Страница 22 из 85
— Ага, это у вас семейное, — иронично подхватил Вик. — Дядюшка Бернард такой же. Отдал родного сына чужому человеку, а потом сказал, что голова болела.
— Хватит болтать! Пора заканчивать весь этот балаган, — резко оборвала их Лаки и сурово спросила: — Ребенка признавать будешь?
— Ну, я не знаю, как быть, — растерялся Стивен, беспомощно глядя на нее. — Ребенок-то мой, но вдруг он тоже будет такой, ну… больной? Как я покажу его и… ее… родителям? А давайте я буду содержать их всю жизнь. Куплю им дом, в Испании, например.
Лаки скептически приподняла брови, а Вик громко хмыкнул — она отлично знала Стивена, и не зря упоминала Испанию.
— Ладно, хватит издеваться. Лучше помогли бы. Согласен — грешен. Буду содержать всю жизнь. Что я еще могу сделать?
— Ты действительно грешен, Стивен, — холодно ответила ему сестра.
Она подошла к Стасе и резко рванула ворот ее рубашки. От неожиданности та вскрикнула и стыдливо прижала руки к груди, но в длинном разрезе мелькнул мафарский оберег в виде солнца с лицом человека.
— Ты жил с мафаркой и прижил с ней ребенка!
От ее ледяного голоса тех, кто спрятался за камнями, сначала бросило в жар, а затем в дикий холод. Действие у костра приобретало зловещий оттенок.
— А для друида это грех, тем более, для ловца. Или ты забыл, что долг ловца — убивать врагов, а не плодить от них ублюдков. Долг надо исполнять, Стивен. Ребенка потом можешь извлечь. Посмотрим, наш он или нет, а дальше решим.
Стивен онемел от ужаса, не узнавая свою веселую и нежную сестру. Она не называла его братом, а обращалась к нему по имени повелительным тоном. Перед ним стояла наследница главы клана, и взывала к его чести. Он, действительно, был ловцом, и на его счету было несколько удачных схваток с черными мафарами. Стивен всегда помнил о клятве бороться с темными силами, и долг стоял на первом месте в его жизни.
И сейчас ему сурово напомнили о ликвидации врага. Вот только врагом был не черный колдун, а маленькая дурнушка, которая лечила, утешала и любила так нежно и искренне, как ни одна из его многочисленных подружек. А вся ее вина состоит лишь в том, что она мафарка. Причем не злобная колдунья, а знахарка, помогавшая людям, которые отплатили ей за добро клеветой и ненавистью.
Таким же бессовестным и неблагодарным, оказался и он сам.
Получается, будучи в беспамятном состоянии, слабым, как обычный человек, он пытался защитить свою женщину и ребенка. А вновь став магом — сильным и уверенным, должен избавиться от них. Впрочем, ему великодушно разрешили варварским способом извлечь ребенка. Но, если тот родится мафаром, прикажут избавиться и от него. Стивен был потрясен до глубины души.
— Лаки, Вик, ну ведь так нельзя… Нельзя так… — растерянно повторял он. — Надо придумать, как правильно поступить.
— А, что ты предлагаешь? — тем же непреклонным тоном спросила Лаки. — Отпустить ее за то, что ублажала тебя? А кто спорил со мной, что все мафары — враги? Кто клялся, что будет уничтожать их всех? Или о верности клятве ты тоже забыл? Как и о том, что честь дороже жизни для друида?
— Тебя не спасла любовь, мафарка, а ты мне не верила, — недобро усмехнулась она Станиславе. — У друидов свое понятие о любви. Они не женятся и ведут свободный образ жизни. Меняются партнерами, хвастаются победами, обманывают друг друга. Да половина из них воспитывает чужих детей. И сейчас твой любимый стоит и думает, как лучше от тебя избавиться. Если любишь его — все сделаешь сама.
Стаснислава не плакала, а не отрывая глаз смотрела на Стивена. Она не будет ставить его перед выбором, в котором победит чувство долга. И не оставит на их милость ребенка. Она все сделает сама.
Высоко подняв голову и откинув назад спутанную гриву волос, собрав все свое мужество, веками передаваемое гордыми мафарами и польскими шляхтичами, Станислава поцеловала свой оберег, обошла костер и направилась в сторону обрыва. Отойдя на несколько метров, она услышала властный голос Лаки:
— Ты не вернула медальон. Я жду.
Девушка сняла золотой медальон Стивена и протянула Лаки.
Та взяла его за цепочку и раскачивая в разные стороны, глядя прямо в глаза Станиславе, безжалостно сказала:
— Ты была последней дурой, когда сняла его с шеи найденного парня. Ты знала, что он означает, и могла получить похвалу от главы общины, а не заработать костер. И стоила она того, твоя любовь к друиду?
— Я любила человека, — из последних сил сдерживая слезы, ответила Станислава, резко развернулась и направилась к обрыву.
— Она убьет себя? — с ужасом прошептал Арчи. — А Стивен, как он может стоять и молчать? Это же бесчеловечно.
— Похоже, ей не оставляют выбора, — напряженно ответил Алан. — Нам надо помешать им. Это же настоящее убийство!
Он уже хотел выйти из-за валуна, чтобы остановить девушку и высказать этой троице все, что о них думает. И не только высказать, но и…
Отец схватил его за руку, удерживая на месте, второй рукой он придерживал Арчи.
— Нельзя вмешиваться. Нас очень серьезно предупредили о последствиях. Они могут быть губительными.
— Да куда уже губительней для этой девчонки? — вспылил Алан, не понимая своего всегда такого решительного и справедливого отца.
Но Шон крепко держал сына и твердо стоял на своем:
— Она сама должна выбрать свою судьбу.
— Подожди, Станислава, — раздался голос Стивена. Он подошел к девушке, взял ее за руку и отчаянно улыбнулся: — Мы сделаем это вместе.
— Не говори, что любовь к ней победила долг. Не поверю, — с издевкой протянула Лаки.
— Не скажу. Я хочу вернуть Станиславе долг чести. И если не могу спасти, то умру вместе с ней.
— Я согласна, что это долг чести. Она спасла тебе жизнь и, возможно, неоднократно. Ты выбрал достойный выход, Стивен. По обычаю надо пройти обряд очищения.
Вик не верил своим ушам. Мир перевернулся! Лаки была единственной, кто не смирился с гибелью Стивена. Она искала его целый год и нашла. А теперь хладнокровно посылает на смерть.
— Лаки, он наш брат…
— Я помню, кто он! — резко осадила она его. — Вот и помоги ему — брату и другу.
Стивен отпустил руку Станиславы и направился к костру. Согласно обычаю, друид осознанно принявший решение покончить жизнь самоубийством, совершал обряд очищения, проходя сквозь ритуальный костер, тем самым, прося у богов прощение за такой поступок. А помогал ему друг или родственник. Это был старинный, почти забытый ритуал, не применяемый уже веками. Лишать себя жизни считалось самым большим грехом перед природой.
Станислава напряженно смотрела, как шаг за шагом Стивен приближался к костру. Можно было только восхищаться его мужеством. Всего несколько часов назад его еле спасли от огня, а сейчас он сам должен пройти сквозь него.
Внезапно, схватки возобновились с новой силой. Казалось, что ребенок прямо рвется наружу.
В этот момент в голове Станиславы взорвался голос Шона: «Твоя честь — это спасти сына. Ты должна встать на колени и три раза попросить Лаки о защите для себя. Стася, сделай так, как я тебе сказал! Спаси сына!»
А второй голос, такой родной и любимый тихо добавил: «Делай то, что он говорит, дочка».
И Станислава подошла к Лаки. Остановившись за полметра до нее, неловко опустилась на колени. Ей мешал живот, ходивший ходуном.
— Я прошу защиты для себя, — негромко сказала она.
— Я не слышу, что ты говоришь, — холодно произнесла Лаки.
Стивен дошел до костра и почти вошел в него, как Вик резко оттащил его в сторону и повернул лицом к Лаки и Станиславе, стоящей перед ней на коленях.