Страница 111 из 155
Схематически переданной головкой птицы, представленной на костяном наконечнике из кургана 3 у дер. Прохоровка (III в. до н. э.)[984], как бы завершается круг образов головы хищной птицы в их скифо-савроматской трактовке.
Они были наиболее популярны в савроматском зооморфном искусстве. Изображения головы или целой фигуры хищника выполнены в условной и столь сильно стилизованной манере, что подчас трудно бывает узнать вид животного. Ему придают черты фантастического зверя; в изображении часто сочетаются признаки различных видов животных. И все же почти всегда можно распознать в стилизованном образе прототип реального зверя — барса (пантеры), медведя и волка, — т. е. хищников, распространенных в степных и предгорных районах территории расселения савроматов или их непосредственных соседей. Наиболее ранние образцы вещей, на которых изображены хищники, относятся к VI в. до н. э.
Свернувшиеся в кольцо барсы изображены на двух бронзовых круглых бляхах уздечного набора из кургана 25 группы «Три брата» под г. Элиста (рис. 5, 2б). Этот мотив был широко распространен в зверином стиле всей Евразии, однако наиболее выразительные аналогии мы находим только в архаическом скифском зверином стиле Прикубанья и Северного Причерноморья. Так, например, найденные П.Д. Либеровым в 1949 г. в архаических скифских курганах у с. Константиновка Мелитопольского р-на бронзовые бляшки украшены фигурами свернувшихся в кольцо барсов, которые трактованы в той же манере, что и элистинские барсы: у них крупные головы с круглыми ушами, пластически переданное тело с небольшими подогнутыми лапами и хвостом[985]. П.Д. Либеров справедливо датирует эти находки ранним VI в. до н. э. или рубежом VII–VI вв. до н. э. Из прикубанских находок следует упомянуть золотую келермесскую пластину с изображением пантеры, лапы и хвост которой украшены свернувшимися в кольцо хищниками идентичного стиля[986], а также бронзовое зеркало из второго келермесского кургана (раскопки Н.И. Веселовского в 1904 г.), ручка которого снабжена бляшкой того же сюжета[987]. В келермесских курганах найдены также круглые бляшки аналогичного зооморфного мотива и стиля. Принципиальных различий в стиле кубанских вещей и савроматских блях нет; но савроматские вещи сделаны грубее.
В Поволжье рубежа VI–V вв. до н. э. изображение свернувшегося в кольцо барса помещали на фигуре другого животного как знак особой силы какой-либо части тела этого животного. Оно вырезано на месте плеча или лопатки фантастического хищника, изображенного на большом кабаньем клыке-налобнике из Блюменфельдского кургана А 12 (рис. 78, 6). По трактовке свернувшийся зверь отличается от более архаического прикубанского прототипа. Поволжский хищник представлен в манере, более свойственной сибирскому звериному стилю, чем северопричерноморскому: барс изображен с вывернутым задом и повернутой назад головой; узкая лента спины образует полукольцо, как на известной сибирской золотой бляхе[988], в которое как бы вписаны задняя нога, шея и голова животного. Плечо хищника подчеркнуто головой грифона с большим ухом. Характерны лапы с большими когтями и тупая оскаленная пасть с торчащими зубами. Она напоминает морды хищных животных на других савроматских предметах, например, на широком конце этого же блюменфельдского клыка. Три шишечки между плечом и передней лапой, вероятно, отмечают пальцы второй передней ноги, как у зверей, изображенных на перекрестье одного из минусинских кинжалов[989]. Ягодицы подчеркнуты гравированным завитком, а бедро покрыто наколами. В целом изображение весьма оригинально и не имеет себе точных аналогий.
В Приуралье наиболее древней является бляха, найденная в случайно раскопанном кургане у с. Иркуль Северного р-на Оренбургской обл. (хранится в Бугурусланском музее, рис. 79, 1). На ней скупо и пластично переданное тело свернувшегося хищника с длинной волкообразной мордой не загромождено дополнительными деталями, что характерно для зооморфных изделий VI в. до н. э. Обычна для этого же времени и трактовка щеки в виде выпуклого кружка. Кольцевидные лапы и конец хвоста типичны для хищников Южной Сибири и Казахстана[990], в частности, как теперь стало известно, для архаических зооморфных сюжетов дельты Сыр-Дарьи (раскопки Хорезмской экспедиции в 1962 г. Уйгаракского могильника).
Бронзовая бляха из с. Пьяновка близ Бугуруслана передает аналогичный тип свернувшегося в кольцо хищника, у которого морда почти касается загнутого кончика длинного хвоста, а подогнутые лапы находятся в центре всего изображения (рис. 80, 2). В целом эта бляха очень близка бляхам подобного же сюжета из Северного Кавказа и Причерноморья, особенно известной бляхе из Золотого кургана близ Симферополя[991], бляхам уздечного набора из с. Макеевка (раскопки Н.Е. Бранденбурга, скифская экспозиция Эрмитажа) и Кумбулты[992]. Во всех этих случаях у хищников — длинные тупые морды и большие когтистые лапы. Плечи хищников бугурусланской и кумбултинской блях подчеркнуты головами орлов, а на плече хищника симферопольской бляхи изображена фигура лежащего козла с повернутой назад головой. Сходство композиции и отдельных деталей в изображении животных свидетельствует о том, что они относятся к одному времени. Но это вовсе не значит, что они происходят из одного центра. В основе мотива иркульской и бугурусланской блях лежал южный образец, измененный местными мастерами; морда хищника с оскаленными зубами более всего напоминает морду волка, а круглое ухо и большие когти на лапах второй бляхи — медвежьи. Изображения головы этих хищников и шеи с продольными глубокими бороздами имеют полные аналогии в сибирских и сырдарьинских вещах[993]. Безусловно, в Прикамье и на Урал, в мир ананьинских племен, мотив свернувшегося в кольцо хищника проник через посредство савроматов, которые видоизменили первоначальный образ хищника кошачьей породы (барса, пантеры, льва), придав ему волкообразные и медведеобразные черты, столь ярко проявляющиеся на некоторых ананьинских бляхах этого рода и на каменных пряслицах[994]. Здесь внешние контуры хищника образуют почти правильный круг, по краям которого идут поперечные или косые насечки, изображающие шерсть на шее, груди и животе животного. Последний прием известен в искусстве Скифии и, вероятно, оттуда был заимствован. Так, например, на уже упоминавшейся симферопольской бляхе, очень близкой по композиции ананьинским, шерсть на шее животного передана поперечными насечками. Ананьинские круглые бляхи в виде свернувшегося в кольцо хищника проникали и на северо-восточную окраину территории савроматов, о чем свидетельствует находка подобной бляхи в кургане 15 у пос. Исаковский под Челябинском (рис. 80, 10).
Вторая группа савроматских изображений хищников включает изображения, которые П.Д. Рау определил как мотив зверя «на корточках» или мотив «припавшего к земле», «скребущего» зверя. Название это весьма условно. Н.Л. Членова привела ряд убедительных доказательств в пользу гипотезы, что подобная поза, вероятно, возникла из геральдического расположения животного с поджатыми и обращенными друг к другу ногами[995]. Такие композиции хищников известны в архаическом зверином стиле Причерноморья[996] и восточнее, вплоть до Ордоса[997]. Е.О. Прушевская, а вслед за ней Н.Л. Членова указывают на ближневосточные прототипы этой композиции, встречающейся на Переднем Востоке, в частности в луристанских бронзах[998]. На савроматской территории лишь в одном случае обнаружена геральдическая композиция волкообразных хищников (изображение не вполне ясно), представленная на бабочковидном прорезном перекрестье акинака V в. до н. э. из дер. Измайлово Бугурусланского уезда[999]. Подобная композиция встречается чаще всего на перекрестьях сибирских акинаков, где изображены припавшие к земле или стоящие хищники, обращенные головой друг к другу[1000].
984
Ростовцев М.И. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма. — МАР, № 37, 1918, табл. V, 8.
985
Либеров П.Д. Курганы у села Константиновки. — КСИИМК, XXXVII, 1951, стр. 142, рис. 45, г, д.
986
Rostovtzeff M. The Animal Style…, табл. V, 2; Borovka G. Scythian Art, табл. 12.
987
Borovka G. Scythian Art. табл. 32, В.
988
РД, вып. III, рис. 73; Mi
989
Merhart G. Bronzezeit…, табл. X–XI, 5.
990
Tchlenova N. L’art animalier de l’époque scylhiqiie en Sibérie et en Pontide. — VI Congres international des sciences préhistoriques el protohistoriques. Moscou, 1962, табл. III. 20–22.
991
ОАК за 1895 г., стр. 17, рис. 32; Ростовцев М.И. Курганные находки…, табл. VIII, 4.
992
Grakov B. Monuments de Ia culture scythique…, стр. 51, рис. 36.
993
Прушевская Е. Родосская ваза и бронзовые вещи из могилы на Таманском полуострове. — ИАК, вып. 63, 1917, стр. 53, рис. 10.
994
РД, вып. III, стр. 95, рис. 101; Бортвин Н.Н. Находки на горе Азов на Урале. — КСИИМК, XXV, 1949, стр. 119, рис. 43, 4; МАВГР, т. I. М., 1893, табл. X, 5; Новокрещенных Н.Н. Гляденовское костище. — Труды ПУАК, т. XI, 1914, табл. VI, 6; Tallgren A.M. L’époque dite d’Ananino…, стр. 13, рис. 14; стр. 172, рис. 120; Aspelin J.R. Antiquités du Nord Fi
995
Tchlenova N. L’art animalier…, стр. 7.
996
Придик Е. Мельгуновский клад…, табл. I, III, 1; IV, 1; ДГС, т. II, табл. XXXI, 18; Ростовцев М.И. Курганные находки…, рис. 22; Прушевская Е. Родосская ваза…, стр. 48, рис. 6; Rostovtzeff M. The Animal Style…, табл. VI, 5.
997
Godard A. A propos du trésor de Ziwiyè, рис. 27; Burlington Magazine, LIX, 1931, рис. D; Salmony A. Sino-Siberian Art in the Collection of C.T. Loo. Paris, 1933, табл. XXX, 2.
998
Прушевская Е. Родосская ваза…, стр. 50–53, рис. 8; Herzfeld E. Iran in the Ancient East, стр. 168, рис. 284; Dussaud R. The Bronzes of Luristan. — A Survey of Persian Art, v. IV, 1938, табл. 601.
999
Спицын А.А. Обозрение некоторых губерний и областей России в археологическом отношении. — ЗРАО, новая серия, т. VIII, вып. 1–2, 1896, стр. 166, рис. 41Б; Béla Posta. Archaeologische Studien auf russischen Boden, Bd. I. Budapest, 1905, стр. 102, рис. 57; Cinters W. Das Schwert…, табл. 12, b.
1000
Клеменц Д.А. Древности Минусинского музея. Атлас, табл. XIV; Левашова В.П. Из далекого прошлого…, стр. 33, 34, табл. VIII, 6, 7; Tallgren A.M. Collection Tovostine, стр. 40, рис. 41, d; Radloff W. Aus Sibirien, Bd. II, стр. 86, табл. 3, 3.