Страница 45 из 122
— Сторожит лейтенантика-наркомана. Сегодня он с корабля ещё не сходил. Может, вахты у него с утра были.
— А вчера? — интересовался руководитель, присаживаясь за стол.
— Вчера исполнял обычную свою программу — пообедал с каким-то офицериком, но потом они разошлись, и наш отправился опять опиум курить. А как накурился, так в оперу пошел.
— То есть, ничего нового? — спросил брат Ярослав, беря со стола фото британских офицеров и разглядывая их.
— Ничего, великосхимный.
— Так, ну а у вас как дела? — брат Ярослав взглянул на брата Аполлинария и брата Вадима.
— Сорок восемь портретов, — отвечал инженер.
— Сорок восемь, — повторил брат Ярослав и стал одну за другой рассматривать фотографии; он раскладывал фотографии на две кучки, на одну большую и на одну маленькую. А потом произнёс:
— Не все офицеры тут.
Квашнин и Варганов переглянулись: откуда он это знает. А брат Ярослав, показав на маленькую кучку фотографий, объяснил:
— За столом в ресторане англичан было четверо, и из тех четверых вы сфотографировали всего троих, — он разложил три фото перед собой. — Ирландца нет.
— Ну, мы ещё думали поснимать денёк, — объяснил Квашнин.
— Если нужно, то будем сидеть там, пока всех не отснимем, — заверил начальника брат Вадим. — Только нужно знать, сколько их там, на линкоре, всего.
— Всех… ну, всех — это лишнее, — отвечал ему брат Ярослав. Он не один уже день мучительно размышлял над тем, что ему предпринимать дальше; не было у него пока никаких мыслей, но говорить об этом своим товарищам он, конечно, не хотел. — Денёк ещё посидите, кого сможете сфотографируйте. И на том заканчивайте. А то примелькаетесь там. Ведьмы ещё внимание на вас обращать станут.
Он стал снова перебирать фотографии британских моряков и остановился на одном фото, внимательно рассмотрел его.
— Наверное, кто-то из старших офицеров.
— Так и есть, — заглянул ему через плечо инженер. — Один из ворот никогда не выходил, всегда с ним кто-то. Тот, кто помладше чином. Бежит впереди, извозчика ловит для него.
— Видно, из родовой британской знати, — говорит брат Ярослав, бросает фото на стол и берёт ещё одно. Разглядывает и усмехается. — А этот — неужто тоже моряк?
И брат Аполлинарий, и брат Вадим смотрят на фото, которое великосхимный держит в руке, и Варганов говорит:
— Да, мы поначалу тоже думали, что местный, но потом он в фуражке вышел, забыл снять.
— Не больно ли он тучен для британского морского офицера? — разглядывал фото великосхимный. — Те все красавцы, спортсмены, а этот…
— Садится на извозчика, так коляска принимает дифферент в тридцать градусов, — смеётся Квашнин.
— Пудов восемь, а то и девять весит офицерик, — прикидывает по памяти Варганов.
— Весомая фигура, — говорит брат Ярослав и кидает фотографию на стол. — Ладно, братии… — он вздыхает. Говорить, что у него нет плана, он, конечно, своим товарищам не будет, а потому продолжает: — Ты, брат Тимофей, снимай казачка с наркомана, кажется, там ничего интересного для нас нет, бери казачка и брата Валерия в помощь и давайте-ка уже начинайте искать «языка». Чтобы застенок зря не простаивал.
— Ясно, — кивал Елецкий. — Тогда сегодня и займёмся. Какие-нибудь предпочтения будут? Кого брать?
— Да, будут; я уже говорил, рядовых матросов не берите, берите унтеров, да позлее какого, чтобы и выпить был не дурак, и подраться любитель, и чтобы по женщинам ходил. В общем, самого разбитного.
— Это чтобы на линкоре после его пропажи сразу не всполошились? — догадался брат Вадим. — Мол, выпивоха и драчун пропал, чего же другого от него было ждать?
— Да, именно так; только на корабле после его пропажи всё равно всполошатся, ведьме сообщат, потому вы, братья, один денек или полдня завтра ещё посидите напротив проходной. Поснимайте офицериков, тех, что ещё не сняты. Полсуток они на корабле ещё пропажей не озаботятся: ну, запил человек или у девки заснул, — а пополудни камеру забирайте и уходите оттуда.
— Хорошо, — кивал брат Вадим.
— Ну, вот в общем и всё, — подвёл итог Горский и встал. — Тогда брат Валерий меня до гостиницы отвезёт и поступит в твоё распоряжение, брат Тимофей.
— Прекрасно, — сказал резидент, тоже вставая. — Благослови, великосхимный, на дело.
— Благословляю, — осенил его крестом брат Ярослав, а потом перекрестил и братьев Аполлинария и Вадима. — И вас, братия.