Страница 25 из 85
Тихим голосом, наполненным такой нежностью, что у всех растроганно защипало в глазах, она сказала:
— Раян, дорогой мой мальчик, мы все заждались тебя. Мама, папа, дядя Вик и конечно я — твоя тетя Лаки.
Схватки ослабились, и Стася получила небольшую передышку. Казалось, что ребенок внимательно слушает слова Лаки. Ее рука медленно продолжила свой путь и опустилась ниже, легко поглаживая живот. Она говорила, не переставая, рассказывая ребенку, какая у него добрая мама и какой смелый папа. Они очень любят его и просят поскорее появиться, чтобы все увидели, какой он великолепный малыш. Рука Лаки потихоньку оказалась внутри Стаси, а ласковый голос успокаивал ребенка и просил перевернуться.
— Какая у тебя красивая попка, Раян, — рассмеялась она мелодичным смехом, лаская всем слух и успокаивая нервы. — Да ты будешь круче своего папочки. Через семнадцать лет девчонки табунами будут бегать за тобой. Теперь перевернись и покажи мне, какого цвета у тебя волосики. Ага, вижу, черные, как у мамочки. Да ты у нас красавец! Давай, выходи поскорей и покажи какого цвета твои глазки. А у меня для тебя есть подарок.
Все заворожено слушали, не зная, как к этому относиться. Со стороны ее слова звучали полнейшим бредом.
— А-а-а, как пообещали подарок, так сразу согласился. Настоящий ирландец! — восхитилась Лаки, медленно извлекая руку из лона Стаси, и почти сразу за ней показалась головка ребенка. Через мгновение он словно вывалился из чрева матери, а девушка, смеясь, подхватила его.
Вздохи изумления, восхищения и облегчения одновременно вырвались у всех присутствующих. Они были поражены чудом, свершившимся прямо у них на глазах, величайшим чудом природы — рождением живого существа. От восторга все захлопали и победно закричали.
Шон подтолкнул Стивена и негромко сказал:
— Давай рубашку. Встречай сына.
Тот, не скрывая предательской влаги на глазах, протянул на вытянутых руках рубашку, на которую Лаки осторожно положила ребенка. Квилоном она аккуратно перерезала пуповину, и громкий крик возвестил о рождении нового человека.
Стивен высоко поднял ребенка над головой и громко произнес:
— Добро пожаловать к нам, сынок!
А затем бережно прижал к сердцу. Рождение сына разбудило в его душе целую гамму чувств: счастье, радость, гордость.
Вик помог Стасе избавиться от последа, а Лаки обтерла ее тело и надела юбку и рубашку, подобранные Шоном. Затем подошла к Стивену и забрала у него ребенка.
Она поднесла его к лицу и обращаясь, как вполне с разумным существом, сказала:
— Привет, Раян. Получай подарок, как обещала.
Лаки сняла с шеи золотой амулет на цепочке оригинального плетения. Он представлял собой четырех зверей, соединенных между собой круглыми звеньями. Надев его ребенку на шею, она громко и четко произнесла слова, удивившие всех, кроме одного человека, еле слышно вздохнувшего при этом.
— Не знаю где, когда и при каких обстоятельствах ты передашь его моей дочери.
Поцеловав ребенка, Лаки передала его Стасе. Нежная улыбка мадонны осветила лицо молодой женщины. Она бережно прижала сына к себе и приложила его жадный ротик к груди. Ребенок потыкался в грудь, как котенок и начал сосать. Стивен с непонятным выражением лица созерцал эту картину.
Сестра подошла к нему и тихо сказала:
— Отойдем, надо поговорить.
Кивнув в сторону, она пошла не оглядываясь. Стивен поспешил за ней. К ним присоединился и Вик. Втроем они остановились недалеко от валуна, за которым случайно оказался Шон. Он отошел от костра к своим вещам, чтобы принести Стасе шоколад для восстановления сил, и невольно стал свидетелем разговора.
Стивен только открыл рот, чтобы поблагодарить Лаки за помощь, но она предостерегающе подняла руку, призывая к молчанию, и бросила взгляд в сторону Стаси, сидевшей у костра с Раяном. Она кормила его, прикрыв грудь легким платком, и что-то отвечала Алану и Арчи, присевшими рядом с ней и развлекавшими ее смешными историями Общее умиротворение накрывало людей, сидевших у костра. А у валунов начался серьезный разговор.
— Ну, и что ты почувствовал, когда увидел, как Раян сосет грудь матери? — тихим голосом спросила Лаки. — Ты не ощутил радость от мысли, что этой великолепной груди касались только твои губы, а не десятки похабных ртов твоих приятелей? Что это маленькое тело знает только тебя? Ты помнишь, какая у нее гладкая кожа, а волосы пахнут полевыми цветами? Помнишь первую ночь, робкие, несмелые ласки? А потом жаркие поцелуи, которым ты научил ее? Ты учил ее любить, и сам любил, стараясь доставить удовольствие, а не удовлетворить свою похоть. Все это было, когда ты был человеком, потерявшим память, но любившим сердцем. Ты и видел ее сквозь свое сердце — хорошенькую веселую девушку. А восстановив память — потерял совесть! Ты вынудил меня издеваться над беременной женщиной, подвергать ее жизнь опасности и чувствовать себя последней тварью.
Она изо всей силы ударила Стивена в солнечное сплетение. От боли тот лихорадочно начал хватать воздух, а Вик от удивления широко раскрыл глаза, но не стал останавливать сестру, вспоминая ее слова о долге, и свой ответ. Он скрестил руки на груди, давая понять, что не будет вмешиваться.
— Из-за тебя мы чуть не потеряли Стасю. Ты мог оставить Раяна без матери. Кто бы его растил? Твои подружки? — яростно продолжила Лаки и ударила его в челюсть.
Второй удар не стал неожиданным. Стивен уже был готов к нему, но даже не подумал отклониться и молча, принимал удары.
— Я сегодня сделала тебе подарок, за который ты будешь мне должен всю жизнь. И не за погашенный под тобой огонь, а за эту девочку. Почти год носить на шее твой медальон, который можно было просто закопать в лесу. Каждый день рисковать за это жизнью, только для того, чтобы ночью, когда ты уснешь, класть его тебе на грудь, в надежде, что он вернет тебе память. А когда его увидели на ней — не выдать тебя и заплатить за это костром. За что тебя так наградили боги, Стивен? За мужество, совесть, честь? Ты стоял и как подонок размышлял, как лучше избавиться от Стаси. Ты почти позволил ей спрыгнуть с обрыва. И только мое напоминание о том, что она спасла тебе жизнь, заставило тебя заговорить о долге чести. Я размахивала медальоном перед твоими глазами в надежде, что ты вспомнишь слова, выгравированные на нем: «Честь превыше жизни»! Не думаю, что смогу вернуть его тебе!
В бешенстве Лаки колотила Стивена по спине, рукам, ногам.
«Молодец, девочка, — одобрительно подумал Шон. — Помочь ей что ли? Самому хочется заехать ему по шее».
— Ты должен был сказать о долге чести сразу, как только у тебя восстановилась твоя гребаная память! И самому попросить защиту для нее и ребенка, а не заставлять ее мучить! Ты не представляешь, какой ужас я испытала, когда поняла, что любовь к тебе у нее сильнее страха смерти. И ее не уменьшил ни горящий шест, ни твое мерзкое поведение. Только благодаря тому, что удалось достучаться до ее материнского инстинкта, мы не потеряли сегодня ни ее, ни Раяна.
Выпустив пар Лаки успокоилась и больше не била Стивена. Только тихо и грустно сказала:
— Сегодня я испытала самое большое разочарование в своей жизни. Мой брат, которого я любила и уважала, повел себя, как последний предатель. Не знаю теперь, кому можно тогда доверять.
И отгоняя горестные мысли, уже твердо и решительно она заявила Стивену:
— Я забираю Стасю и Раяна с собой. Они не станут тебе обузой. А ты подумай хорошенько головой, а не местом между ногами, ну, скажем, месяц. И если решишься представить жену и сына родителям, друзьям — позовешь ее. Не решишься — обратишься в Совет четырех, в их власти аннулировать церемонию. Я оставила тебе для этого лазейку. Жить будешь у родителей, не хочу пока тебя видеть, дай мне время успокоиться. Да и тебе надо побыть с ними, и с Арчи. Порадуй их, они ведь тоже твоя семья и любят тебя.