Страница 58 из 82
— Девочки! Посмотрите-ка на своих аристократов…
Княгиня невольно вздрогнула, пробормотав: «О, боже…»
Григорьич продолжал:
— Пункт второй! Арсений Светлицын сознался и признан виновным в покушении на убийство, повлекшее за собой многолетнюю абсолютную недееспособность в отношении своего предшественника по занимаемой управленческой должности — Виктора Рябцова.
Вот теперь народ ошарашенно загудел и даже отчаянный колокольный звон не сразу смог вернуть тишину.
— Тихо!!! За покушение на убийство Арсений Светлицын приговаривается к клеймению на правую щёку буквой У и каторжным работам сроком на пятьдесят лет. Тихо!!! Пункт третий! — толпа затихла, ожидая, — Он также признался в организации похищений двадцати двух девушек для продажи в рабство и взяток живым товаром степнякам… — пошёл длинный список имён, в толпе завыли, заголосили бабы. Послышались крики: «Повесить мерзавца!», «Голову отрубить!» и даже «Кожу с твари содрать!»
Средневековье в действии, чё…
Почти слепой арестант дёргал на крики головой и явно хотел что-то сказать, но получалось только шамканье. Что, интересно? А вдруг что полезное для следствия? До него всего-то метров десять, должно получиться… Я вытянула руку и направила ему в голову исцеляющий импульс. Так, нас интересуют органы речи…
Попутно открылся ещё и один глаз и Светлицын начал судорожно оглядывать толпу, потом он понял, что может говорить и закричал:
— Люди-и-и-и-и! Не губите!!! Рабом буду!!! Перед всем народом скажу, кто меня с работорговцами свёл!!!
Вспышка страха и ненависти (причём ненависти в нашу сторону) была такой сильной, что я уловила её даже через помост, саламандра вспрыгнула на перила и зарычала. Княгиня испугалась и вскочила. Я тоже, потому что поняла, что гад сейчас слиняет по-тихой. За спинами аристократов, раззявивших рты на помост, быстрым шагом удалялся мужик.
— Татьяна, вон тот, в синем!
Княгиня вытянула руку и закричала:
— Держите предателя!
Что, мать-перемать, дальше было — лучше бы нам это не видеть. Толпа была в ярости. Толпе нужна была жертва. Многоголосое безумие выло и орало. Беловоронцы бросили свою трибуну и построились боевым порядком вокруг нашей бабской. Княжеская дружина, внезапно показавшаяся совсем небольшой против двух тысяч человек, ощетинилась наружу копьями просто сплошняком, и это, пожалуй, спасло нас от стихийной казни всех аристократов разом — и виновных, и не очень. Светлицын, которого дружинники бросили на помосте, сжался в комок и тихо скулил. И обосрался бы, наверное, если бы было чем.
Короче, от работорговца мало что осталось, а жаль. Потому что кое-кто вздохнул с облегчением. А показания с трупа уже не снимешь.
И когда люди пришли в себя и им стало дико и страшно от того, что они натворили, князь именно это им и предъявил, только в более развёрнутой и жёсткой форме. Закончил он, просто клокоча яростью:
— Урода этого казнить не буду, потому как
Княгиня сидела согнувшись, уткнувшись лбом в перила, и было ей очевидно плохо, можно было даже не спрашивать.
— Тань, может пойдём?
— Нет… — она сглотнула слюну, — Я должна остаться до конца. Я же княгиня, в конце концов.
Мы с Надеждой Романовной переглянулись через её спину. Госпожа Жукова только беспомощно пожала плечами.
— Ладно, сидим, — мужественно резюмировала Анна Дмитриевна, — Не можем же мы её одну бросить!
И мы, как говорил Винни-Пух, посидели. А потом ещё посидели. Сперва пока Светлицына клеймили, а потом — пока кастрировали.
Потом князь сказал краткую, но проникновенную речь своим ясновельможным панам, что если кто захочет покаяться и всё наворованное в казну вернуть — отделается конфискацией и высылкой на спецпоселение. А вот если нет — судить будет по всей строгости. И даже не закона, а просто строгости — как Вэр на душу положит. Сроку на раздумья сутки! Щедро, я бы сказала, отсы́пал. Будь я в таком бешенстве — парой часов бы ограничилась.
Вот такие пироги. Концерт окончен.
Подозреваю, что такого шоу местные ещё не видали. Люди потоптались — и пошли работать. Не знаю уж, чего они в таком состоянии наработают, потому что мы с барышнями (Татьяна, Анна, Надежда и я — молодняк брать с собой не стали) забились в княгинину светлицу и начали лечить нервы малиновой наливкой.