Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 69 из 119

Перед заминированным гротом группа разделилась. Большая часть осталась за поворотом коридора, остальные прошли вперед. Занял свое место за сталагмитом факельщик, еще десять воинов оцепили три отходящих туннеля на случай, если вдруг кто-нибудь из урук-тха’ай уцелеет после обвала и попытается спастись в боковых лазах. Не понаслышке зная о свойствах знаменитого «бешеного порошка» выжигать воздух, воины клана предусмотрительно захватили с собой повязки на лицо и наполнили фляги водой: мокрая тряпка, как известно, позволяет какое-то время дышать в огне. Вместо стальных шлемов головы защищали глухие шапки стеганого войлока с толстыми наушниками. Можно было начинать. Шара и Рагхулун преодолели последнюю часть пути и вышли на поверхность. Здесь царствовало ясное зимнее солнце, и его лучи, отраженные гранями мириад кристалликов снега, били в глаза, привыкшие к темноте подземелий. Хваленая нарт-харума спасала, но ненамного: закусив губу от резкой боли, вождь невольно прикрыл глаза ладонью поверх повязки. Некоторое неудобство испытывала и Шара: снег и солнце для стрелка — поопаснее клинка. У нее даже нарт-харумы не было. Слезы выступили мгновенно, девушка отерла их рукавом: ветерок тоже есть, и холодный, замерзнут еще на лице. Вспомнилась дурацкая песенка, услышанная в Нурненской учебке. Речь в ней шла про парня, что отправился странствовать по миру. Чем дело кончилось, и в каких краях успел побывать бродяга, девушка не помнила, в памяти осталась только строчка: «Если в воду угодите и ко дну прилипнете, четверть часа погодите, а потом привыкнете!» То, что творилось сейчас с ее напарником, весьма соответствовало совету подождать: либо зрачок приспособится к страшной окружающей белизне, либо глаза ослепнут и станет уже все равно. Что не мешало ей чисто по-женски сочувствовать.

В сотне шагов от выхода громоздилась беспорядочная груда серых валунов. Наверное, летом они щетинились мхом от тени и сырости, сейчас же камни покрывал тонкий слой похожей на соль изморози. Хорошее место. Отсюда открывался неплохой обзор, на дальнем отроге можно было рассмотреть даже четырехрогую башню, похожую на застрявшую в горле кость. Вот она почему Скала Змеи — как раз зубы. Шара прикинула расстояние — по прямой пол-лиги точно будет… это значит, ходу полчаса. А вот и дорога: присыпанная снегом серая лента взбегает по холмам и сворачивает в сторону густого темного леса. Жаль, что Ортханк обнесен кольцом скальных стен, не видно, где она берет начало… но оно и неважно: если урук-тха’ай появятся, их сразу удастся заметить.

— Интересно… — подала голос девушка, поудобней устраиваясь в камнях. Оба лука и кирит-унгольский колчан были прислонены по правую руку. — Долго ли нам придется их ждать?

— Не думаю, — зеленоватое лицо, перечеркнутое черной полосой нарт-харумы, обернулось к ней. — Вон там. Видишь вершину?

Лучница уже успела рассмотреть вершину во всех подробностях, поэтому поморщилась.

— Урук-тха’ай постоянно наведываются в соседний лес, — пояснил он, — Кхуру нужно много дров, они каждый день ходят. И как раз мимо нашей засады. Мы оба в темной одежде, на белом снегу нас видно издалека. Эти… — вождь скривился от ненависти и отвращения, — случай не упустят, будь уверена!

— Ясно, — девушка со вздохом подперла кулаком подбородок. Воцарилось молчание. Рагхулун неотрывно смотрел вдаль, чтобы не прозевать появление урук-тха’ай, Шара бессмысленно теребила шнуровку рубашки. Под ней на тесемке висел кисет, но, несмотря на навязчивое желание, закурить она так и не решилась: в засаде все-таки! Время текло с убийственной медлительностью.

— Рагхулун!

— Что? — не поворачивая головы, отозвался тот.

— Помнишь, ты говорил, что Кхуру нужно много дров?

— Да, это так. Его мерзкие твари что ни день валят огромные деревья и волокут бревна в крепость. Огромные, многовековые деревья, что росли здесь, должно быть, со времен Мелх-хара. Рраугнур-иргит говорит, что однажды духи древнего леса перестанут терпеть такое надругательство и накажут тех, кто забыл законы предков. Кхуру ничего не строит из этих бревен: башня и стены его крепости сложены из камня. Он попросту переводит на растопку древний лес, и над его твердыней вечно курится дым.





— Может быть, кузница? — предположила девушка. Рагхулун скривился.

— Смысла не вижу. Я понимаю, что на всю эту прорву уродов нужно было изготовить оружие и доспехи, и не завидую местному кузнецу. Но тогда почему башня продолжает дымиться сейчас, когда все работы уже закончены? Что в этой кузне делать? Старье латать? Так ведь на это много дров не нужно, да и не каждый день заказ подвернется. А дым идет, не ослабевая, как луну, как год назад, как…

— Может, он мерзнет в своей скальной башне, раз ему все дрова подавай? — оскалилась Шара. — Ну, хотя нет… он же уллах, сын Крылатого, как и Гортхар-сама. Разве духи мерзнут? Ерунда какая-то… Тогда уж сотворил бы себе какой-нибудь колдовской очаг с неугасимым пламенем и грел бы над ним кости вволю. Непонятно.

— Ага, — согласился вождь, теряя к разговору всяческий интерес.

А Шаре на ум вдруг ни с того ни с сего пришел братишка Лугбар. «Беспутный тихоня» — так называла его мама. С детства не интересовавшись мальчишескими забавами вроде драк и метания дротиков, меньшой сын Йарвхи вечно возился со всяким хламом, собирая из ненужных железок хитрые устройства. Он придумал довольно много полезных вещей, но потом вдруг увлекся идеей создания самодвижущейся повозки. Дело шло медленно, но верно, а когда что-то начало получаться, Лугбар решил устроить так, чтобы эта штука еще и плевалась огнем. Что из этого вышло — тема для отдельного разговора и повод для ранней седины, но! Девушка отлично помнила, что для своих опытов братишка постоянно таскал таингур из общего бака. Соседи были очень недовольны тем обстоятельством, что куштухал[72] горючей жидкости вместо положенной луны утекал неведомо куда за две седмицы, и до следующего приезда государевых смотрителей приходилось перебиваться крайними запасами. А что, если Кхуру тоже изобретает новое, доселе невиданное оружие? Таингура тут нет, с Эрэнно (вот уж воистину, первородное пламя и предок всех огней!) хозяину Ортханка договориться в голову не пришло, так что одни дрова только и остаются. Домыслы… конечно, домыслы. Но если уж мальчишка-орк ухитрился собрать из хлама истошно дребезжащую самобеглую повозку, что первым же (и, уллах-тагор’ин глор, единственным) выстрелом снесла кусок глинобитного дувала… До каких же тогда высот разрушения сможет подняться древний и бессмертный мудрец! С кем-то он воевать соберется…

— Идут! — негромко сообщил Рагхулун, все это время не отрывавший взгляда от дороги. Шара выглянула из-за камня и посмотрела вдаль. Зрелище и вправду впечатляло…

По заснеженной дороге в направлении иссиня-чернеющей кромки леса споро ползла закованная в сталь колонна. То, что составляли ее именно урук-тха’ай, не подлежало никакому сомнению: даже с такого расстояния они производили впечатление тупой и безжалостной силы, что переполняла тела созданий Кхуру. Двигались они ровно, и хотя лиц разглядеть пока не удавалось, Шара была уверена, что никто из них не щурится на солнце. Голову, во всяком случае, держали высоко — если бы уж так мешали дневные лучи, можно и в землю смотреть, не беда, строевой устав не запрещает. Уллах-тагор, о чем это она?

Урук-тха’ай неторопливо приближались. Теперь стало видно, что строй их весьма неоднороден: хорошо вооруженные воины в вороненых доспехах шли по бокам, и было их от силы душ двадцать. Прочие же доспехов, кажется, не имели вовсе, на плечах несли топоры, ничуть не похожие на боевые секиры, и урук-тха’ ай напоминали только ростом. Ох, ну и немал был этот рост — должно быть, с сухну вровень, если не больше. Лесорубы, значит… однако не хило это они за дровишками сходить! Что-то не так… зачем латники эти вообще? Конвой? Тогда зачем так много, и вообще — у них тогда не клинки, а хлысты быть должны… Неужели им есть кого опасаться в окрестностях собственного логова? Бывшие соплеменники, разумеется, не в счет — многие из них не знают, с какой стороны за меч браться. Странно… На ум вдруг пришла фраза Рагхулуна о духах леса… что это за духи такие, от которых вместо оберегов доброй сталью потребно отмахиваться? Шара чувствовала, что ответ на этот вопрос лежит много ближе, чем хотелось бы верить, все просто: немного напрячь память и… так… Итак, этот лес очень древний и зовется… Фангорн… древний… древень… В лиге отсюда, в ущельях гор берет исток речка Онтава, чье русло скрывается в чаще и делит лес протокой на две неравные части… Онтава… древень…

72

Куштухал (черное наречие) — бочка, мера объема, равная примерно 200 литрам.