Энеолит СССР

Сама возможность таких вторжений и решающих воздействий на высокоразвитые центры раннеземледельческого энеолита южных областей обусловлена уже достаточно сложной социальной структурой степных скотоводческих коллективов. В совокупности с фактами освоения огромных степных пространств, создания сложных укрепленных поселений и величественных, крайне трудоемких погребальных сооружений, развития ряда производств и активных многосторонних связей она свидетельствует о наличии у древнеямного населения больших и мощных, хотя и недолговечных, племенных объединений. Только такие объединения могли совершать смелые и далекие «броски» в густонаселенные районы Северо-Западного Причерноморья, Подунавья, Балканского полуострова и, как мы увидим ниже, в далекие области азиатских степей. Наличие резко выделяющихся размерами и сложностью оформления погребальных сооружений, а также изделий, служивших определенными знаками высшей власти (инсигниями), является свидетельством выделения социальной верхушки — прежде всего, вождей племен и их объединений (Даниленко В.М., Шмаглий М.М., 1972; Мерперт Н.Я., 1978). В некоторых случаях сложность оформления погребений сочетается и с особым их богатством, включая и металлические предметы (Утевские курганы в Поволжье и др.). Эти явления с наибольшей четкостью прослеживаются в степях Поволжья и Северного Причерноморья, где наряду с древнеямными активно действовали крупные объединения усатовских, кемиобинских и других племен.

Менее четко документировано пока взаимодействие древнеямных племен с третьим земледельческим очагом юга СССР — среднеазиатским. И все же открытия последних лет позволяют говорить о таком взаимодействии, связанном с движением степных скотоводов к юго-востоку, со стремлением их к контакту с развитыми земледельческими областями. Продвижение к границам Средней Азии степных племен засвидетельствовано открытым в низовьях Зеравшана могильником Заманбаба I и другими памятниками, объединяемыми ныне в заманбабинскую культуру (Кузьмина Е.Е., 1958; Гулямов Я., Исламов У., Аскаров А., 1966). Обряд могильника (индивидуальные скорченные погребения в ямах и подбоях) и ряд находок в нем, в том числе керамика (характерные острореберные сосуды), указывают на безусловное сохранение степных традиций, сложившихся в среде древнеямных и катакомбных племен. Вместе с тем другая группа находок отражает совершенно иную традицию, связанную с раннеземледельческой средой и соответствующими культурами юга Средней Азии. Взаимные влияния выражены здесь достаточно четко, причем местные и южные элементы явно преобладают в процессе сложения заманбабинской культуры, в основном оседлой и земледельческой. «Из областей древнейшего в Средней Азии земледелия, — пишет В.М. Массон, — попали в Заманбабинский могильник отдельные предметы; оттуда же, видимо, пришло и знакомство с медью и, скорее всего, оттуда же были доставлены и первые зерна злаковых культур» (Массон В.М., 1964; с. 185). Степные черты знаменуют явно привнесенные элементы, но отражают не единичное вторжение, а достаточно длительные контакты. Здесь можно говорить об одном из ранних этапов таких контактов, которые в дальнейшем неуклонно возрастали и определили как формирование оригинальных культур бронзового века степной Средней Азии (Итина М.А., 1977), так и значительные культурные и этнические сдвиги, происшедшие в Центральной Азии в целом.

Механика и конкретные пути наиболее ранних контактов древнеямных племен со Средней Азией пока еще освещены очень слабо: лишь отдельные находки на Эмбе и в Зауралье (Потемкина Т.М., 1978, с. 273) отмечают движение их к востоку от бассейна Урала, но само это движение несомненно. С ним связаны контакты не только с югом Средней Азии, но и с более восточными участками степной полосы, уходящими в пределы Южной Сибири, вплоть до Алтая, Минусинской котловины, а возможно, даже и монгольских степей. Важнейшим археологическим феноменом, знаменующим развитие этой части степной полосы в энеолитический период, явилась афанасьевская культура, во многом близкая и безусловно синстадиальная древнеямной культурно-исторической области Каспийско-Черноморских степей.

Афанасьевская культура была выделена С.А. Теплоуховым полвека тому назад и явилась первой древнейшей ступенью предложенной им блестящей систематизации памятников бронзового века Минусинской котловины (Теплоухов С.А., 1927; 1929). Именно здесь, под Афанасьевской горой у с. Батени, им были раскопаны первые 25 погребений под небольшими земляными насыпями или каменными выкладками, со скорченными костяками, сопровождавшимися весьма скромным инвентарем. Для последнего наиболее характерны яйцевидные остро- или круглодонные горшки, покрытые часто по всей поверхности резным или штампованным орнаментом. Сразу же бросается в глаза определенное сходство их с керамикой древнеямных погребений, особенно восточных, волжско-уральских групп. Представления об афанасьевской культуре были далее заметно расширены С.В. Киселевым. Им раскопан ряд новых памятников, выделены два территориальных варианта культуры — минусинский и алтайский, обоснованы весьма важные положения о наличии у афанасьевцев производящего хозяйства и об освоении ими металлургии меди. С.В. Киселев впервые поставил вопрос о синхронности и синстадиальности афанасьевских памятников древнеямным (Киселев С.В., 1950). Последнее сразу же получило определенные подтверждения и в антропологическом материале: Г.Ф. Дебецом и другими антропологами была установлена весьма значительная близость антропологических типов, представленных в афанасьевских и древнеямных погребениях (Дебец Г.Ф., 1932; 1948; Алексеев В.П., 1961).

Эти направления исследования получили дальнейшее развитие на материале, многократно умноженном в результате масштабных полевых исследований экспедиций М.П. Грязнова (Грязнов М.П., Вадецкая Э.Б., 1968). Число раскопанных погребений возросло более чем в пять раз. Кроме того, принципиально новым явилось открытие поселений, ранее не известных для афанасьевской культуры. Материалы этих памятников весьма расширили представления о древнейших скотоводах Южной Сибири и подтвердили тезис об общих моментах развития и несомненных связях между западными и восточными степными скотоводческими культурами. Было окончательно установлено наличие у афанасьевцев комплексного производящего хозяйства с безусловным доминантом скотоводства. Остеологическими данными засвидетельствовано разведение всех основных видов домашнего скота. Топография могильников, отдельные из которых располагались в глубинных степных районах, позволяет, как и у древнеямных племен, предполагать начало освоения открытых степных пространств, т. е. формирование подвижных форм скотоводства. Есть свидетельства и земледелия, хотя сколько-нибудь заметного развития оно не получило. Вместе с тем охота и рыболовство сохраняли здесь большую роль, чем в Каспийско-Черноморских степях. Скотоводческому и охотничьему хозяйству соответствовали и небольшие, сравнительно недолговечные поселки, состоявшие из жилищ двух видов — землянок и срубов. Однако в свете новых данных носители афанасьевской культуры не могут уже рассматриваться как разрозненные, маленькие, примитивные коллективы. Этому противоречит, прежде всего, отмеченное выше распространение у них производящих видов экономики.

Не менее важный показатель — овладение афанасьевцами металлообработкой. Наряду с медными и бронзовыми изделиями (украшениями, оковками деревянных сосудов, мелкими орудиями) найдены золотые и серебряные, а в женском погребении у Афанасьевской горы обнаружен браслет из метеоритного железа (Грязнов М.П., Вадецкая Э.Б., 1968, с. 161). Подобное развитие металлообработки с использованием нескольких металлов и некоторых из них в самородном виде характерно для энеолитического периода и полностью согласуется с соответствующими данными по ремеслу древнеямных племен, также применявших названный набор металлов. Многочисленные находки позволяют судить о достаточно высоком уровне развития у афанасьевцев и других ремесел: керамического (производство круглодонных и плоскодонных горшков, вазочек на поддонах — так называемых курильниц), камне- и деревообрабатывающего (в том числе изготовление деревянных сосудов). Практиковались также прядение, выделка кож, резьба по дереву и кости.