Страница 46 из 122
Глава 20
И вот что было особенно нехорошо, так это что теперь дела с дворецким главной ведьмы вёл Генрих Ройке, как бы отстранив её от общения. Ну, это, конечно, была её «заслуга», сама виновата. Не нужно было надувать губы, когда болван Ройке дал согласие добыть камень. Сидела злая, делая «обидку» в то время, как Генрих договаривался со стариком о связи.
«Этот Ройке… Ещё тот гусь!». После того неприличного предложения он отодвинул Зою в сторону и обо всём договорился с Джеймсом. «Как будто он тут главный!». Даже сейчас, едва подумав об этом, дева начинала злиться на немца. После хорошего ужина клёцками в соусе из говядины и ржаной муки она решила пройтись, чтобы не терять форму.
«Лень и праздность убивают так же, как яд или пули англичан, только медленнее», — учила их в монастыре наставница по физической подготовке мадам Руа. Зоя поминала об этом, а так как гимнастического зала она, пока, посещать не могла, то ей приходилось довольствоваться ходьбой. Час интенсивной ходьбы перед сном улучшал её самочувствие. И гарнировал отличный сон.
И чтобы совместить физкультуру и дела, она решила дойти до телеграфа, на который ей присылал свои телеграммы Генрих. Она зашла в помещение телеграфа за двенадцать минут до закрытия и почти без очереди добралась до телеграфиста.
— Если сообщения на имя Гертруды Шнитке?
— Да, фройляйн, — заглянув в свою коробочку с кусочками бумаг, отвечал ей немолодой телеграфист. — Прошу вас, — он протянул ей телеграмму. — Распишитесь в получении.
«Наш друг прислал вводные. Я выяснил, что „Дом Мусаифф“ расположен на улице Дитмар-Коль штрассе, — Зоя оторвалась от чтения и вспомнила, где находится эта улица. Тот район города она знала не очень хорошо, но помнила, что улицы там миленькие и маленькие. — Думаю завтра утром прокатиться там. Не желаете ли составить мне компанию? Но если вы заняты, то я смогу съездить туда и один».
Сказать, что она была раздражена после прочтения текста телеграммы — значит ничего не сказать. О, Зоя была просто в ярости.
Как? Как он смел? Мало того, что этот наглый тип осмелился говорить с Джеймсом на встрече и принимать решения, не посоветовавшись с нею, так теперь он ещё и вёл дела с ним. Начал дело, на которое она по сути не давала согласия. Старый сатир и молодой болван всё решили без неё и теперь проводили свои решения в жизнь! Невыносимое хамство! Вот что это было. Девушка вдруг подумала, что если Ройке такой умный и самостоятельный, то она может и передумать насчёт своего обещания. Да! Это была прекрасная мысль. Она, кажется, обещала ему свою благосклонность и подкрепляла это обещание поцелуем, но теперь… Теперь он ничего от неё не получит! Раз он сам принимает решения, сам договаривается с со стариком, то и она ему ничего не должна. И все свои обещания Зоя в эту минуту решила забрать обратно.
И, конечно, она поначалу подумала, что проигнорирует телеграмму и ничего не ответит этому болвану Ройке. Пусть завтра катится один куда хочет. Хоть на Дитмар-Коль штрассе, хоть на Юнгфернштиг, хоть ещё куда… Но когда первая волна раздражения схлынула, Зоя подумала, что завтрашняя поездка в одиночестве будет для Ройке слишком приятной, и посему решила составить ему компанию.
— Фройляйн, мы закрываемся, — напомнил ей пожилой телеграфист. — Вы будете давать ответ?
— Буду, — зло произнесла дева.
Конечно, к утру она уже была не так зла, как в момент получения телеграммы. Тем не менее на приветствие Ройке: «Доброе утро, фройляйн Гертруда», девушка ответила коротко и холодно:
— Доброе утро.
Генрих помог ей сесть в экипаж и, когда закрыл за нею дверцу коляски, сказал:
— Я полночи думал о нашей встрече с Джеймсом, вспоминал наш разговор… У меня к вам куча вопросов, фройляйн Гертруда, — он стоял совсем рядом и смотрел на неё, чуть улыбаясь. — Может, вы соизволите мне на них ответить? Я понимаю, что не сейчас, но, может быть, чуть позже.
Вообще-то она пришла сюда для того, чтобы сообщить ему, что отзывает своё обещание. Ну, то самое, насчёт благосклонности… Но теперь кое-что переменилось, и она, подумав, произнесла:
— Задавайте свои вопросы Джеймсу, у вас ведь с ним установился такой прекрасный контакт. Зачем задавать вопросы мне? Дайте ему телеграмму, он вам найдёт ответы на все ваши вопросы.
— При чём тут Джеймс? — удивился Генрих искренне.
— При том! При всём! — она демонстративно отвернулась от него. — Хватит уже болтать. Поехали!
Генрих вздохнул тяжело, он совсем не понимал это красивую, умную, но порой такую вредную девушку. Молодой человек уселся на водительское сиденье, и экипаж тронулся.
Уже через двадцать пять минут коляска свернула на тихую и узенькую улочку.
— Дитмар-Коль, — сообщил ей Генрих, обернувшись через плечо; он специально обернулся, чтобы поглядеть на неё, выяснить, не улучшилось ли у девы настроение. Но это у него не получилось, Зоя не поднимала вуали, а зонтик от солнца держала перед собой, хотя солнце светило вовсю.
Улочка оказалась очень тихой, но почти все первые этажи были заняты разнообразными конторами. Простых магазинов, кафе и пивных тут было немного. У обочин стояли разнообразные экипажи. В основном тут были экипажи на конной тяге и на электричестве, но у одного из домов стоял большой, мощный и дорогой паровой экипаж; он тускло поблёскивал медными змеевиками и начищенными никелированными частями, но из его труб не шёл дым, котлы этого средства передвижения были холодны. Видно, хозяева никуда пока не собирались. И именно на том доме, около которого стоял паровой экипаж, Зоя и заметила очень небольшую, если не сказать невзрачную, табличку, что гласила: «Торговый дом Мусаифф». И ни слова больше; кому было нужно, тот и так знал, чем торгует этот дом. А кому не нужно… тем и не нужно.
Генрих тоже обратил внимание на ту табличку. Аккуратно, не спеша, уступая дорогу встречным экипажам, он проехал мимо дома и, доехав до конца улицы, свернул к Большой реке. Потом проехал ещё пару улиц и остановился у порога небольшого кафе. Потом открыл дверь и предложил Зое выйти. Зоя в этот день позавтракала очень рано и уже изрядно хотела есть; она взглянула в меню и сразу заказала себе красные лейпцигские сосиски, острую горчицу к ним и лимонад со льдом. И заявила немного легкомысленно:
— Я сегодня позабыла деньги.
— Я всё оплачу, — сразу заверил её Генрих.
Зоя соврала, она редко что-то забывала, просто деве хотелось, чтобы этот прижимистый немец потратился на неё. Хоть немного.