – и ты в удушающем захвате.

Сейчас он испытывал совершенно новые ощущения. От Эсме не пахло спортивными носками и мужским потом. Изгибы ее тела идеально заполняли его впадины: мягкое и твердое, гладкое и шероховатое, котел и очаг. Это было прекраснее, чем полная последовательность Фибоначчи.

Жаркое дыхание Эсме обжигало шею. Кай запрокинул ее голову, чтобы видеть лицо, и встретился с мечтательным взглядом зеленых глаз. Полураскрытые пунцовые губы сожгли остатки сопротивления. Впившись ртом в пылающие губы, Кай вонзил язык в блаженную глубину, и Эсме ответила с не меньшей яростью.

Кай задыхался от желания, в голове все смешалось. Мысленно рисуя карту ее тела, он ласкал все самые укромные уголки. Спелые изгибы ягодиц, ложбинку на спине, грудь. Он застонал от наслаждения, когда твердые пуговицы сосков коснулись точно середины ладоней. Они взывали к его губам, и прежде чем он понял, что делает, уже сосал затвердевший кончик, катал его по языку, как леденец, прижимая Эсме к кровати, растворяясь в ней. Она раздвинула ноги, освобождая место, и он вздрогнул, прижавшись еще теснее. Соприкосновение жаждущих тел, опьяняющий запах, сладкие стоны… Рай.

– Кай, пора, – хрипло выдохнула Эсме.

Он отстранился, выпустив изо рта сосок – влажный, блестящий. Зрелище было настолько эротичным, что пришлось отвернуться, иначе он не смог бы собраться с мыслями.

– Что «пора»?

Эсме тяжело дышала, от чего подрагивающая грудь становилась еще соблазнительнее. Ее кулаки сжимались и разжимались, словно она пыталась ухватить что-то несуществующее.

– Презерватив, – наконец сказала она.

Лишь тогда до него дошло.

Кай слез с кровати и достал из кармана брюк одинокий презерватив. Не отрывая глаз от девушки, он опустил трусы, и его пенис вырвался на свободу. Глаза Эсме потемнели, а кончик языка лизнул верхнюю губу. Кая захлестнул острый прилив желания, чуть не сбивший его с ног. Он стянул трусы, переступил через них и опустился на кровать. Зашелестела разорванная фольга, раскатанный латекс плотно обхватил сверхчувствительное орудие. Закончив процедуру, Кай растерянно уронил руки вдоль тела.

Он понимал, что пора, но не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Он всегда надеялся на внутренний голос. Люди совокупляются тысячи лет, это естественный процесс, на уровне инстинктов. А он ничего не слышал, кроме собственного дыхания.

Все пропало. Я сейчас все испорчу.

Глядя прямо ему в глаза, Эсме закусила нижнюю губу и, слегка приподняв бедра, сняла трусики. Взгляд Кая притянуло темное облачко завитков между ее бедер. Он тяжело сглотнул.

Она голая. Ослепительно голая.

– Иди ко мне, – сказала она.

Тело повиновалось само, накрыло ее, заполнив оставшиеся пустоты. Притяжение губ было слишком сильным, и Кай впился в эти губы с отчаянием приговоренного к смерти. Он качнул бедрами, его член скользнул по бархатистой коже, и самый кончик проскользнул внутрь. Каю показалось, что его охватило пламя: спина, затылок, лицо горели. Это случилось. Я и Эсме. Вместе.

Постепенно продвигаясь дальше, он продолжал страстно целовать горячие губы девушки. С каждым сантиметром он преображался: сгорал дотла и восставал из пепла, пока не утвердился внутри нее окончательно. Эсме запрокинула голову и застонала.

Кай ошеломленно замер. Ей с ним хорошо. Как же легко удовлетворить женщину!.. Он откинул с ее лица прядь волос и поцеловал в губы, охваченный нежностью и каким-то новым, незнакомым чувством. Нет ничего лучше, чем быть внутри Эсме. Теплая, упругая, мягкая, она подходила ему, словно они были изготовлены на заказ специально друг для друга.

Девушка приподняла бедра, толкая его дальше, и Кая пронзило острое наслаждение. В нем проснулись инстинкты, о которых он даже не подозревал. Он вышел и с хриплым стоном опустился в нее вновь, еще и еще раз, быстрее. Черт, секс – это прекрасно! Это великолепно! В десять тысяч раз лучше, чем самому с собой в душе, в миллион, в миллиард! Потому что он делал это с Эсме. С ней все становится особенным. Как чудесно, что его первой женщиной оказалась Эсме.

Эсме комкала в руках простыни, борясь с потребностью прикоснуться к Каю. У него был такой вид, как будто ему больно. Ей хотелось успокоить любимого, покрыть ласками его восхитительное, натренированное тело, состоящее из натянутых мышц и жестких линий.

Все было просто чудесно, и хотя Кай ни разу не притронулся к ней там, где необходимо, Эсме вплотную подошла к оргазму. Она выгибала спину и ерзала, пытаясь найти правильный угол, а ее движения еще больше заводили Кая.

Толчки набирали скорость и утрачивали силу; наконец, он открыл рот, совершил последнее усилие и замер на несколько секунд. Потом, тяжело дыша, чмокнул ее в висок, слез с кровати и скрылся в ванной.