Анатомия Меланхолии

Так, согласно Тациту, поступал Петроний{1232} и, согласно Лампридию, Гелиогабал{1233}.

Житель Сибариса Сминдирид{1234} за двадцать лет лишь однажды был свидетелем солнечного восхода и заката. Веррес, которого так яростно изобличал Туллий{1235}, никогда зимой не бывал extra tectum [вне дома], и почти vix extra lectum [не покидал постель], беспрерывно распутничая и пьянствуя; вот так он проводил время[1414], и так ведет себя в наши дни несметное число людей. У них есть gymnasia bibonum [академии пьянства], школы и места для встреч; эти кентавры и лапифы швыряют пивные кружки{1236} и кубки, словно ядра, придумывают себе все новые услады, как, к примеру, колбасы, анчоусы, табак, кофе, маринованные устрицы, сельдь, копченые сардинки и пр., бесчисленные соления, содействующие разжиганию у них аппетита, и раздумывают, каким еще образом себе навредить, принимая какое-нибудь предохраняющее средство, дабы «наилучшим образом переносить свои возлияния»[1415], а если нет под рукой иного способа, то готовы опорожнить и тем, и другим путем все выпитое, чтобы, очистив свою глотку, получить возможность выпить снова»[1416]. Они издают зконы, insanas leges, contra bibendi fallacias, безумные законы против всяких попыток смошенничать во время питья, и в то же время хвастаются, если им это все же удается[1417], венчая того, кто выпьет больше всех, как это делали и прежде их пьяные предшественники (Quid ego video? Cum corona Pseudolum ebrium tuum[1418] [Кого это я вижу? Своего друга, Псевдола, пьяного и в венке]), а после их кончины на могиле будет изображена кружка с вином, как на надгробии престарелой жены Марона[1419]. Вот так они торжествуют в своей гнусности и оправдывают свою порочность ссылками на Рабле, этого французского Лукиана, считающего, что пьянство будто бы полезнее для тела, чем любое лекарство, потому что старых пьяниц больше, чем старых врачей. У них в запасе множество подобных аргументов, коими они призывают других следовать их примеру[1420] и горячо любить их за это (ибо ничто так не связывает людей, как это славное содружество). Так поступали Алкивиад в Греции, Нерон, Боноз{1237} и Гелиогабал в Риме, или, скорее, Алегабал, как его называли в старину (как доказывает Игнатий, основываясь на старых монетах[1421]). Таким же образом, замечает Гересбахий[1422], многие знатные люди ведут себя и поныне. Когда монарх пьет до тех пор, пока его взгляд не становится бессмысленным, подобно Битию у поэта:

после чего удаляется с невозмутимым видом; по этому случаю звучат трубы, флейты и барабаны, зрители рукоплещут, и даже «сам епископ», если только он не изобличает их, «будет стоять рядом с капелланом монарха и точно так же рукоплескать ему», O dignum principe haustum, О, поистине глоток достойный повелителя! «Наши голландцы»{1238} стараются расположить всех приезжих с помощью угощения и полных ведер c вином, velut infundibula integras obbas exhauriunt, et in monstrosis poculis ipsi monstrosi monstrosius epotant [они поглощают вино, опрокидывая его в глотку, как в воронку, и чудовищно накачиваются из чудовищного размера стаканов], превращая свои животы в бочонки»[1424]. Incredibile dictu, как жалуется один из их же соотечественников, quantum liquoris immodestissima gens capiat [количество вина, которое способны поглотить эти запойные пьяницы, невероятно]; «до чего же любезен их сердцу каждый пьяный, они его превозносят и выказывают ему всяческое почтение, а того, кто откажется поднять за него тост, готовы заколоть, убить»[1425]; это самое тяжкое оскорбление, которое невозможно простить. «Отказывающийся с ним выпить — это смертельный враг»[1426], — так отзывается о саксонцах Мюнстер. И то же самое в Польше: тот наилучший слуга и честнейший малый, говорит Александр Гагуин, кто чаще пьет за здоровье своего господина[1427]; такого вознаградят за хорошую службу, а самым храбрым малым считается тот, кто тащит на себе больше вина, хотя лошадь пивовара способна возить на себе куда больше, чем любой дюжий пьянчуга; тем не менее за благородные подвиги в такого рода деле его сочтут самым доблестным человеком, а Tam inter epulas fortis vir esse potest ac in bello[1428], поскольку в попойках можно проявить такую же доблесть, как и в поединках, то некоторые наши капитаны городского ополчения и ковровые рыцари{1239} вполне способны это доказать, отличившись на сем поприще. Таким вот образом они много раз по собственной охоте извращают здоровую температуру своего тела, подавляют разум, насилуют природу и вырождаются в животных.

Другие же впадают в иную крайность и навлекают эту беду на свою голову чрезмерными ограничениями в еде и строгой диетой, будучи чересчур привередливыми и педантичными как в отношении самой пищи, так и времени ее приема, как того требуют medicina statica [медицинские руководства], ровно столько-то унций на обед, согласно предписаниям Лессия{1240}, а столько-то на ужин и ни граммом больше или меньше, и именно такой-то пищи и в такое-то время, а еще диетическое питье по утрам — куриный бульон и китайский бульон{1241}, в обед — отвар из чернослива{1242}, цыпленок, кролик, ребрышко грудинки, крылышко каплуна, вильчатая косточка с грудочки цыпленка и пр.; предлагать такое людям здоровым слишком уж глупо и нелепо. Другие предлагают чрезмерное постничанье: чахнуть днем, говорит Гвианери[1429], и томиться бессонницей ночью, как поступают в наше время многие мавры и турки. «Анахореты, монахи и прочие принадлежащие к той же суеверной категории лица, — как свидетельствует тот же Гвианери, поскольку часто наблюдал, как такое случалось в его время, — нередко вследствие неумеренного поста сходили с ума». Похоже, что и Гиппократ имеет в виду таких же людей (I Aphor. 5 [Афоризмы, I, 5]), когда он говорит: «Они более прегрешают, придерживаясь чрезмерно строгой диеты, и суровее за это наказаны, нежели те, кто питается обильно и не прочь наесться до отвала[1430].

1413

Hor. lib. I, sat. 3. [Гораций. <Сатиры> I, 3 <17–18, пер. М. Дмитриева>.]

1414

Diei brevitas conviviis, noctis longitudo stupris conterebatur. [Краткие дни проходили в пирах, а длинные ночи в распутстве. <Цицерон. Вторая речь против Верреса, 5, 10.>]

1415

Et quo plus capiant, irritamenta excogitantur. [И вот, чтобы они могли выпить как можно больше, были придуманы возбуждающие напитки.]

1416

Foras portantur ut ad convivium reportentur, repleri ut exhauriant, et exhauriri ut bibant. — Ambros. [Они исторгают все выпитое, чтобы иметь возможность возвратиться к пиршественному столу, и снова наполняют желудок, чтобы было что опорожнить, а опорожняют его, чтобы вновь напиться. — Амвросий. <Очищение кишечника и голод.>]

1417

Ingentia vasa velut ad ostentationem, etc. [Огромные сосуды с вином, выставленные словно напоказ.]

1418

Plautus. [Плавт. <Псевдол, или Раб-обманщик, 1286–1287.>]

1419

Lib. 3 Anthol. cap. 3. [Антология, кн. III, гл. 7. <Источником для Бертона послужила в данном случае греческая антология, в которой среди прочего есть две эпиграммы на некую старуху пьяницу Марону, на надгробии которой был изображен кубок и выражалось сожаление не об осиротевших детях и супруге, а о том, что эта чаша пуста. — КБ.>]

1420

Gratiam conciliant potando. [Они приобретают дружбу с помощью попоек.]

1421

Notis ad Caesares. [Пояснения к Цезарю.]

1422

Lib. de educandis principum liberis. [Кн. об обучении принципам свободы. <Источником для Бертона была в данном случае книга Гердезиана «Придворная жизнь». — КБ.>]

1423

Virg. Æn. I. [Вергилий. Энеида, I. <К сожалению, в приведенном нами переводе этих строк неточно передается смысл оригинала; на самом деле скорее так: «Он с готовностью осушает кубок, если в нем пенится вино» (738–739); но только в оригинале у Вергилия нет слова vino.>]

1424

Bohemus in Saxonia. Adeo immoderate et immodeste ab ipsis bibitur, ut in compotationibus suis non cyathis solum et cantharis sat infundere possint, sed impletum mulctrale apponant, et scutella injecta hortantur quemlibet ad libitum potare. [Богем Саксонский. <Omnium gentium mores (КБ).> Эти люди до того бесстыдно напиваются <элем>, не зная никакой меры, что во время своих возлияний не только разливают его ковшами и большими кружками, но даже подают его на стол в наполненных до краев ведрах для дойки молока и приглашают каждого наполнять из них свои кубки и пить до дна.]

1425

Dictu incredibile, quantum hujusce liquoris immodesta, gens capiat, plus potantem amicissimum habent, et serto coronant, inimicissimum e contra qui non vult, et caede et fustibus expiant. [Рассказ о количестве напитка, выпиваемого этими потерявшими всякий стыд людьми, покажется невероятным; они считают самым дорогим другом того, кто выпьет больше всех, а тот, кто отказывается пить, для них, напротив того, злейший враг, которого они заставят поплатиться за это побоями и кровью. <Это сокращенный пересказ того, что Бертон мог почерпнуть в равной степени у Мюнстера в его сочинении «Космография» или у Богема, ибо оба они пишут на сей счет примерно одно и то же. — КБ.>]

1426

Qui potare recusat, hostis habetur, ert caede no