Страница 4 из 78
— Весьма логично, — сказала Прядка.
— А теперь расскажи, как прошел твой день. — Чарли достал пирожок. — Я должен это услышать.
— Я ходила на рынок за продуктами. — Прядка заправила выбившийся локон за ухо. — Купила фунт лосося с острова Эрик: у них там много озер. Полони уценил его, потому что думал, что он протух, но на самом деле воняло из соседней бочки. Так что рыбина досталась мне почти задаром.
— Как интересно. Никто не устраивает истерику, когда ты приходишь? Никто не зовет детей, не заставляет тебя жать им руки? Расскажи еще. Пожалуйста, я хочу знать, как ты поняла, что рыба не испортилась.
Поддавшись на уговоры, Прядка продолжила описывать обыденные мелочи. Чарли заставлял ее делать это каждый раз, как она приходила. В свою очередь, он внимательно слушал, и это лишь доказывало, что его склонность к болтовне никакой не недостаток. Слушать он умел не хуже. По крайней мере, Прядку. Мало того, по некой необъяснимой причине Чарли считал, что у нее интересная жизнь.
С каждым сказанным словом у Прядки теплело на сердце. Это часто случалось во время ее визитов в особняк, ведь ей приходилось забираться на вершину Скалы, а чем ближе к солнцу, тем теплее. Очевидно же.
Вот только сейчас набежала лунотень: солнце спряталось за луной и температура упала на несколько градусов. К тому же сегодня Прядка устала себя обманывать. Возможно, ей тепло по другой причине. И причина эта заключается в улыбке Чарли и в ее собственной.
Он расспрашивал ее не только потому, что его интересовала жизнь простых людей.
Она приходила не только ради того, чтобы послушать его сказки.
Собственно говоря, дело вовсе не в кружках и не в сказках. Дело в перчатках.
На садовой ограде
Глава 3. Герцог
Прядка заметила, что хорошая пара перчаток очень помогает в повседневных делах. Такие перчатки шьют из мягкой кожи, и они плотно облегают кисти. Такие перчатки никогда не станут жесткими, если смазывать их маслом и не оставлять на солнце. Такие перчатки настолько удобные, что забываешь их снять, когда идешь мыть руки.
Хорошая пара перчаток бесценна. А Чарли как раз и был хорошей парой перчаток. Чем больше времени она с ним проводила, тем сильнее чувствовала, что так и должно быть. Даже лунотени казались светлее, а груз забот — не таким тяжелым. Ей и правда нравились необычные кружки, но отчасти потому, что каждый раз это был отличный предлог навестить Чарли.
Чувство, которое крепло между ними, казалось таким правильным, таким чудесным, что Прядка боялась называть его любовью. По разговорам остальной молодежи, любовь представлялась ей чем-то опасным. Их любовь сводилась к ревности и неуверенности, страстным ссорам и еще более страстным примирениям. Она больше напоминала горячие, обжигающие руки угли, чем хорошую пару перчаток.
Прядку любовь всегда пугала. Но когда Чарли снова накрыл ее ладонь своей, Прядку охватил жар. Вспыхнуло пламя, которого она всегда боялась. Все-таки это были угли, но под контролем, как в хорошей печи.
Вопреки всякой логике ей захотелось прыгнуть в этот жар.
Чарли застыл. Разумеется, они много раз прикасались друг к другу, но на этот раз все было иначе. Этот миг. Эта мечта. Он покраснел, но руку не убрал. Потом наконец отнял ее и, застенчиво ухмыльнувшись, пробежался пальцами по волосам. Это не испортило момент, а лишь сделало его еще более приятным, ведь это Чарли.
Прядка подыскивала идеальные слова. Что-нибудь, чтобы не упустить значимость момента.
Она могла сказать: «Чарли, не мог бы ты оказать любезность и подержать это, пока я гуляю по двору?» и предложить ему свою руку.
Она могла сказать: «На помощь, я не могу дышать! От твоего вида у меня захватило дух».
Она могла сказать что-нибудь совершенно безумное, например: «Ты мне нравишься».
Но она сказала:
— Рх-э-э. Руки теплые.
После чего рассмеялась, но тут же поперхнулась, по чистой случайности идеально точно изобразив клич морского слона.
Скажу так, за словом в карман Прядка не лезла. В том смысле, что не могла попасть рукой в карман.
В ответ Чарли улыбнулся. Это была чудесная улыбка, и чем дальше, тем более уверенная. Такую Прядка еще не видела. Эта улыбка словно говорила: «Мне кажется, я тебя люблю, Прядка, и наплевать на морского слона».
Прядка тоже улыбнулась.
За плечом Чарли в окне возник герцог — высокий и осанистый, одетый по-военному. Казалось, наряд держится на нем благодаря приколотым к груди медалям.
Герцог не улыбался.
Прядка вообще только раз видела, как он улыбался, во время наказания старика Лотари, который пытался улизнуть с острова, спрятавшись на торговом корабле. Судя по всему, это была единственная улыбка герцога. Весь запас улыбок в семье достался Чарли. Тем не менее, даже если у герцога не имелось других улыбок, он восполнял этот недостаток, скалясь во все зубы.
Герцог растворился в тенях внутри особняка, но Прядка все равно чувствовала его незримое присутствие, пока прощалась с Чарли. Спускаясь по ступеням, она ждала окрика, но ее сопровождала лишь тишина. Напряженная, зловещая тишина, какая бывает после вспышки молнии.
Тишина преследовала ее до самого дома. Прядка что-то пробормотала родителям насчет усталости, скрылась в своей комнате и стала ждать, когда тишине придет конец. Когда постучат солдаты и потребуют объяснить, почему девушка, которая моет окна, осмелилась прикоснуться к сыну герцога.
Когда ничего подобного не случилось, у Прядки проснулась надежда: возможно, она неверно истолковала выражение лица герцога. Потом вспомнилась его единственная улыбка. После этого тревога грызла Прядку всю ночь.
Рано утром Прядка усмирила волосы, завязав хвост, и побрела на рынок. В поисках того, что можно себе позволить, придется перебрать вчерашние и почти испортившиеся продукты. Несмотря на ранний час, рынок оживленно гудел. Дворники сметали мертвые споры с дорожек, горожане, сбившись в кучки, обсуждали новости.
Прядка собралась с духом, решив, что нет ничего хуже, чем мучиться в ожидании, как ночью.
Она ошиблась.
Герцог издал декларацию: в тот же день он с семьей уезжает с острова.
Глава 4. Сын
Уезжает?
Уезжает с острова?
С острова не уезжают.
Логика подсказывала Прядке, что это не совсем так. Королевские служащие могли уехать. Герцог время от времени уезжал, чтобы отчитаться перед королем. Кроме того, он заслужил все эти вычурные медали, убивая людей, которые родились далеко отсюда и выглядели немного иначе. Судя по тому, сколько его солдат погибло, а сам он выжил, герцог проявил небывалый героизм.
Но в прошлом он никогда не брал с собой семью.
«Наследник герцога возмужал, — говорилось в декларации, — поэтому необходимо представить его принцессам цивилизованных морей для будущей помолвки».
Как вы помните, Прядка была практичной девушкой. А потому она лишь подумала, не разорвать ли от огорчения корзинку на клочки. Просто рассудила, насколько прилично будет выругаться во весь голос. И всего-навсего поразмыслила, не отправиться ли к особняку герцога и потребовать, чтобы тот изменил решение.
Как в тумане, она занялась покупками, пытаясь с помощью привычных действий вернуть подобие нормальности своей внезапно рухнувшей жизни. Удалось разжиться не окончательно испорченным чесноком, несколькими не слишком жухлыми картофелинами и даже некоторым количеством зерна, из которого легко вытащить всех жучков, такие они крупные.
Еще вчера Прядка порадовалась бы такому улову. Сегодня все мысли возвращались к Чарли.