Следопыт

Его приятель курил сигарету. В своем ночном видении я видел как огонек стал зеленым и размытым. Я был поражен тем, насколько расслабленно они оба выглядели, прогуливаясь по трассе № 7. Я сравнил их внешний вид с видом морской пехоты США, расположенной всего в нескольких километрах к югу. Иракские солдаты казались спокойными, но готовыми к бою. По сравнению с морскими пехотинцами США, с которыми мы сталкивались днем, от них веяло хладнокровием. Они, конечно, не дергались из-за того, что Корпус морской пехоты США сосредоточен к югу от них и находится на тропе войны.

Эти два солдата находились так близко к Насирии, что они должны были быть частью подразделения, которое в тот день участвовало в бою с Корпусом морской пехоты США. Я предположил, что они были частью роты, входившей в состав батальона, которому Саддам приказал отразить наступление Корпуса морской пехоты США. Их непринужденная уверенность в себе удивила меня, и это странно выбивало из колеи.

Это было правильное решение — не открывать огонь. Наша задача состояла в том, чтобы добраться до аэродрома и организовать высадку 1-го парашютно-десантного батальона, а не начинать атаковать первого же противника, с которым мы столкнемся. Если мы пройдем мимо незамеченными или исчезнем слишком быстро, чтобы они смогли установить нашу личность, тем лучше для миссии.

Элитное подразделение Иракской республиканской гвардии, скорее всего, будет ездить на джипах «ГАЗ» — четырехместных автомобилях советской эпохи, широко используемых иракскими вооруженными силами. Горьковский автомобильный завод (ГАЗ) начал выпускать свой джип в 1940-х годах, так что он происходил из той же эпохи, что и «Лендровер». На первый взгляд «ГАЗ» внешне ничем не отличался от Пинки. Джип «ГАЗ» представлял собой автомобиль с открытым верхом, четыре на четыре, с отчетливо выраженными очертаниями времен Второй мировой войны. Вам пришлось бы внимательно изучить наши машины, чтобы убедиться, что это не «ГАЗы», особенно когда они пронеслись мимо из темноты.

Я прочел замешательство в глазах того иракского солдата плюс неподдельное удивление, но внезапного осознания того, что мы враги, в них не было. Я должен был предположить, что, по крайней мере, на данный момент блеф сработал. Я инстинктивно понял, что Стив и Трикки тоже их видели. Мы целыми днями пролеживали на операционных (наблюдательных постах), гадили в мешки и слушали истории из жизни друг друга. Я инстинктивно понимал, что мы все их раскусили, и что каждый из нас зафиксировал именно то, что видели другие.

Когда мы отправлялись в патруль, мы сравнивали записи, просто чтобы быть вдвойне уверенными, что все мы видели одно и то же. Любой из нас был волен открыть огонь, если бы посчитал, что это необходимо. Но мы бы сделали это только в том случае, если бы были под обстрелом или должны были попасть под обстрел. Правило состояло в том, чтобы ждать, ждать, ждать, потому что мы могли бы пройти незамеченными и выйти сухими из воды, как, казалось, мы и сделали прямо сейчас.

Еще километр мы продвигались вперед в напряженном молчании. На левой стороне дороги появилось небольшое здание. Я увидел дюжину иракских солдат, сгрудившихся вокруг него, бездельничающих со своим оружием. Как минимум, это должна была быть позиция размером со взвод, но она находилась в сотне метров или больше от дороги, и я рассчитывал, что мы сможем проскользнуть незамеченными.

Чем ближе мы подъезжали, тем больше деталей я мог разглядеть. Снаружи здания сидели пятеро парней, и я решил, что внутри должно быть еще больше. Они не столько несли караульную службу, сколько тусовались и маялись дурью. Возможно, это был какой-то контрольно-пропускной пункт, но он находился слишком далеко от дороги, чтобы быть эффективным. И все же я поймал себя на мысли: «Господи, еще больше гребаных иракцев!». Я надеялся, что к этому времени мы уже миновали основную концентрацию их передовых позиций.

Пара солдат противника поднялись на ноги, но все еще беззаботно болтали. Они явно не видели ни машины Джейсона, ни машины инженерной разведки. Я увидел, как чья-то голова дернулась в нашу сторону, но к тому времени, когда солдат подумал, что, возможно, он что-то услышал, мы уже проносились мимо, растворяясь в ночи. Я сказал себе, что, возможно, так оно и было. Конечно, к этому времени мы уже прорвались через иракскую линию фронта, причем более или менее незамеченными. Я чертовски на это надеялся.

Мы продвинулись вперед еще на 5 километров. Ничего. Дорога впереди была обнадеживающе мертвой. Темной. Пустынной. Она отлично подходила для использования прибора ночного видения, так как нигде не было видно искусственных огней, которые могли бы ее осветить. Было мало ограничений на то, что мы могли видеть по дальности действия при таком рассеянном освещении. Местность была совершенно безмолвной. Нигде не было слышно ни человеческого голоса, ни собачьего лая, ни блеяния сельскохозяйственных животных, ни ворчания двигателя, и все, что я мог слышать, — это шум ветра поверх тихого урчания наших автомобилей.

Я уже начал надеяться, что теперь информация из разведки подтвердится. Я надеялся, что мы прорвались сквозь иракские войска и что мы были на свободе. Я взглянул в заднюю часть нашей машины, но там не было ни малейших признаков чьей-либо погони. Мы обманным путем прорвались по меньшей мере через три группы иракских войск, что само по себе было потрясающим ходом. Я позволил себе немного расслабиться, перенеся свой вес за спину к оружию.

Мы преодолели 10-километровую отметку, оставалось пройти 110 километров, и к востоку от дороги увидели несколько хозяйственных построек. Они располагались на гребне холма примерно в 500 метрах от нас, и в основном были темными. От одного или двух я уловил случайный проблеск света, как будто за частично закрытым ставнями окном оставили гореть свечу.

Машина Джейсона начала набирать скорость. Мы последовали его примеру. Вскоре мы мчались со скоростью 70 км/ч. Это было хорошее решение. Не было никакого смысла торчать на совершенно безлюдной территории дольше, чем это было необходимо. Затем я заметил одинокую пару фар далеко впереди нас.

Я внимательно изучил их с помощью NVG. Фары были близко к дороге, так что это должна была быть машина, а не джип или грузовик. Когда машина подъехала ближе, я смог разглядеть, что это был какой-то белый седан. Это было похоже на иракское такси. Нам сказали, что на трассе № 7 время от времени следует ожидать появления гражданских машин, поскольку это главная магистраль, ведущая в Багдад.

Если бы мы съехали с дороги, чтобы объехать эту машину, нам, возможно, пришлось бы делать то же самое всю дорогу до аэродрома, особенно если бы вокруг было много гражданских машин. В любом случае, здесь дело было не в этом. Блеф состоял в том, что мы были элитным иракским подразделением, и если бы нас заметили крадущимися по обочине дороги, мы бы раскрыли свое прикрытие. Когда машина подъехала ближе, Джейсон отдал приказ продолжать движение на север по шоссе. С моей точки зрения, это было совершенно правильно.

Я увидела, как машина проехала мимо Пинки Джейсона и заметно замедлила ход. Когда машина инженерной разведки приблизилась, водитель на мгновение включил фары на полный свет, полностью осветив машину. К тому времени, как мы приблизились к седану, он едва полз вперед, и его лицо было прижато вплотную к ветровому стеклу и водитель пристально смотрел на нас.

Трикки, Стив и я выключили наши ПНВ, чтобы фары автомобиля не засветили наше ночное зрение и не ослепляли нас. Когда машина подъехала ближе, водитель переключил фары с ближнего света на полный и обратно. Его фары полностью освещали наш Пинки, так что он мог нас по-настоящему хорошо рассмотреть. Мы пронеслись мимо, и я увидел, что водитель пристально смотрит мне в лицо. Это был толстый усатый старикашка, одетый в дишдаш. Он был похож на какую-то иракскую версию Рона Джереми, толстой американской порнозвезды с обвислыми усами. Я предположил, что он был типичным иракским таксистом, который воспользовался своим такси, чтобы доехать до местного магазина на углу, настолько он был дряблым.