Следопыт

Но, несмотря на то, что у него был избыточный вес и брюшко, его мозг казался довольно острым. Он окинул нас долгим взглядом, и я увидел, как на его лице появилось выражение полного ужаса. В этих пухлых глазах были тревога и беспокойство, как будто он внезапно осознал тот факт, что мы были далеки от того, чтобы быть его иракскими братьями по оружию.

У меня в голове мелькнула мысль: третий не прикуривает. Это старая армейская поговорка времен Первой мировой войны. В окопах парень, который зажжет спичку, чтобы прикурить, предупредит врага о вашей позиции. Второй прикуривший дал бы врагу возможность прицелиться. И с третьим прикурившим он нажмет на спусковой крючок. Следовательно, вы никогда не прикуривали третьим.

Мы были третьей машиной в нашей далеко разнесенной колонне. Я предположил, что с машиной Джейсона иракский таксист подумал, «Что это, черт возьми, было?». У машины инженерной разведки он притормозил и спросил себя: «Это иракские машины?». А у нашей его глаза начали выпучиваться от недоверия: «Кто, черт возьми, эти парни?».

Глава 16

Пока мы продвигались вперед, в ночь, я не был уверен, что именно означало выражение лица толстого таксиста. Он видел этих странных инопланетных воинов, появляющихся из ночи, но означало ли это, что мы были скомпрометированы? И послушал бы его кто-нибудь, если бы он попытался поднять тревогу? Если бы таксист знал, что для него лучше, он бы промолчал, потому что кто когда-нибудь поверит его истории?

Мы продолжали ехать, и именно Стив нарушил молчание.

— Ты видел, как гребаный Рон Джереми разглядывал нас?

— Да, и что ты думаешь?

— Мне жаль бедную иракскую пташку, которая замужем за этим человеком.

Это был способ Стива сказать, что у нас не было другого выбора, кроме как продолжать в том же духе. Конечно, мы всегда могли развернуться и расстрелять войска противника, которые видели позади себя, но это не входило в нашу задачу. Нам пришлось предположить, что мы с Роном Джереми еще раз счастливо разминулись, и продолжить миссию.

После Насирии у нас за плечами было 15 километров, так что осталось пройти 105. Судя по спутниковым фотографиям Калат-Сикара, мы предположили, что примерно в 30 километрах по эту сторону аэродрома была практически открытая пустыня. Как только мы преодолели отметку в 30 километров до цели, мы могли съехать с дороги и направиться по земле, а это означало, что все, что нам нужно было сделать, это подобраться достаточно близко к этой открытой местности. Я почувствовал внезапный резкий удар Трикки по плечу.

— Дэйв! Дэйв! Сзади быстро приближаются огни!

На мгновение я потянулся посмотреть в зеркало заднего вида, прежде чем вспомнил, что в машине его нет. Ночью боковые зеркала и зеркала водителя могут отражать уличные фонари и автомобильные фары, тем самым выдавая ваше местоположение. В дневное время, если бы солнце попало в зеркало, оно могло бы дать ослепляющее отражение на огромных расстояниях и прямо в глаза врагу. На самом деле, небольшие зеркала часто используются подразделениями спецназа в качестве последнего средства, чтобы сообщить о местоположении спасательной группе. Одно из них был припрятано у меня в аварийной сумке.

Я повернул голову и посмотрел назад, вдоль Пинки. Я мог видеть этот ослепительный свет, исходящий из темноты и затуманивающий мое ночное зрение. Это была пара одиноких фар, быстро приближавшихся сзади. Чем ближе становились фары, тем больше я убеждался, что это была та же машина, что и раньше, такси Рона Джереми.

Поскольку мы были последними в очереди, толстый иракский таксист первым поравнялся с нашей машиной. Он держал одну руку на руле, в то время как другая шарила в бардачке его приборной панели, и смотрел на нас в полном изумлении. Он вытащил что-то похожее на мобильный телефон и начал говорить в него. Я заметил характерное поблескивание антенны, торчащей из его верхней части, и понял, что это какое-то радио.

Внезапно Рон Джереми перестал быть просто заурядным иракским таксистом. У них не было с собой таких раций. Но если он был иракским военным, то был сильно не в форме и слишком стар, чтобы быть солдатом младшего звена. Так что, возможно, всего лишь возможно, он был кем-то вроде иракского командира, возвращавшегося на свои передовые позиции. Если это было так, и если он передавал по рации через наше присутствие в штаб-квартиру, то это были серьезно плохие новости.

Тем не менее, ему нужно было точно знать, где он находится на дороге, чтобы точно определить наше местоположение. Была ночь, и на протяжении последних 10 километров или около того не было никаких заметных ориентиров. Ему было бы нелегко определить, где наш конвой, даже если он засек нас. На мгновение я подумал, не пристрелить ли этого парня, но он был за рулем гражданской машины и одет как гражданский, и я не мог разглядеть никакого оружия.

Если бы я его нашпиговал свинцом, мне пришлось бы жить с этим всю оставшуюся жизнь, и Следопыт я или не Следопыт, я не был готов убивать мирных жителей. В любом случае, нам были даны очень конкретные правила ведения боевых действий в Ираке. Мы знали, что должны быть в состоянии точно идентифицировать иракца с оружием, того, кто представлял для нас явную угрозу, прежде чем нам разрешалось открыть огонь.

Машина отстала от нас, снова обогнала, затем притормозила за машиной Джейсона. Я был уверен, что он «пасет» нас, термин, который мы использовали в Северной Ирландии, когда враг, переодетый гражданским, шпионил за нашими патрулями. Я был также убежден, что он докладывал обо всем, что мог видеть, какой-то форме высшего контроля. Но у меня не было доказательств, что это так.

Я не видел никакого оружия, он не открывал по нам огонь и не причинял нам никакого физического вреда. Несмотря на то, что мы видели, как он пас нас, если только мы не находились под сильным и точным огнем, лучше всего было оставаться под легендой как можно дольше на задании, подобном этому. Короче говоря, я не мог найти ни малейшего предлога, чтобы вышибить ему мозги, что одна часть меня очень хотела сделать. Еще одна вещь была абсолютно ясна. Кем бы, черт возьми, ни был этот парень, у него были стальные яйца, чтобы делать то, что он делал. Он не сводил глаз с нашей машины, затем со следующей и со следующей, и все это время он был неподвижной мишенью. Стальные яйца, черт возьми!

Я задавался вопросом, что же именно указало на нас как на не-иракское подразделение. На наших машинах были военные номерные знаки, но они не отражали света, и я сомневался, что он мог их увидеть. Учитывая количество снаряжения, свисающего с Пинки, они легко могли бы быть джипами «ГАЗ», поскольку их форма была почти полностью скрыта. Вероятно, физически мы были крупнее большинства иракских солдат, но уж точно не выглядели бы так, как любой морской пехотинец США в видеоиграх, в которые играл Рон Джереми.

Наконец, его машина снова отстала от нас, и его фары исчезли. Все, о чем я мог думать, было — «Слава богу, что он ушел». Теперь мы были на расстоянии 25 километров, но я чувствовал, что сеть начинает затягиваться. Тем не менее, у нас на хвосте по-прежнему не было никаких признаков каких-либо иракских войск, и нам оставалось надеяться, что мы пережили самое худшее.

Мы проехали добрую четверть пути до Калат-Сикара, и худшее, что с нами случилось, — это какой-то дерзкий иракский таксист-толстяк-наводчик, который портил наше дерьмо. Это была большая территория, которую нужно было преодолеть без единого выстрела, и я решил, что мы доберемся туда. Я мог видеть далеко-далеко впереди, и в поле зрения не было ни машины, ни здания.

Даже если сеть затягивалась, они все равно должны были найти и поймать нас, к тому же у нас не было возможности вернуться тем же путем, которым мы пришли. Я мог догадаться о численности иракских сил, которые располагались позади нас, это должно было быть, по меньшей мере, пара рот. Я также почувствовал их уровень. Они шли лицом к лицу с Корпусом морской пехоты США, и вряд ли они бежали или бросали свое оружие.