Страница 27 из 52
– Ты просишь, чтобы я… танцевала с ним? – сдвинула брови Эсме.
– Если этого хочется тебе.
Он говорил правду. Пусть она будет счастлива, даже если у него разорвется сердце.
– Понимаю, – промолвила Эсме.
По ее щекам потекли слезы. Она смахнула их рукой и сделала глубокий вдох.
Он заставил ее плакать…
– Эсме…
Она отвернулась и пошла к лестнице.
Она найдет Квана. Она будет счастлива.
У Кая в мозгу что-то щелкнуло, и рассудок отключился. Его бросило в жар, в ушах зашумела кровь. Ноги сами несли его через комнату, руки обнимали девушку за плечи и притягивали к себе. Ее слезы разрывали ему душу. Он вытер влагу пальцами.
– Все хорошо, – прошептала она. – Не волнуйся. Я…
Он приник губами к ее губам, и его пронзило острое, неизведанное чувство. Шелк. Сладость. Мягкость. Эсме.
Почувствовав, как она напряглась, Кай пришел в ужас. Господи, что он натворил?
Но в ту же секунду Эсме обмякла и ответила на поцелуй. От мыслей осталось голое пепелище. Из пепла восстал неистовый животный голод, что Кай так долго держал на цепи. Он провел языком по ее губам, Эсме застонала и приоткрыла рот, и его охватила первобытная радость победы. Он овладел ее губами, почувствовал тепло ее тела. Вкус ванили, клубники… женщины.
Эсме таяла от поцелуя. Ее никогда так не целовали – словно это вопрос жизни и смерти. Сначала Кай двигался осторожно, будто изучая ее, но быстро обрел уверенность. Болезненные прикосновения его жаждущих губ и властного языка все больше ослабляли девушку. Колени подкашивались. Остановись Кай в эту минуту – она бы заплакала. Она желала большего, много большего. Она изнемогала от желания.
Кай застонал и провел руками по ее спине. Ниже, еще ниже. Она сжалась.
Он притянул к себе ее бедра, и в живот Эсме уперлось что-то твердое. Она потрясенно ахнула, точно пронзенная электрическим разрядом, и выгнулась, схватившись за лацканы его пиджака – иначе упала бы. Теснее, еще теснее. Она прижималась к нему, пытаясь раствориться в нем… и этого было мало: до боли хотелось прикасаться к его телу, исследовать, познавать. Сопротивляясь неодолимому желанию, Эсме еще крепче вцепилась в лацканы пиджака, а он целовал ее лицо, покусывал мочку уха, впивался губами в шею. Комната закружилась, отделяя их от остального мира. Для нее в этот момент не существовало ничего, кроме объятий Кая, его губ, его сильных рук. Нужна была опора – кровать, стена, стол, что угодно. Она страстно желала его, и он был готов, как никогда…
– В суп положили слишком много масла, – громко произнес знакомый голос. – А рыба… О господи!
На лестнице застыли, словно живая картина, его мать и тетушки. Эсме с Каем резко оторвались друг от друга.
Покраснев, Эсме дрожащими руками оправила платье, а дамы продолжили спуск.
– Добрый вечер, Ко Нга, – сгорая от стыда, сказала Эсме и вежливо кивнула тетушкам.
Кай пригладил волосы.
– Добрый вечер, мама. Добрый вечер, Ди Ан, Ди Май, Ди Туйет.
Отведя глаза, он поджал распухшую нижнюю губу.
Мамочки! Он весь в помаде!
– Подожди, Ан Кай…
Эсме протянула руку к его лицу, но остановилась на полпути. Он взял ее руку и поднес к своей щеке.
– Что там?
– Помада.
Эсме тщетно терла пальцем уголок его покрасневшего рта.
– Не сходит.
Она думала, что Кай разозлится, однако его губы расплылись в улыбке, а на щеках появились ямочки, и у Эсме потеплело на сердце.
– Ох, молодежь! – посетовала одна из тетушек, а остальные захихикали в кулаки, как школьницы.
– Нашли место, – строго сказала Ко Нга, а сама не могла сдержать улыбку. – Марш домой. На вас люди смотрят.
Порывшись в огромной сумке, она протянула Эсме пачку салфеток и потащила своих спутниц к выходу. Как только женщины скрылись за дверью, Эсме хотела стереть с лица Кая помаду, но он увернулся, вновь нашел ее губы и стал целовать ее, теперь неторопливо и нежно. Эсме комкала в руках ненужную салфетку. Запустив пальцы в волосы девушки, Кай наклонил ее голову назад, чтобы было удобнее целовать.
Кто-то кашлянул. Эсме сделала попытку высвободиться, однако Кай обхватил ее крепче и прижал к себе. Оглянувшись через плечо, она увидела Квана, который стоял, скрестив руки на груди, и широко ухмылялся.
– Старшее поколение начинает расходиться, – заметил он. – Наверное, вам лучше… гм… перенести встречу в более укромное место. Того и гляди, доведете кого-нибудь до инфаркта.
Кай перевел взгляд с брата на Эсме и немного ослабил хватку.
– Едешь со мной или хочешь остаться?
– С тобой, – прошептала она.
Его лицо вновь озарила чудесная улыбка.
– Тогда пойдем.
Эсме смущенно поправила волосы, не зная, как теперь вести себя с Кваном. Тот вовсе не казался сердитым или обиженным. Наоборот, у него был подозрительно довольный вид. Может, он специально это подстроил?
Кван пожал брату руку, одновременно обнимая и похлопывая по спине.
– Звони, если что. Спокойной ночи.
Он подмигнул Эсме и в два шага взлетел по лестнице наверх. Эсме неловко помахала ему вслед. Разжав руку, Кай увидел маленький блестящий пакетик. Щеки Эсме вспыхнули, но улыбка не покинула ее лица. Кван – лучший брат на свете.
– Как думаешь, у меня будет сегодня шанс этим воспользоваться? – спросил Кай, внимательно вглядываясь ей в глаза.
Эсме закусила губу, борясь с охватившим ее волнением, подняла упавшую на пол книгу и сказала, обернувшись через плечо:
– Надеюсь.
Глава 16
Кай ехал домой, не помня себя. У него так стучало сердце, что они только чудом не попали в аварию. Презерватив в кармане жег бедро, точно осколок раскаленного железа. Секс с Эсме. Секс с Эсме. Даже в таком лихорадочном состоянии он отдавал себе отчет, что не должен этого делать. Надо держаться от нее подальше. «Девочка любит мальчика, мальчик любит девочку».
Что, если она в меня влюбится? Я не могу…
«Нет, – убеждал он себя. – Она ясно дала понять, что не питает никаких надежд. Что до собственных опасений приобрести зависимость, с этим я справлюсь. Слишком далеко я зашел и слишком сильно этого хочу. Все люди занимаются сексом. В том числе и Кван, иначе зачем бы носил с собой презервативы».
Кай остановил машину, и они пошли к входу. Он не впервые возвращался домой вместе с Эсме, но сейчас все было по-другому. Воздух казался упоительно сладким, хотя душистый жасмин рос во дворе с незапамятных времен. Сверчки стрекотали громче обычного, а огромные звезды, сиявшие в кронах деревьев, никогда не были такими яркими.
Эсме смотрела на него из-под ресниц, прижимая к груди книгу. Она облизала губы, и Кая вновь охватило безумное желание их поцеловать. Пытаясь овладеть собой, успокоить выпрыгивающее из груди сердце, он вдруг вспомнил, что может ее целовать, когда захочет. Она сама разрешила.
Прижав девушку к двери, Кай овладел ее губами и застонал от страсти, когда она сдалась и ответила на поцелуй. Он всегда боялся, что Эсме его оттолкнет; ее согласие пьянило сильней вина. Что еще она ему позволит? Насладившись вкусом губ, Кай переместился на шею, и там остался след от поцелуя. Охваченный первобытной радостью пещерного человека, он нежно прикоснулся губами к розовому пятнышку. Эсме наклонила голову, давая молчаливое разрешение продолжать; он поддался непонятному инстинкту и прикусил нежную кожу. Эсме замерла.
Я сделал ей приятно. Она нежна и податлива. Со мной, только со мной. Моя.
Затаив дыхание, Кай осуществил то, о чем мечтал все эти недели: обхватил руками чудесные маленькие полушария груди. Эсме и не подумала отстраниться. Кай почувствовал под пальцами отвердевшие соски, осторожно погладил их и с трепетом выдохнул, когда глаза девушки затуманились и она закусила губу.
Что еще ей нравится? Что нужно, чтобы ей стало так же хорошо, как мне сейчас? Я должен сделать ей приятно, чего бы это ни стоило.