Страница 24 из 28
Тигель для плавки металла — принадлежность ювелирной мастерской
В Танаисе существовало и керамическое ремесло. Глиняные сосуды выделывались ремесленниками на гончарном круге и обжигались в специальных керамических печах. Такие печи были обнаружены при раскопках Недвиговского городища в XIX в., но ни описания, ни зарисовок их тогда не сделали, и мы не можем теперь судить об их устройстве. Продукцию танаисских гончаров тоже пока не удается отличить от общей массы боспорских керамических изделий, но со временем это, наверное, можно будет сделать, и тогда мы получим новые данные для характеристики танаисского ремесла. Довольно неожиданными оказались находки при раскопках в Танаисе глиняной формы для выделки стеклянных чашек и многочисленных остатков стекольного производства — бракованных изделий, стеклянных шлаков, тигля для плавки стекла. До сих пор собственное стекольное производство не было известно ни в одном городе Северного Причерноморья» Любопытно, что танаисские стеклоделы изготовляли свою продукцию по западным образцам, подражая рейнским Мастерам.
Стеклянные чаши, привозные и местного изготовления
Общественная жизнь
Надписи на каменных плитах, найденные в Танаисе, являются поистине неоценимым кладом. Из этих надписей мы узнаем не только о постройке и реставрации в Танаисе оборонительных и других сооружений, но и об общественном устройстве, политической и религиозной жизни древнего города.
В первые века н. э. Танаис прочно входил в состав Боспорского государства. Каждая танаисская надпись начинается с упоминания боспорского царя, в царствование которого произошли события, увековеченные в тексте. Конечно боспорские цари в Танаисе не жили и, вероятно, даже не бывали: резиденцией их был Пантикапей, столица боспорского государства. В Танаисе же верховную власть от имени царя выполнял его наместник, или легат, — пресбевт. Эти легаты назначались либо из числа придворных царя, либо из состава городской аристократии самого Танаиса. Кроме царского легата, городом управляли выборные лица, ведавшие определенными разделами городского хозяйства. Естественно, что эти должности в городском управлении занимали обычно члены все той же аристократической верхушки горожан. Во главе городского самоуправления стояли выборные архонты, которых в Танаисе было несколько. Одни из них именовались архонтами эллинов, другие — архонтами танаитов. В этих названиях, видимо, сохранились воспоминания о делении всех жителей Танаиса на две этнические группы — греков и негреков, т. е. представителей местных меотских или сарматских племен; каждая из этих групп первоначально имела свои выборные власти. Впрочем, в начале нашей эры это этническое деление вряд ли было чем-нибудь большим, чем воспоминание: все археологические материалы показывают, что в Танаисе в то время не существовало двух обособленных групп, а все население было единым в отношении культуры и быта. Да и сами архонты эллинов носили иногда явно негреческие имена и, вероятно, происходили из среды эллинизованной туземной знати. В надписях все архонты выступают как равноправные коллеги, участвуя совместно в строительстве городских сооружений и в других общественных предприятиях.
Любопытной чертой общественной жизни Танаиса было существование религиозных союзов — синодов, объединявших представителей верхних слоев населения города — купцов, аристократов, высших чиновников. Длинные списки членов этих союзов с указанием имен и отчеств сохранились на мраморных плитах. Во главе каждого синода стояли жрец и выборные должностные лица из танаисской аристократии. Синоды создавались не только для совместного отправления культа, но и для некоторых общественных дел, например для организации обучения и воспитания детей. Члены этих союзов почитали какое-то божество, которое никогда не называется в надписях по имени, а именуется лишь «богом высочайшим». Можно думать, что в культе этого безымянного бога слились черты разных культов — и главного греческого бога Зевса, и фракийского Сабазия, и даже еврейского бога Яхве, и христианского бога-отца. Не этому ли могущественному и безымянному богу приносил жертвы в тишине своего подвального святилища при таинственном мерцании светильников танаисский купец перед отправлением в опасное путешествие? Но об этом мы можем пока только гадать, для более определенных суждений у нас еще нет достаточных данных.
Каждая новая надпись пополняет наши сведения об общественной и идеологической жизни древнего города. Так, из одной надписи недавно стало известно, что танаис-цы ежегодно праздновали какой-то «день Танаиса». Предполагают, что этот праздник был установлен в память восстановления города после разгрома его Полемоном.
Надпись религиозного союза — синода
КОНЕЦ ТАНАИСА
Катастрофа
Надписи и археологические раскопки говорят о том, что во II и в первой половине III в. н. э. Танаис переживал эпоху большого экономического подъема. Но над городом уже сгущались зловещие тучи. Не напрасно так лихорадочно восстанавливаются и строятся оборонительные сооружения — стены, башни, рвы. Обстановка в степях становится все более тревожной, с востока и с севера в причерноморские степи прорываются новые орды кочевников, не знакомых с античной культурой и не умеющих ценить ее достижения. Эти новые пришельцы не были заинтересованы, как скифы и сарматы, в развитии торговых связей с античными городами. Для них города, встречающиеся на их дороге, являлись только объектами грабежа. Танаис лежал на пути всех кочевых прередвижений, ему первому пришлось испытать удар новых орд, вторгшихся в Северное Причерноморье в III в н. э.
Еще Леонтьев обратил внимание на следы разрушения города, встречающиеся повсюду на городище. «Развалины города показывают, — писал он, — что это разрушение было самое страшное, какое только можно себе представить: в городе почти не осталось камня на камне; от весьма многих стен сохранились нижние ряды каменной кладки; башни разрушены почти до основания, и самые погреба засыпаны развалинами обрушившихся строений… В разорении участвовал огонь, которого следы видны почти везде во внутренней части города и на внутренней стороне городских стен и башней; одна из открытых башней обгорела даже со всех сторон» (П. М. Леонтьев. Археологические разыскания на месте древнего Танаиса и в его окрестностях. Сборник «Пропилеи», т. IV, стр. 438).
Леонтьев полагал, что этот разгром Танаиса учинили гунны, вторгшиеся в Причерноморье в конце IV в. н. э. Новейшие раскопки показали, что на самом деле катастрофа произошла гораздо раньше — около середины III в.
Где бы ни велись раскопки на Недвиговском городище, всюду натыкаешься на следы этой катастрофы. Обрушившиеся стены домов, обгорелые балки, уголь и зола от сгоревших крыш, следы огня на каменных постройках и на керамике — все это последствия колоссального пожара, охватившего и уничтожившего весь город. Внезапная и единовременная гибель всего города в огне совершенно несомненна. Конечно, пожары случались в Танаисе нередко. При скученной застройке города и при том условии, что крыши танаисских домов были соломенными или камышовыми, случайно возникший пожар мог опустошить большой район. Но маловероятно, чтобы танаисцы дали такому случайному пожару уничтожить весь город. И уж совсем невозможно думать, что город после такого пожара не был бы вновь восстановлен жителями.
А между тем Танаис более 100 лет после катастрофы лежал в развалинах, и жизнь на городище не возобновлялась. Видимо, некому было восстанавливать город — значит, край этот сразу обезлюдел. Это могло случиться только в том случае, если пожар города не был просто стихийным бедствием, а явился следствием взятия и разгрома Танаиса неприятелем и сопровождался истреблением или угоном всех его жителей. Такое предположение тем более вероятно, что в это же время полностью прекращается жизнь и на других поселениях в Нижнем Подонье, где она существовала в первые века нашей эры.