Страница 43 из 60
15 августа мы видели, как солнце встает на ONO, так что мы решили, что наш компас, по видимому, довольно сильно отклонился[446]. Когда солнце было приблизительно на O, настал штиль; нам пришлось убрать паруса и снова взяться за весла. Но штиль простоял недолго, и поднялся ветер с SO, так что мы опять поставили паруса и пошли на WtS. Идя с попутным ветром, мы около полудня увидели землю и подумали, что уже достигли западного берега Белого моря, много западнее мыса Канди Нас[447]. Но когда приблизились к берегу, то увидели шесть русских лодей, мы подошли к ним под парусами и спросили, далеко ли до Кильдина[448]. Хотя они нас не совсем поняли, но все же объяснили, что дотуда еще далеко, и что мы еще находимся с восточной стороны от Канди Наса. Они широко развели руки, желая показать, что нам надо сначала пройти через Белое море, что наши лодки слишком малы, и что слишком опасно плыть на таких маленьких лодках через это море, и что Канди Нас лежит от нас на NW. Между тем мы попросили у них хлеба; они нам дали один, и мы от голода съели его всухомятку, не переставая грести. Мы не верили им, что мы находимся все еще но восточную сторону Канди Наса, так как были убеждены, что уже прошли Белое море. Расставшись с русскими, мы пошли на веслах вдоль берега; ветер дул с N. Когда солнце было на NW, опять задул благоприятный для нас ветер с SO, так что дальше мы пошли вдоль берега под парусами, и увидели по правому борту большую русскую лодью на приколе, и решили, что она пришла из Белого моря.
16 августа утром, продолжая идти под парусами курсом на NW, мы обнаружили, что вошли в какой-то залив[449], и решили приблизиться к русской лодье, которую видели накануне по правому борту, и добрались до нее с большим трудом. Подойдя к русским, когда солнце было на SO, при сильном ветре, мы спросили, где Зембла Кольская[450] (или Кильдин), но они покачали головами, и объяснили, что это Зембла Канди Нас[451], однако мы им не поверили. Мы попросили у них какой-нибудь пищи, и они дали нам партию камбалы, за что шкипер заплатил им деньги. Мы отошли от них и поставили паруса, чтобы пойти через пролив, против которого они стояли, но они заметили, что мы идем неправильным курсом и что прилив уже кончается, и послали к нам в маленькой лодочке двух своих людей с большим хлебом, который они нам преподнесли и объяснили, что нам лучше вернуться на их корабль, так они хотели подробнее поговорить с нами и объяснить путь. Желая отблагодарить их, мы дали им серебряную монету и кусок полотна, но они оставались рядом с нами, а люди на большой ладье поднимали вверх соленую свинину и масло, приманивая нас, чтобы мы вернулись к ним, что мы и сделали. Когда мы подошли к ним вплотную, они объяснили, что мы находимся только еще у восточной стороны Канди Наса, но мы достали нашу карту и показали им, и по ней они разъяснили нам, что мы действительно находимся с восточной стороны от Белого моря и Канди Наса. Когда мы поняли это, нас охватил страх, что нам предстоит проделать такой длинный путь и пройти Белое море, но больше всего мы волновались о наших других товарищах, которые шли на боке; нас пугало также, что, проплыв двадцать две мили по морю, мы продвинулись так мало, и что нам еще предстоит пересечь устье Белого моря с таким малым запасом продовольствия. Поэтому шкипер купил у русских три мешка муки, два с половиной свиных бока, горшок русского сливочного масла и бочонок меда, в качестве продовольствия для нас и наших товарищей, когда мы с ними снова встретимся. Между тем прилив кончился, и мы, поставив паруса, пошли с отливным течение через тот же пролив, через который к нам пришла маленькая русская лодья, в море; при попутном ветре с SO мы держали курс на NNW и увидели вдали выдающийся мыс[452], который приняли было за Канди Нас, но двигаясь дальше, увидели, что за ним берег идет на NW. Под вечер, когда солнце было на NW, мы заметили, что двигаемся на веслах очень медленно и что течение почти прекратилось. Поэтому мы остановились и сварили горшок каши из муки и воды, которая показалась нам очень вкусной, потому что мы добавили в нее немного свинины и меда, так что нам почудилось, будто мы празднуем Рождество. Но мы очень беспокоились о своих товарищах, о которых не знали, где они находятся.
17 августа, стоя на якоре, мы на самой заре увидели русскую лодью, выплывающую под парусом из Белого моря. Увидев ее, мы пошли к ней на веслах, чтобы получить какие-нибудь сведения, и когда мы приблизились к русским, они тотчас дали нам хлеб, хотя мы не просили, и как могли, объяснили знаками, что разговаривали с другими нашими товарищами и что их было в лодке семь человек. Поскольку мы с трудом понимали и не могли поверить этому, они объяснили нам то же самое еще более понятно, подняв семь пальцев и указывая на нашу лодку, чем хотели дать понять, что это было такое же открытое суденышко, и что они продали нашим хлеба, мяса, рыбы и так далее. Так как мы все еще стояли вплотную к их лодье, мы увидели маленький компас, который тотчас узнали, это был компас нашего старшего боцмана, что они и подтвердили. Правильно все поняв, мы спросили их, как давно это было и где они видели наших товарищей. Они показали знаками, что это было накануне, и выказали нам большое расположение, за что мы их очень благодарили, и расстались с ними, радуясь известию о наших товарищах, и особенно тому, что у них теперь есть продовольствие. Об этом мы больше всего беспокоились, зная, как мал был их запас. Мы гребли изо всех сил, чтобы их догнать, так как боялись, что они получили от русских мало продовольствия, и хотели поделиться с ними нашим. После того как мы изо всех сил целый день гребли вдоль берега, около полуночи мы нашли ручеек с пресной водой. Мы вышли здесь на сушу, запаслись свежей водой и набрали ложечной травы. Однако, когда мы собрались плыть дальше, оказалось, что нам придется тут остаться, так как благоприятное для нас течение прекратилось. Мы пристально вглядывались вдаль, не виден ли там Канди Нас с пятью крестами, о которых нам говорили русские, но не высмотрели ничего.
18 августа утром, когда солнце было приблизительно на востоке, мы, чтобы выиграть время, подняли наш камень, служивший нам якорем, и пошли затем на веслах вдоль земли до того времени, как солнце перешло на S. Тогда мы увидели выдающийся мыс, а на нем смутно виднелось несколько крестов, которые мы увидели совершенно четко, подойдя ближе. Около того времени, когда солнце было на W, мы убедились, что за мысом берег уходит на W и SW; по этим признакам мы точно определили, что это мыс Канди Нас, лежащий у устья Белого моря, которое нам предстояло пересечь, и к которому мы так давно стремились. Этот мыс легко узнать по стоящим на нем пяти крестам[453], а также по тому, что очень ясно видно, что стороны его сходятся под острым углом: одна обращена к SO, а другая к SW. Когда мы собирались уже плыть отсюда к западной стороне Белого моря, к норвежскому берегу, то обнаружили, что из нашего единственного бочонка для пресной воды почти все вытекло. Так как нам предстояло пройти по морю сорок миль, прежде чем мы доберемся до пресной воды, то мы хотели сначала подойти на веслах к земле и запастись водой, однако прибой был такой сильный, что мы побоялись сделать это, а поскольку ветер дул с NO и был нам попутным, чем нельзя пренебрегать, мы и отправились в путь, полилась на милость Божию, и отошли от берега около того времени, когда солнце было на NW. Мы шли под парусами всю ночь и следующий день с хорошей скоростью, так что за все это время нам пришлось грести только на протяжении трех склянок, а в следующую ночь плавание также проходило успешно, и утром, когда солнце было на ONO, мы увидели землю с западной стороны Белого моря, которую заметили по шуму прибоя, прежде чем увидели глазами. И увидев потом, что это совсем другая земля, с множеством скал, не такая, как с восточной стороны Белого моря, которая была плоской, песчаной, и почти без гор, мы убедились, что находимся у западной стороны Белого моря, у берегов Лапландии, и благодарили Бога за то, что он помог нам перейти через Белое море всего часов за 30, а прошли мы около сорока миль[454], двигаясь курсом на W, при благоприятном ветре с NO.
446
Солнце в этот день должно было восходить на N 50°O. Поэтому склонение магнитной стрелки компаса составляло 17½°W. (Прим. В. В.).
447
На самом деле это был западный берег Чешской губы. (Прим. В. В.).
448
Остров Кильдин у северного побережья Кольского полуострова. (Прим. П. Б.).
449
Залив к югу от мыса Микулкин. (Прим. В. В.). Вполне возможно, что это был небольшой заливчик у мыса Ернысаля, или у мыса Рыбный, или еще севернее, в районе мыса Ладейный. (Прим. П. Б.).
450
Кольская земля. (Прим. П. Б.).
451
Земля Канина Носа. (Прим. П. Б.).
452
Мыс Микулкин. (Прим. В. В.).
453
Эта информация о пяти поморских крестах была получена голландскими мореплавателями от русских 12 августа 1597 года. (Прим. П. Б.).
454
Около 296 км. (Прим. П. Б.).