Нечто из Рютте

«Конечно, он у вас есть. Какие же белые у него кружева, как будто только надел их… кружева… – И тут его осенило: – Кружева… под такими легко спрятать искусный бувигер, который прикроет горло, горжет, верх кирасы – да все что угодно. Да, под камзолом у него кираса. Дорогая и очень крепкая кираса».

– Мы здесь неофициально, – произнес тот, что был в кружевах, – зачем нам гербы и флаги. Так вы знаете, где найти коннетабля?

– Знаю, – ответил Волков.

Он понимал, что эти господа приехали за ним.

И тут тот, что был в шляпе, тронул коня и не спеша, шагом заехал к солдату под левую руку и стал рядом, не переставая улыбаться. Теперь солдату было сложно держать всех троих в поле видимости. Да… Это были очень опасные люди.

– Прежде чем я скажу вам, где найти коннетабля, – произнес солдат, – может быть, вы представитесь или ваши имена такая же тайна, как и ваши гербы?

Тот, что заехал под левую руку, стал копаться в седельной сумке. Какого черта он там искал, солдат не знал.

«Где этот чертов Ёган?» – думал он.

– Нет, своих имен мы не скрываем, мы же не воры, – начал старший и указал на молодого: – Это фон Плезендорф. – Затем на того, что был в шляпе и стоял слева от солдата: – Это фон Фальц. – Волков, конечно, слышал эту знаменитую фамилию и чуть удивленно поднял брови, фон Фальц поклонился в ответ, продолжая улыбаться. – Мое же имя Кранкль. А как ваше имя, добрый господин?

Он уставился на солдата, ожидая ответа, а тем временем фон Фальц подъехал еще ближе. Теперь он стоял от Волкова на расстоянии вытянутой руки. «Если у него в сумке кинжал или стилет, дело дрянь, – думал солдат. – Никакая кольчуга, даже ламбрийской работы, от прямого удара стилета не спасет. Где же этот чертов Ёган?»

Волков дал коню шпоры, и тот сделал насколько шагов. Остановился, развернулся так, чтобы видеть всех троих, и только после этого представился:

– Моя фамилия Фолькоф, и это я коннетабль Рютте.

– А мы так и подумали, – продолжал улыбаться Фальц.

И в его улыбке, в его словах не было ничего хорошего. Но солдат краем глаза увидел, как из замка выехал верховой, а за ним еще один. Первым был Ёган, вторым ехал сержант.

– Ну, господа, вы посмотрели на меня и познакомились со мной, ваш интерес удовлетворен? – спрашивал солдат, а сам думал: «Молодец мой Ёган, арбалет взвел, и болт уже на ложе, и выглядит как старый проверенный боец, даром что из мужиков».

Подъехал и сержант. А из замка бежали еще три стражника с копьями, в шлемах, готовые к бою.

– А зачем все эти люди? – спросил Фальц, уставившись на приближающихся стражников.

– Хотят поглядеть на вас, не каждый день тут проезжают такие рыцари, – ответил солдат. – А еще они все хотят знать, что столь прекрасным рыцарям нужно в Рютте?

– Не очень-то вы гостеприимны… как вас там? – сказал тот, что был в кружевах.

– Фолькоф, – напомнил солдат.

– Да, Фолькоф.

– Что вам здесь нужно, господа? – уже без излишней вежливости спросил солдат.

– А с чего вы взяли, что мы будем перед вами отчитываться? – с вызовом отвечал фон Фальц, продолжая улыбаться.

Его постоянная улыбка уже начинала раздражать солдата.

– Может, потому что я здесь коннетабль и мне хотелось бы знать, чем я могу помочь столь изысканным господам в нашем захолустье.

– Вы слышали, господа, – произнес фон Фальц, – это уже его захолустье.

– Ваша помощь нам не нужна, и мы будем ездить где хотим, – в первый раз заговорил самый молодой из рыцарей, – и скажите своему холопу, чтобы разрядил арбалет.

Юноша был заносчив.

– Ёган, это господин фон Плезендорф. Если он будет настаивать на том, чтобы ты разрядил арбалет… разряди его ему в ногу, – спокойно и твердо произнес солдат и добавил чуть погодя: – Или в брюхо.

Ёган оскалился так, что это произвело впечатление даже на самого Волкова.

– Это будет опрометчиво с вашей стороны, – произнес фон Фальц, – вам отрубят голову, коннетабль, а ваших людей повесят. Всех.

– Ах, вот для чего эти славные господа приехали в Рютте, – язвительно заметил солдат. – Они приехали сюда хвастаться могуществом своего сеньора. Ну что ж, господа, мы вас слушаем, расскажите, как всесилен ваш господин. Уверен, он действительно всесилен, ведь местным баронам такие, как вы, рыцари не по карману.

– Дерзите, коннетабль? – сурово спросил Кранкль.

– Да разве ж я посмею?

– И чего вы добиваетесь? – почти крикнул самый молодой. – Затеять потасовку хотите?

– Ни в коем случае, я хочу, чтобы вы уехали отсюда, никого не убив.

– А кто вам сказал, что мы приехали кого-то убить? – спросил фон Фальц, и теперь он не улыбался. Совсем.

– Зачем же еще столь изысканные господа могут кого-то искать. Зачем им какой-то коннетабль из захолустья? Если такие, как вы, кого-то ищут, значит, они решили его убить. Вы ведь ничем другим не промышляете.

Все трое молчали, даже говорливый фон Фальц не знал, что сказать. Молчали и перепуганные стражники, и Ёган с арбалетом, и хмурый сержант.

– Уезжайте, господа, пока не пролилась кровь, потому что эта кровь может оказаться и вашей, – закончил солдат.

– Не смейте указывать, что нам делать, – почти крикнул молодой фон Плезендорф, – нам не требуется ваше разрешение.

Они не собирались уезжать, и тут Волков понял:

– А, вы не можете уехать! Вы взяли задаток! Я вас понимаю, взять деньги и даже не попытаться сделать то, что кому-то обещали… Это претит вашей рыцарской чести… Много хоть взяли? Вряд ли… – Волков говорил со всем сарказмом, на какой был способен. – За меня много не дадут.

– Вы хотите нас оскорбить? – спросил фон Фальц, снова улыбаясь.

– О, разговор пошел про оскорбления, – улыбнулся ему в ответ солдат, – просто зарезать меня не получилось, кому-то придется вызывать меня на дуэль. Ну конечно, деньги-то получены. Придется отрабатывать.

– Вы забываетесь, коннетабль, – сухо сказал Кранкль.

И Волков уже знал, кто будет вызывать его на поединок. Видит Бог, наверное, он сейчас отдал бы все, да, все, чтобы избежать поединка, но эти господа приехали не для того, чтобы что-то у него забрать. Они приехали его убить. Конечно, можно было уехать в замок, к барону, развернуть коня и поскакать. При бароне они не отважились бы на убийство его коннетабля. Но солдат знал, что никогда он так не поступит, он просто не может так поступить. Он так не умеет. И он произнес:

– Еще раз прошу вас господа, уезжайте. – И, посмотрев Кранклю в глаза, добавил: – Кранкль, уезжайте, прошу вас.

– А я еще раз говорю вам, – снова повысил голос фон Плезендоф, – никакой коннетабль не будет указывать нам, что делать…

– Ну хватит, – прервал его Кранкль, – ваши слова оскорбительны, коннетабль…

– Фолькоф, – снова напомнил солдат.

– Да, Фолькоф.

– И что вы сделаете, Кранкль? Вызовете меня на поединок?

– Да, вы были грубы, и я вызываю вас. – В его голосе слышалась холодная решимость.

– Я знал, что это будете вы, – спокойно сказал Волков.

– И как же вы догадались? – удивился Кранкль.

– По вашим кружевам. – Волков улыбался, хотя ему было не до улыбок. Он знал, кто перед ним. Это был не пьяный юнец, этот человек не один раз уже вот так стоял перед кем-то, зная, что скоро его убьет. Или погибнет от его руки. Скорее всего, перед Волковым стоял чемпион курфюрста славной земли Ребенрее. Даже в лучшем своем состоянии, без хромоты и со здоровой рукой да при равном оружии у Волкова имелось мало шансов победить Кранкля. А сейчас шансов не было вообще. Только если…

– Что вы имеете в виду, – холодно спросил Кранкль, – что вам мои кружева?

– Ваши кружева великолепны, и не будь у меня столь грязной работы, сам бы мечтал носить такие, – отвечал солдат, – но пока забудем про кружева. Вы вызываете меня на поединок? А раз так, значит, выбираю оружие я.

Кранкль великодушно улыбнулся.

– Меч, шпага, алебарда, цеп, моргенштерн… Все, что вам угодно.

– Ничего из этого, – отвечал Волков.