Страница 131 из 149
Однако при всей специфике конкретных вариантов древнеямной культурно-исторической области особое значение имеют те общие элементы, которые проявляются по всей ее территории и обусловливают самое ее выделение. Превращение их в определяющий фактор знаменует начало ее истории, утеря ими этой роли — ее конец. К числу объединяющих элементов следует отнести такие важнейшие этнографические признаки, как погребальный обряд, а также формы и орнаментацию керамики. Определенная нивелировка обряда, естественно далеко не полная, но все же достаточно четкая, отмечается с появлением древнеямных племен на всей территории культурно-исторической области. Она проявляется в повсеместном распространении курганных насыпей, перекрывающих индивидуальные погребения со скорченными и окрашенными костяками. Курганы на протяжении ряда эпох характерны, прежде всего, для степного обряда. И в свете имеющихся ныне данных древнеямные курганы могут считаться древнейшими, с них начинается тысячелетняя степная традиция. Сами они являются свидетельством освоения степи, сложения специфически степного скотоводческого хозяйства, специфически степных крупных патриархальных коллективов, специфически степной психологии. Распространение нового обряда при резком сокращении или исчезновении различных предшествующих его форм свидетельствует об установлении внутреннего ритуального единства среди значительной части населения области. Оно сочетается с распространением близких керамических форм (остро- и круглодонные сосуды с четко выраженным высоким или отогнутым горлом), орнаментальных приемов (нарезка, прочерчивание, накол, штамп) и схем (зоны орнамента, ограниченные волной, зигзагом или горизонтальной линией).
Особенно важно, что эти объединяющие элементы с наибольшей четкостью выражены по всей культурно-исторической области на наиболее раннем этапе ее истории. Это позволяет предполагать, что наряду с конвергентным развитием различных групп населения в экологически близких условиях степной полосы решающую и наиболее активную роль в создании культурно-исторической области сыграло широкое и относительно быстрое распространение культур, имевших общее происхождение и первоначально общую, более ограниченную территорию. Оно могло быть обусловлено как передвижением самих человеческих коллективов, что неоднократно зафиксировано на протяжении всей истории степной полосы, так и диффузией, и активным обменом, возможности которых особенно велики в условиях открытых пространств и подвижного скотоводческого хозяйства.
Выше уже отмечалось, что в восточных пределах ареала среднестоговской культуры появляются черты, ставшие характерными для древнеямных племен. Здесь происходит вклинивание в собственно степные районы. Соответственно в стаде доминируют овцы, здесь же зафиксированы и не свойственные среднестоговскому обряду курганы. Это не случайно: именно к востоку от среднестоговского ареала уже на чисто степных пространствах междуречий Дона, Волги и Урала может быть определена первоначальная территория формирования наиболее ранних групп древнеямных племен. Материалы, освещающие этот процесс, еще очень ограниченны, но все же они позволяют полагать, что в ряде своих проявлений он был аналогичен процессу, отмеченному выше для Днепро-Донского междуречья. Здесь также зафиксировано весьма раннее проникновение производящих форм хозяйства, прежде всего, скотоводства, в лесостепные районы. В Среднем Поволжье открыты памятники, представляющие местные своеобразные культуры, стадиально и хронологически соответствующие как культуре могильников мариупольского типа (Съезжее, Криволучье, Виловатовская, Старо-Елшанские стоянки) (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1976, с. 73–96), так и самой среднестоговской (Хвалынский могильник) культуре (Агапов С.А., Васильев И.Б., Пестрикова В.И., 1978, с. 149). Но важной отличительной чертой исторического процесса на этой территории явилось еще более активное освоение степи, выработка специфически степных культурных элементов. Выделение наиболее ранних групп древнеямных племен, как и среднестоговских, началось в определенной части зоны охотничье-рыболовческих культур, однако с самого начала они далеко вклиниваются в степные районы. Бескурганным могильникам лесостепи хронологически и культурно соответствуют здесь первые степные курганы. Тождество керамики из Съезжего (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1976, рис. 9-10), Хвалынского могильника, Бережновки (Синицын И.В., 1959, с. 72, рис. 17, 8), украшений из Съезжего, Криволучья, Куйбышевского погребения (Васильев И.Б., 1975, с. 50), Бережновки II, Ровного, хутора Попова (Мерперт Н.Я., 1974, с. 56) — достаточно четкое тому свидетельство.
Широкое освоение степи и массовое распространение курганного обряда начались в междуречьях Урала, Волги и Дона одновременно с формированием среднестоговской культуры в смежном с запада днепро-донском районе в период, когда еще были живы традиции раннеэнеолитических культур типа мариупольских могильников в Приазовье и Съезжего в Поволжье. Названные процессы взаимосвязаны. Интенсивное же освоение степи обусловлено, прежде всего, специфической формой скотоводства, выработанной в восточной части Каспийско-Черноморских степей. Здесь достаточно быстро определился доминант овцеводства, что, как уже подчеркивалось, явилось решающим экономическим фактором в освоении степных пространств. Неприхотливые, довольствующиеся даже скудной растительностью полупустынных и пустынных районов, овцы давали обильный приплод и легко переносили далекие перемещения по безводным пространствам. Особая роль их в древнеямном стаде, документируемая всем известным остеологическим материалом, вполне соответствует условиям первоначальной территории древнеямных племен, значительную часть которой занимали засушливые степи, а на юге и полупустыня. Овцы более всех прочих видов домашних животных приспособлены к жизни в подобных условиях, и заметное преобладание их в древнеямном стаде само по себе является показателем подвижной формы скотоводства, единственно возможной при освоении степи (Шилов В.П., 1970; 1975).
Распространение овцеводства в степной полосе при отсутствии здесь биологического фона, необходимого для местной их доместикации, безусловно, связано с решающими влияниями южных очагов производящего хозяйства, обладавших подобным фоном. Среди последних особого внимания заслуживает западная часть Средней Азии — Восточный и Южный Прикаспий. Область эта, непосредственно соприкасавшаяся на севере с евразийской степной полосой, была составной частью передневосточного центра производящего хозяйства. Вместе с тем она обладала определенной экономической спецификой, отличавшей ее от прочих центров, отмеченных, прежде всего, доминантом земледелия. Здесь сколько-нибудь значительных перспектив для развития земледелия не было. Для скотоводства же, прежде всего, овцеводства, имелись все необходимые ресурсы. Область эта входит в зону активного распространения диких овец (Воронцов Н.Н., Коробицына К.В., Надлер Ч.Ф. и др., 1972, с. 76–81; Perkins D., 1973; Fla
ery K.V., 1965). В пещерах Южного Прикаспия известны одни из древнейших в мире местонахождений костей овцы с признаками безусловной доместикации (Coon C.D., 1949, р. 133; Zeuner F.E., 1963, р. 153). Уже в керамическом неолите домашние овцы заметно преобладают над всеми прочими животными, представленными в памятниках Южного и Восточного Прикаспия (Coon C.D., 1949, р. 133; Окладников А.П., 1956, с. 201). Поэтому совершенно закономерен особый путь экономического развития этой области: главная роль здесь принадлежала скотоводству, прежде всего, разведению овец, что сопровождалось постоянным освоением новых пастбищных участков. А основной потенциальной кормовой базой, необходимой для развития этого процесса, были северные степные территории. Естественно, связи с северными территориями все более активизировались. Здесь имели место и вклинивания отдельных скотоводческих прикаспийских групп в степь, и в значительно большей мере — распространение их навыков, их форм хозяйства, их культурных достижений, воспринимавшихся и трансформировавшихся степным и лесостепным населением на все более широких территориях. Связи Восточного Прикаспия со степной полосой документируются, помимо экономических свидетельств, конкретными (керамика, кремень) археологическими материалами (Окладников А.П., 1956, с. 213–215; Даниленко В.Н., 1969, с. 181 сл.).