Страница 134 из 155
Археологические данные, подтверждающие тесные взаимоотношения между савроматами и ананьинцами, довольно многочисленны. Они касаются не только материальной культуры, но и некоторых идеологических представлений.
А.В. Збруева в своей монографии, посвященной ананьинской культуре, особо подчеркнула большое влияние скифской культуры на ананьинский мир[1245]. Однако это влияние гораздо меньше зависело от самих скифов, чем от савроматов, придавших некоторые «скифские» черты материальной культуре ананьинцев. Например, хотя формы ананьинских акинаков и бронзовых наконечников стрел были заимствованы отчасти с юга, отчасти с востока, а сами они изготовлялись на месте, но рукояткам мечей, часто оформленных в зверином стиле, придан не столько скифский причерноморский, сколько савромато-сибирский облик. Вероятно, через савроматов были заимствованы мечи с навершиями в виде волют или лапы орла, мечи с перекрестьями в виде сломанного под тупым углом бруска и дуговидными, мечи прохоровского типа и со стержневидной ручкой без навершия. Все перечисленные формы, исключая две первые, не были характерны для Скифии, но составляли особенность савромато-сарматских мечей. То же можно сказать и о бронзовых наконечниках стрел. У ананьинцев часты трехгранные и трехлопастные массивные стрелы ранних типов с выступающей втулкой или с опущенными вниз шипами, наконечниками с длинной втулкой и очень короткой трехгранной головкой и т. д., т. е. стрелы, характерные для колчанов савроматских воинов Южного Урала. И у ананьинцев и у приуральских савроматов встречены бляшки с изображением короткого скифского лука (рис. 37, 1ж), железные и бронзовые колчанные крючки одних и тех же типов, свидетельствующие о сходстве луков и об одинаковом способе ношения колчанов со стрелами[1246].
В конском уборе ананьинцев также много савроматских элементов, которые сближают его преимущественно с южноуральским конским убором. Таковы железные стержневидные псалии со слабо согнутым концом, костяные псалии с двумя тесно расположенными друг к другу отверстиями, подвески из кабаньих клыков, бляшки — распределители ремней с головками грифонов, когтем орла или стоящей фигурой животного, некоторые пряжки и ворворки[1247].
Большим сходством отличались украшения женского костюма, амулеты и предметы туалета, распространенные у ананьинцев и савроматов в одно и то же время. Назовем хотя бы бронзовые колесики и ажурные круглые бляшки, связанные с солярным культом[1248], круглые височные спиральные кольца, перстни и проволочные восьмеркообразные серьги[1249], раковины Cyprea moneta, зеркала с валиком и центральной ручкой на обороте в виде петли или столбика[1250]. В памятниках ананьинской культуры иногда зеркала по сарматскому обряду подвергались деформации[1251].
Наконец, ни в одной из современных савроматам культур нет зооморфных предметов, настолько сходных с савроматскими вещами, выполненными в зверином стиле, как мы находим в ананьинском искусстве — в видах изображаемых животных, в композициях и приемах стилизации. Эту общность нельзя объяснить ничем, кроме очень близких религиозно-магических представлений ананьинцев и савроматов.
Несмотря на резкое различие савроматских и ананьинских погребальных обрядов, отражающее принадлежность тех и других к разным этническим образованиям, культ огня у некоторых савроматских групп, заселявших главным образом степные области Южного Урала, проявлялся в таких же формах, как и у ананьинцев. У обеих племенных групп существовал обычай засыпать покойников остатками еще не остывшего жертвенного костра, что иногда приводило к частичному обугливанию трупа покойника[1252]. И ананьинцы и сарматы на всех этапах их развития применяли уголь и золу как средство для очищения трупа; ими не только засыпали покойника, но и посыпали дно могилы, прежде чем похоронить умершего. У тех и других известны также случаи трупосожжения. Иногда ананьинцы хоронили своих умерших, как и савроматы, не в грунтовых ямах, а на древнем горизонте, насыпая над ними земляные курганы[1253].
Таким образом, отмеченные общие явления в материальной культуре и идеологии свидетельствуют о значительно большей близости ананьинской и савроматской культур, нежели ананьинской и скифской. Этому благоприятствовали постоянные и тесные общения савроматов и ананьинцев, ибо южные районы расселения ананьинцев, на Нижней Каме и особенно в бассейне р. Белая, лежали в непосредственной близости от савроматских степей.
Естественно, что в северных окраинных районах савроматов мы чаще всего встречаем вещи ананьинского типа или ананьинского происхождения. Так, например, из Куйбышевского Заволжья происходит бронзовый клевец[1254], аналогичный ананьинским и тагарским клевцам. Биметаллический клевец ананьинского типа найден на горе Сулак под Оренбургом (рис. 77, 16). Самим савроматам этот вид оружия совершенно чужд. В коллекции вещей, собранных у станции Марычевка, имеется наконечник копья[1255], близкий по форме ряду бронзовых и железных наконечников копий ананьинского круга[1256].
Южноуральская группа савроматов, очевидно, наиболее тесно была связана с племенами, жившими в бассейне р. Белая, где их памятники известны южнее Уфы[1257]. Северная граница расселения савроматов, по современным археологическим данным, полученным в результате изучения погребальных памятников, достигала бассейна р. Белая. Южные районы Башкирии находились под бо́льшим влиянием савроматов и сарматов. Отсюда нам известны не только предметы оружия и конской сбруи, характерные для савроматов, но и такие специально савроматские вещи, как бляхи в зверином стиле (рис. 80, 14), костяные ложечки, керамика, близкая по форме и орнаменту раннепрохоровской посуде Южного Урала, каменные жертвенники (рис. 75, 16). Эти вещи известны на городищах, расположенных к югу от Уфы (рис. 82, 54–56)[1258] и включаемых в южный вариант ананьинской культуры, получивший название уфимской или караабызской культуры[1259]. Не исключено, что отдельные савроматские и сарматские группы оседали на городищах, расположенных севернее Стерлитамака, смешавшись с местным населением. Во всяком случае в V–IV вв. до н. э. савроматы уже заселяли степную часть Башкирии, продвинувшись по р. Белая почти до Стерлитамака. Из степных районов Южной Башкирии уже давно были известны отдельные вещи савроматского типа. Но только совсем недавно, в 1962 г., М.Х. Садиковой удалось обнаружить курганные савроматские и раннепрохоровские погребения в Стерлибашевском (у сел Еметбаево и Елембетово) и Федоровском (ус. Юрматы) р-нах, т. е. по левобережью р. Белая, южнее Стерлитамака (рис. 1).
Не без участия савроматов попали в Южную Башкирию серебряные и бронзовые чаши иранского происхождения, найденные на речках Куганак и Юрюзань (рис. 70, 13)[1260].
Вверх по р. Урал яркие памятники савроматской культуры прослеживаются до Магнитогорска. Зауральские степи также были заселены савроматами. Территория савроматов в Зауралье вплотную подходила к лесостепи. Бассейн р. Миасс представлял зону контакта между зауральскими номадами и населением древних челябинских и курганских городищ, расположенных по рекам Миасс, Исеть, Синара и Караболка. Материалы известного городища Чудаки Юргамышского р-на Курганской обл.[1261] убеждают меня в том, что культура населения этих лесостепных городищ не может быть отождествлена с савроматской или прохоровской степными культурами. И все же культура зауральских лесостепных племен скифо-сарматского времени сложилась под большим воздействием степных номадов.
1245
Збруева А.В. История населения Прикамья…, стр. 170 и сл.
1246
О сходстве савроматского и ананьинского вооружения подробнее см. Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов.
1247
Там же.
1248
Збруева А.В. История населения Прикамья…, стр. 33, табл. II, 12; стр. 42, табл. VI, 8; стр. 168, табл. XXXI, 19.
1249
Там же, стр. 30, табл. I, 3; стр. 33, табл. II, 10; стр. 42, табл. VI, 7, 11; стр. 168, табл. XXXI, 21.
1250
Там же, стр. 35, рис. 11; стр. 37, табл. IV, 9.
1251
Там же, стр. 37, табл. IV, 17 и стр. 87.
1252
Там же, стр. 112 и сл.
1253
Там же, стр. 114.
1254
Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов, стр. 144, рис. 42, 1.
1255
Там же, стр. 143, рис. 41, 16.
1256
Tallgren A.M. Collection Zaoussaïlov au Musée historique de Finland à Helsingfors, I. Helsingfors, 1916, стр. 14, рис. 9F, табл. VI, 7; он же, L’époquo dite d’Ananino dans la Russie Orientale. Helsinki, 1919. стр. 128, 129, рис. 93.
1257
Смирнов А.П. Железный век Башкирии. — МИА, № 58, 1957, стр. 23, рис. 2.
1258
Юсупов Г.В. Древнейшие поселения Гафурийского района БАССР. — Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, стр. 58 и сл.
1259
Шмидт А.В. Археологические изыскания Башкирской экспедиции Академии наук, — Хозяйство Башкирии. Уфа, 1929, № 8–9; Ахмеров Р.Б. Археологические памятники Башкирии ананьинского времени. — КСИИМК, XLVIII, 1952, стр. 25–35; Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. — МИА, № 28, 1952, стр. 62; он же, Железный век Башкирии, стр. 28 и сл.; Юсупов Г.В. Древнейшие поселения Гафурийского района БАССР, стр. 86; Троицкая Т.Н. Раскопки Михайловского городища в Башкирии. — Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, стр. 96.
1260
Иессен А.А. Ранние связи Приуралья с Ираном. — СА, XVI, 1952, стр. 206 и сл.
1261
Сальников К.В. Три года работы на городище Чудаки. — КСИИМК, V, 1940, стр. 69 и сл.; он же, Городище Чудаки Челябинской области по раскопкам 1937 г. — СА, IX, 1947, стр. 221 и сл.; он же, Археологические исследования в Курганской и Челябинской областях. — КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 88 и сл.